Семь цветов радуги - Владимир Немцов

— Кузьма уехал в область. Его вызвали для реализации своего изобретения.

— Трактор-автомат?

— Нет, новый плуг для каналов. Сейчас, после решений правительства об орошении, эти дела особенно важны.

— Ну, еще бы… А надолго он уехал?

— Думаю, что да, — помолчав, ответила Ольга. — Там организован какой-то специальный институт. Говорят, что разрабатывается очень нужное изобретение. Ну, а Тетеркин к нему причастен как автор небольшого усовершенствования. Кстати, он и сам совершенствуется в заочном институте.

— Пишет? — осторожно спросил Вадим, пододвигая к себе блюдце с земляникой.

— Нет.

— Да на что же это похоже? — У Вадима даже ягода стала поперек горла. Уехал, и с глаз долой. Заважничал…

Ольга улыбнулась и будто нечаянно посмотрела на себя в зеркало у двери.

— Напрасно это, Вадим Сергеевич. Кузя не забывает старых друзей.

«Ого, — подумал юноша, проглатывая ягоду. — Он уже Кузя стал…»

— Но все-таки, почему Кузя?.. Простите, Оля, но я терпеть не могу уменьшительных имен… Даже с мамой приходится иной раз ссориться… Кузя… Смешно! Так и представляешь, что Кузя этот смотрит на вас младенческими глазами и пускает пузыри… Забавно! Однако почему же он не пишет? — настаивал Вадим и тут же почувствовал, что Ольге неприятен этот разговор.

— Ему незачем посылать письма, так как он бывает дома каждое воскресенье, — сухо ответила Шульгина.

Багрецов хотел как-то исправить свою бестактность. Черт его дернул вспомнить про пузыри! Не хорошо получилось, глупо.

Он суетился, неловко пододвигал Ольге тарелки с закусками, потом отставлял их обратно.

Зинаида Павловна смотрела на сына насмешливо и укоризненно, однако ничем не выдавала своего желания прийти на помощь.

Уж если ты считаешь себя взрослым, то должен найти выход из любого затруднительного положения. Посмотрим, как это у тебя получится. Надо уметь вести себя в обществе.

ГЛАВА 2

НОВЫЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ «ББ» И ДРУГИХ…

Сами

на глазах у всех

сегодня

мы

займемся

чудесами.

У входа позвонил Бабкин. Конечно, это был он. По сговору с товарищем, его звонок резко отличался от всех возможных комбинаций, присущих многим московским квартирам. Сейчас Тимофей вызванивал телеграфной азбукой начальную букву своей фамилии.

Вадим обрадовался. Он выскочил в коридор и чуть не сорвал цепочку с двери, распахивая ее перед желанным гостем.

Раздевшись, Бабкин степенно вошел в столовую. Его щеки румянились, как яблочки. Да и сам-то он похож был на сочное, крепкое яблоко. Он никак не ожидал встретить у Димки гостей, иначе он никогда бы не пришел в валенках. Валенки добротные, белые, фетровые и, главное, самые что ни на есть высокие. Казалось, что Тимофей выбрал их только затем, чтобы ходить по сугробам. Даже если он провалится по пояс, в его замечательные валенки совсем не набьется снег.

Бабкин шел к Ольге, протянув руку, а Вадим с улыбкой наблюдал за ним. Он думал, что Тимка так и не дойдет до конца. Еще бы! У него совсем не сгибаются колени… «И потом, — вспомнил Вадим, вовсе невежливо первому подавать руку. Это должна сделать девушка…»

Тимофей с чувством пожал Ольгину руку. Он смущен, неизвестно — то ли от неожиданной встречи, то ли из-за валенок.

— Тимочка, садитесь с нами завтракать, — пригласила Зинаида Павловна своего любимца.

«Ну и везет же Тимке, — с завистью подумал Вадим. — В Девичьей поляне Анна Егоровна в нем души не чаяла, а в Москве — мама. Непонятно, чем он полюбился им? Может быть, своей голубиной кротостью?»

— Почему сегодня опоздал? — покровительственно спросил Вадим.

— Да вот твой друг задержал. — Бабкин смотрел на Ольгу, которая рылась в своей сумочке.

— Какой друг?

— Жоржик Кучинский.

— Возьми его себе, — огрызнулся Вадим. — Странно, что этот важный барин снизошел до разговора с тобой.

— Знаешь, Димка, я злой, и не будем о нем вспоминать!

— Нет, это интересно. Мы сейчас о нем говорили. Мама его всегда защищает, Я думаю, что Оле просто нужно знать, какие типусы встречаются. А то она думает, что на нашем общем пути в ногах путаются только макаркины да кругляковы.

— Круглякова давно уже исключили на общем собрании, а с Макаркиной справились по-хорошему, — сказала Ольга, поднимая голову от сумочки и доставая оттуда конверт. — Сейчас у нее такие показатели, что и некоторые молодые позавидуют… Как-то она мне даже сказала, что ей просто совестно плохо работать, коли москвичи, — Это она про вас, — ради колхозников стараются, и, главное, им за это трудодни не начисляют, — Ну, а вы? — обратилась Ольга к друзьям. — Все-таки оставили в покое этого… Кучинского?

— Да что ж с ним сделаешь? — огорченно развел руками Вадим. — Как мама говорит, он обыкновенный мальчик. Мы его знали по школе, а сейчас в институте учимся на разных отделениях. Он — на дневном, мы — на вечернем… Предлагали Жорке заниматься настоящими полезными делами, а он только смеется. Силой, конечно, не заставишь. И вообще, он говорит, что его жизнь никого не касается, это… личное дело индивидуума.

— Оказывается, у вас все получается гораздо сложнее, чем в нашем коллективе, — задумчиво заметила Ольга. — С Макаркиной куда проще.

— Еще бы! — воодушевился Тимофей и решил рассказать о своей встрече с Кучинским. — Вот, например, сегодняшняя история. Жорка неприятный человек. Я не хочу с ним встречаться. Но он ходит по улицам и переулкам. Только что встретил меня здесь недалеко от дома. Идет с тремя девчонками. Сегодня мороз, а они в паутинках: ноги красные, как у гусят. Из-под шляпок абсолютно синие пудреные носы выглядывают. Хотел было я перейти на другую сторону, но Жорка заметил меня, взял за пуговицу и важно процедил: «Девочки, знакомьтесь… Это мой друг — начальник поросячьей фермы. Вчера пешком пришел из колхоза. Москву не видел, но просит, чтобы мы его повели в «Метрополь». — Бабкин смущенно заморгал бледными ресничками. — Конечно, это плоско и глупо. Но девчонки, видно, подстать Жорке: такие же пустые, поверили и, подсмеиваясь, потащили меня за собой…

— Ну и что же ты? — прикрывая рот ладонью, давясь от смеха, спросил Димка.

Бабкин заметил, что друг смеется, убрал под стол свои валенки и грубовато ответил:

— Не буду же я драться с девчонками. Кое-как освободился… Но, откровенно говоря, мне не было так смешно, как некоторым моим друзьям.

Тимофей недовольно посмотрел на Вадима.

Тот сразу съежился под этим взглядом. Он обнял товарища и виновато заглянул ему в лицо.