Киты по штирборту - Антон Витальевич Демченко

Михаилом. Без его помощи я не справлюсь. Точнее, справлюсь, но отношения наши однозначно будут испорчены. И даже если позже он поймет, почему я поступил именно так, вернуть доверие Горского будет не просто. Совсем не просто. Может быть, стоит попытаться найти еще и китежцев? Или… ладно, с последним пунктом решим позже.

К приходу чем-то очень довольного Завидича я успел проголодаться, съесть приготовленный вернувшейся с рынка тетушкой Еленой обед и пробежаться по вопроснику очередного экзамена… назначенного на следующий день. «Начала навигации», бр-р… нужно озаботиться созданием нормальных навигационных приборов для моего дирижабля. М-да…

Ну, настроение опекуну я быстро испортил. А когда выслушал полную версию наших с Михаилом приключений в училище, он и вовсе вышел из себя. Хорошо еще, что ярость его была направлена не столько на двух горе-студиозов, сколько на дирекцию. Не любит Мирон Куприянович шантажистов. Ой, не любит.

— И что делать думаешь? — осведомился опекун, после того как выдохся, сообщая пространству, что именно он думает об одном конкретном директоре.

— Я взял время на размышление, — ответил я. — Но могу сразу сказать, что ни один из вариантов меня не устраивает. Так что буду брыкаться.

— Звучит несколько самонадеянно, не находишь? — помолчав, проговорил опекун.

— Как будто у меня есть варианты?

— Ну, раз уж ты намерен бороться… полагаю, что есть, — окончательно успокоившись, с усмешкой произнес дядька Мирон. — Может, поделишься?

Поделился, конечно. Выслушав мою идею, Завидич задумчиво покивал и, неопределенно крутанув ладонью в воздухе, согласился:

— Знаешь, что-то в этом есть. Нагло, конечно, и в случае отказа ты гарантированно лишаешься места в училище, но если выгорит… Ха! Тебе придется о-очень хорошо учиться… иначе выпрут.

— Понимаю. — Я поморщился. Опекун прав. Если удастся выиграть, преподаватели с подачи директора с легкостью устроят мне «веселую жизнь»… или не устроят. Но возможность такая есть. — Однако ложиться под систему, влезая в игры университета и адмиралтейства, мне тоже не с руки. Прожуют и косточек не выплюнут, если я правильно понял Мишкины намеки.

— Вполне возможно… — протянул дядька Мирон и вдруг встрепенулся: — А знаешь, ты же все равно будешь с нашим соседом разговаривать на эту тему? Вот и закинь удочку насчет присмотра студенческого совета. Ставлю гривну против марки, что у них найдутся связи в Ладожском братстве. Если, конечно, сможешь уговорить Михаила на участие в твоем плане.

На объяснение смысла сказанного опекуну пришлось потратить не меньше получаса. Зато к моменту возвращения Хельги я был уверен, что у меня есть не одна тема для предстоящего разговора с Горскими.

Намеки опекуна, что называется, пришлись ко двору. Беседа со старшим Горским, при моем появлении в их доме пребывавшем в весьма раздраженном состоянии, в конце концов свернула в нужную сторону. Иван Федорович закончил с чтением нотаций и, тяжело вздохнув, взялся за бокал с коньяком.

— Итак, молодые люди, что вы намерены делать в этой ситуации? — осведомился он, когда немного успокоился.

— Примем предложение директора, я полагаю, — индифферентно пожал плечами Михаил. Очевидно, отец и до моего прихода изрядно проехался по его мозгам, так что выслушанная нами тирада старшего Горского не произвела на Мишку никакого впечатления. А говорят, что повторение — мать учения. М-да.

— А мне бы этого не хотелось, — сказал я, когда Иван Федорович перевел взгляд с сына на меня. В глазах старшего Горского явственно мелькнуло любопытство.

— Интересно, и как же ты хочешь избежать этого… ультиматума? — спросил отец Михаила, покачивая тяжелым бокалом, на дне которого темным янтарем сияла ароматная капля — все, что осталось от налитой себе Горским порции коньяка.

Вот мы и перешли к делу. На изложение возникшей у меня идеи ушло меньше четверти часа. Нет, можно было бы и быстрее, но Иван Федорович не угомонился, пока не вытащил из меня все подробности. Загонял, как на экзамене, честное слово…

— Что ж… мысль здравая, — заключил он, закончив допрос и как следует обдумав предложенное, на что у него ушло еще две порции коньяка. Впрочем, на трезвости мышления Ивана Федоровича этот факт, кажется, никак не сказался. — И я даже понимаю, почему ты не хочешь, чтобы Михаил пошел тем же путем. Но почему ты сам не хочешь учиться в Классах?

— У меня слишком много дел в Новгороде и незакрытый матросский контракт, а в Классах отсутствует возможность заочного обучения как класс, прошу прощения за тавтологию. И если свои дела я еще могу отодвинуть на год, то контракт — это серьезно. Прерывать стаж мне сейчас совсем не с руки.

— Что ж, понимаю. Только одно маленькое уточнение, Кирилл, — кивнув, тихо проговорил отец Михаила. — В Классах курсы не делятся на годы обучения.

— Как это? — удивились мы с Мишкой.

— Просто, — усмехнулся Иван Федорович. — При создании Воздушных классов за основу была взята система обучения, принятая в Кронштадтской навигацкой школе. Один курс включает в себя некоторый список общих и специальных дисциплин. Никаких «основ», «начал» и прочих вводных предметов, никакого разбиения по годам обучения. Каждая дисциплина дает полный набор необходимых знаний для будущих «китоводов». Когда курсант третьего класса сдает экзамены по ним, он переводится во второй, где изучает уже совершенно иной набор предметов. Ну а закончив первый класс, курсант получает лейтенантские погоны и отправляется по месту службы офицером Военно-воздушного флота. Время обучения не лимитировано, хотя, конечно, держать курсанта в одном классе по десятку лет никто не станет.

— То есть вы хотите сказать, что, отправившись в Китеж, Михаил пробудет там не год, а больше? — удивился я. Да и Мишка, признаться, тоже выглядел ошеломленным от таких новостей.

— Именно, — кивнул Иван Федорович и, повернувшись к сыну, улыбнулся. — Так что придется нам с тобой покопаться в программах обучения и постараться подобрать дополнительные предметы так, чтобы по возвращении тебе не пришлось догонять своих однокурсников по десятку дисциплин разом.

— Ох! — Михаил хлопнул себя ладонью по лицу.

— Ну-ну… Зато изученные в Классах дисциплины в училище тебе сдавать уже не придется. Оценки по ним, полученные в Классах, сразу пойдут в итоговый лист, — подсластил пилюлю старший Горский.

— Дела-а… — протянул Михаил.

— М-да. Тем более в Китеже мне сейчас точно не место, — заключил я.

— Добро. Я понял, что ты от своего не отступишься, — кивнул Иван Федорович. — И готов оказать помощь, но… Кирилл, студенческий клуб, ни один, подчеркиваю, не станет заступаться за чужого. Так что если хочешь поддержки от студенческого братства и соответственно студенческого совета, придется вступить в один из наших клубов.

— Это накладывает какие-то обязательства? — поинтересовался я.

— Посильная помощь клубу и его членам, — пожав плечами, сообщил старший Горский и,