Полосатый катафалк (Сборник) - Росс МакДональд

Я обнял ее, и, только когда Феба назвалась и все мне рассказала, я понял, что ошибся.

— И вы ей во всем признались?

— Что вы. Я ничего не мог ей рассказать — ни тогда, ни потом. Но я ей помог: дал денег, увез из этой дыры в приличный отель. Правда, надолго оставаться в «Гасиенде» Фебе тоже было нельзя, из разговора с ней я сделал вывод, что она нуждается в медицинской помощи. Не мешало обратиться к врачу и мне. Когда мы приехали в «Гасиенду», я вынужден был лечь в соседнем номере ее коттеджа — силы были у меня на исходе.

— Что, впрочем, не помешало вам хватить меня по голове монтировкой.

— Простите, Арчер. Я слышал через стенку ваш разговор и боялся, как бы Фебу из-за ее болтовни не обвинили в убийстве.

— Или вас.

— Да, такую вероятность я также не исключал.

— Непонятно только, почему вы употребляете прошедшее время. И потом, это не вероятность, а реальность.

Наступила неловкая пауза.

— Вы уже были в полиции? — спросил наконец он.

— Нет еще.

— Но собираетесь, естественно.

— Поставить их в известность я обязан, даже если бы мне этого очень не хотелось.

— От того, что меня будут судить как убийцу, Феба ничего не выиграет. Она и без того уже хлебнула немало горя и заслуживает, как вы сами говорите, спокойной счастливой жизни. Не хотите же вы, чтобы Фебе стало известно, что она — незаконнорожденная дочь убийцы.

— Она не знает, что вы ее отец. И не должна знать.

— Но обязательно узнает, если будет суд.

— От кого же? Об этом ведь знаем только мы с вами.

— А предсмертные слова Кэтрин?

— Фебу можно будет убедить, что она неправильно поняла, что говорила ей мать.

— Тем более что так оно в известном смысле и было.

Тревор поедал меня глазами. Иногда он закрывал их и открывал с таким трудом, будто находился на волосок от смерти.

— Меня волнует только Феба. На себя мне наплевать. Все мои помыслы только о ней.

— Вы бы лучше думали о дочери, когда убивали ее мать!

— А я и тогда думал о ней. Я хотел защитить ее от страшной правды. Сейчас правда еще страшнее, и я опять должен защитить ее. Мне кажется, я кое-что доказал, когда отвез ее в клинику доктора Шерилла. Я знал, что делаю.

— Да, кое-что вы доказали.

— Сделайте мне одолжение. И Фебе, кстати, тоже. Там, — и Тревор показал пальцем на дальний конец комнаты, — в стенном шкафу висит мой костюм. В кармане пиджака таблетки дигиталиса, их много, если принять все, смертельный исход обеспечен. Еще до вашего прихода я пытался дойти до шкафа, но упал, и меня пришлось отнести обратно в постель. — Он тяжело вздохнул, и воздух со свистом вырвался у него из ноздрей. — Вы не принесете мне пиджак?

Я молча смотрел на Тревора. В его глазах появился вдруг какой-то новый, холодный и безжалостный блеск.

Неожиданно для самого себя я сказал:

— Я принесу вам пиджак, но только если вы сделаете письменное заявление. Много писать не обязательно. Бумага у вас есть?

— Да, в тумбочке, кажется, есть блокнот. А что надо писать?

— Если хотите, я вам продиктую.

Я достал из тумбочки блокнот и протянул Тревору свою ручку. Больной положил блокнот на колени и под мою диктовку написал:

«Признаюсь, что второго ноября прошлого года я убил Кэтрин Уичерли, которая отказалась вступить со мной в интимную связь».

Тревор поднял на меня глаза:

— Звучит довольно пошло.

— А что вы предлагаете?

— Вообще ничего не писать.

— Нет, не писать нельзя. «…отказалась вступить со мной в интимную связь. Я также убил Стэнли Квиллана и Бена Мерримена, которые меня этим убийством шантажировали». Распишитесь.

Писал Тревор хмурясь, медленно и с трудом. Когда он кончил, я взял у него из рук блокнот. Ногти у него были синие. Под подписью стояла еще одна фраза:

«Упокой, Господи, мою душу».

«И мою тоже», — подумал я, вырывая из блокнота исписанный листок и кладя его на тумбочку, на самый край, чтобы Тревор не мог до него дотянуться. За дверцами стенного шкафа, наподобие спящих собак, лежали тени. Мрак и тишина. Говорить больше было не о чем.

