Сладкий роман - Людмила Бояджиева

— Майкл! Гадость, гадость — это же мерзко! Ты поверил?

— Нет. Конечно, нет — ведь я ещё жив. Поверив, я бы умер на месте — от разрыва сердца или отравления души…

Дикси все ещё сжимала ладони, сомкнутые для молитвы. Но аудиенция с Всевышним завершилась. Центром Вселенной для неё сейчас был Майкл. Дикси понимала, что должна рухнуть перед ним на колени, умолять простить её, выпрашивать жалость и хоть какое-то сострадание. Но не могла шелохнуться.

— Что теперь будет? — прошептала одними губами.

— Не знаю. Все изменилось, Дикси… Одна фальшивая нота может испортить прекрасную музыку. Здесь целая какофония… Глумливые «петухи», разрушившие гармонию.

Майкл не обвинял. Дикси физически ощущала боль, превозмогая которую, он говорил с ней.

— Я упоминал, кажется, что не считаю себя фотогеничным. Особенно без брюк и со скрипкой. Это трудно забыть, Дикси. Даже если поверить, что сенсационный фильм не появится в кинотеатрах… Ты выглядела очень убедительно… Я бы отдал тебе приз за лучшую женскую роль. Подвенечное платье, свечи, горящие фанатическим блеском глаза… И в постели…

— Это тоже у них есть?

— Все. У них есть абсолютно все.

— Мы расстаемся? — Дикси удивилась, что смогла выговорить эти слова.

— Выходит, так, — Майкл подошел и сняв с шеи шарф, который всегда носил на груди, набросил на её плечо. Он вышел, засунув руки в карманы и что-то насвистывая. Дикси не узнала мелодию. Как жестоко иногда мстит судьба за самую малость, пустяк! Дикси ещё могла бы что-то изменить, если бы тогда, давным-давно, внимательней относилась к урокам музыки.

В комнату ворвался Сол и сделал то, что должна была сделать перед Майклом Дикси — рухнул перед ней на колени.

— Детка, детка, его нельзя упускать! Он заперся у себя в комнате. Такой способен на все! — Сол сжимал её бессильно лежащие на коленях руки. Нужен шок. Поверь мне: клин клином вышибают. Ну встряхнись же! Это твой единственный шанс! Постой на Башне, просто сделай вид, что решила покончить счеты с жизнью… И подожди, я приведу его и он вынесет тебя на руках!

— Нет, Сол. Это уже было. Такое не повторяется. Башня отыграла свое. Я уезжаю.

Решение пришло к Дикси внезапно. Ее охватило острое желание нестись в автомобиле по темной дороге неведомо куда. Куда глаза глядят. Подальше отсюда.

— Эх, ты, совсем расклеилась! — Сол подхватил с её плеча шарф, до боли сжал руку и строго сказал: «Через пять минут стой наверху. Жди!».

Соломон меньше всего хотел встретиться с Руфино. Этот гаденыш успел показать кассету Майклу, хотя поклялся миротворцу Барсаку, что предоставит возможность сделать первый ход Дикси. И, конечно, соврал.

Артемьев, насмотревшись «клипов», объяснился с Дикси. Видимо, очень круто. Теперь, запершись в своей комнате, она собирала вещи и строчила прощальное письмо. Дикси рвалась уехать, а, возможно, задумала и что-то похуже. Музыкант тоже не из породы «ковбоев» и может натворить глупостей. Остановить их способен только проверенный ход — хорошенькая, запатентованная мелодрамами, встряска. Как профессионал, Сол знал силу деталей, особенно таких символических, как этот шарфик. Поднявшись на Башню, он привязал его к металлическому парапету — легкий шелк призывно взметнулся в порыве сырого ветра.

Через минуту Сол ломился в комнату Майкла.

— Господин Артемьев, умоляю, выслушайте. Я виновник этой затеи с контрактом. Но меня провели. Нас всех подставили.

Артемьев распахнул дверь, не пропуская гостя в комнату.

— Клянусь своей жизнью, Дикси была уверена, что слежка отменена, что вы в безопасности! Она любит вас, Майкл… Я так боюсь за нее. Она поднялась на Башню… — Сол понял, что плачет, заметив холод в глазах Майкла. Оглядев комнату, Артемьев быстро достал из ящика и положил на стол какие-то листы, подхватил скрипку и рванулся к двери.

— С дороги! Теперь моя сольная партия… Хотя я предпочел бы дуэт.

Сол замер, лихорадочно соображая: кажется, может сложиться отличный финал. Скрипач застанет на Башне Дикси, увидит оставленный ею символ любви и поспешит предотвратить трагедию. Только бы «стервятник» не задержал Дикси. Сол поспешил в её комнату и оторопел: бледная, как изваяние надгробия, она все так же сидела на диване.

— Скорее, Дикси, скорей к нему — на Башню! Ты же должна была быть там! Дикси, это не игра! Майкл может решиться на самое страшное…

— Оставь. Я знаю, что мне делать. Хоган сказал, что Майкл плюнул в экран, когда там была наша ночь… И проклял меня, Сол…

— Идиотка! Руффино — сатана! Он задумал убить вас. Господи, как это я раньше не понял!.. Старый болван!. «Хеппи энд» — ха-ха-ха!.. Да они жаждут крови, вашей крови, детка! — с радостью умалишенного сообщил Сол и захохотал. Его истерический хохот, прерываемый всхлипами, сопровождал путь Дикси на Белую башню.

— Жив, господи, жив! — прошептала она, услышав, как с высоты падают в темный колодец пронзительно-печальные звуки.

Наверху стемнело. Лишь к западу небосвод, особенно высокий и чистый, сквозил прозрачной синевой. Там, на фоне этой помеченной бледными звездами синевы, возвышался Майкл, прижавшись спиной к каменному столбу. Он играл реквием — реквием умершей Любви. Тема Моцарта, переплетенная с «Прогулками над ночным садом»! Он насвистывал её, когда покидал комнату Клавдии и значит — избрал смерть.

Белая рубаха, вздувшаяся парусом, распахнута на груди. На шее, кровавым шрамом, алеет шарф. Концы ткани всхлипывают на ветру, подчиняясь голосу скрипки. И во всем — в последних отблесках ушедшего дня, в сгорбленном, болезненно ломком силуэте, отбрасывающем острый локоть, в срывающемся на хрип плаче струн — прощание, угасание — конец.

Дикси замерла, боясь вспугнуть возвышающегося над пропастью скрипача. Майкл опустил смычок и, заглянув вниз, отшатнулся. Затем осторожно сделал два шага по металлическому парапету, прижав к груди правой рукой скрипку, а левой придерживаясь за каменный столб. Еще шаг — пальцы едва касаются камня, сохраняя зыбкое равновесие. Крик ужаса застрял в горле Дикси.

Майкл выпрямился, вздохнул полной грудью, откинув назад подхваченные ветром волосы.

— Микки… — шепнула Дикси, выступая из темноты.

Он обернулся, глаза вспыхнули мгновенным восторгом, сумасшедшей радостью, в то время как тело, распрямляясь и наполняясь силой, опрокидывалось назад — в бездну…

— Дикси!..

— Возьми меня с собой, любимый… — Она вспрыгнула на парапет и обняла сотрясаемые крупной дрожью плечи.

Не выпуская скрипку, он сомкнул руки за спиной Дикси. Прижавшись друг к другу, они чудом сохраняли равновесие. Бедром Дикси ощущала холодный камень столба, дававшего опору.