Полосатый катафалк

Глава 1

Когда я вернулся после утреннего перерыва на чашку кофе, она ожидала у дверей в офис. Женщины, с которыми я обычно сталкивался в тускло освещенном коридоре верхнего этажа, представляли собой, как правило, утративших всякую надежду унылых девиц, домогавшихся работы в соседнем бюро по найму натурщиц.

В этой же чувствовался определенный стиль, и она была примерно моего возраста. С годами мужчину, если он понимает, что для него годится, интересует и женщина постарше, но беда в том, что большинство из них уже замужем.

— Я — миссис Блэквелл, — сообщила она. — Вы же, очевидно, мистер Арчер?[27]

Я подтвердил ее предположение.

— Мой муж должен встретиться с вами приблизительно через полчаса. — Она глянула на часы-браслет, в котором поблескивали бриллиантики. — Через тридцать пять минут, если точно. Я уже порядочно вас жду…

— Очень сожалею, что не мог предвидеть такого удовольствия. Встреча с полковником Блэквеллом — единственная, назначенная на сегодняшнее утро.

— Прекрасно! Значит, мы можем поговорить?

Вообще-то она не старалась меня очаровать, но все равно я чувствовал ее шарм. Отперев наружную дверь, я провел ее через приемную в свой кабинет и пододвинул к ней стул.

Она осторожно присела на самый краешек, прижимая свою черную кожаную сумочку локтем. Ее взгляд обратился к галерее портретов на стене. Подобные физиономии разве что во сне могут присниться, однако некоторым людям и в дневное время… Казалось, они ее обеспокоили. Может, они напомнили ей, где она находится, кто я такой и чем зарабатываю на жизнь.

Я подумал, что мне нравится ее лицо. Ее темные глаза были умными и свидетельствовали о душевной отзывчивости. Рот, да и все лицо говорили о том, что в прошлом ей известны страдания, да и в настоящем тоже.

В качестве объяснения я проговорил:

— Оставь надежду, сюда входящий.

Она слегка покраснела.

— Вы быстро улавливаете настроение. Или же это реклама?

— Данте хорошо разбирался в людях…

Она кивнула головой и заговорила другим тоном:

— Приехав сюда, как мне кажется, я поставила себя в неловкое положение. Не подумайте, что мы с мужем не ладим. В основном у нас полное согласие. Но он намеревается совершить такой пагубный шаг…

— По телефону он мне ничего конкретного не сказал. Он задумал развестись?

— Боже праведный, нет! Ничего похожего в нашем браке не было и нет… — Возможно, она запротестовала с излишним жаром. — Речь идет о дочери моего мужа, которая нас обоих волнует.

— Ваша падчерица?

— Да, хотя я не люблю это слово. Я всегда старалась не быть для нее мачехой в дурном значении. Но я познакомилась с Харриет довольно поздно, она лишилась матери еще ребенком.

— Ее мать умерла?

— Полайн живет и здравствует по сей день. Она давно разошлась с Марком, когда Харриет было одиннадцать лет. Развод девочка пережила очень тяжело, в особенности, когда повзрослела. Я не смогла облегчить ее нравственные муки. В конце концов, она теперь уже взрослая женщина и, естественно, не верит в мою искренность.

— Почему?

— Так почти всегда бывает, когда мужчина женится вторично. Харриет всегда была очень дружна с отцом. Я хорошо узнала ее до того, как вышла за него замуж… У вас есть дети, мистер Арчер?

— Нет.

— Но вы были женаты?

— Был, но я не улавливаю связи. Вы же явились сюда не для того, чтобы обсуждать мою личную жизнь. До сих пор вы так и не объяснили цель своего прихода, а ваш супруг скоро явится.

Я предложил ей сигарету, но она отказалась, поэтому я закурил один.

— Я ошибаюсь, предполагая, что вы его побаиваетесь?

— Ошибаетесь, — ответила миссис Блэквелл уверенно, — просто боюсь его подвести. Марку необходимо мне доверять. Я не хочу ничего предпринимать у него за спиной.

— Но ведь вы здесь?

— Я здесь…

— Что возвращает нас к вопросу, зачем вы это сделали.

— Буду с вами откровенна, мистер Арчер. Мне не нравится план сражения Марка, — эта фраза прозвучала у нее иронически.

— Я ему об этом сказала. Я занимаюсь кое-какой общественной работой, и у меня сложилось твердое мнение, что значит быть молодой женщиной в современном мире. Я считаю, что нельзя запретить природе идти естественным курсом. Пусть Харриет выходит за своего избранника, если она отдала ему сердце. Но Марк со мной не согласен. Он яростно противится ее замужеству и решил предпринять что-то кошмарное.

— Я и есть это «кошмарное»?

— Вы — одна из версий. Пистолеты и кнут тоже упоминались. Не то, чтобы я все принимаю всерьез, но…