ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Мюллер возложил на Макиза всю полноту ответственности за дело Локерби. Ни один аналитик разведданных в ФБР еще не руководил ни одним крупным расследованием. Макиз подчинялся непосредственно Бейкеру, а Бейкер — Мюллеру. Его приказы должны были превращать разведданные в улики.

«Мы в буквальном смысле исключили порядок соподчиненности в штаб-квартире, — сказал Макиз. — Мы привлекли ЦРУ, шотландцев; мы доставили в Вашингтон МИ-5. Мы сели и сказали: «Нам нужно изменить то, как мы делаем дело. Мы должны начать делать его правильно… мы должны начать делиться информацией».

У Макиза никогда не было полномочий поднимать телефонную трубку и звонить своим коллегам в Шотландии. Первый такой звонок он сделал в ноябре 1990 года. Все начало быстро меняться.

Макиз узнал, что шотландский магистратский суд раскрыл тайну МЕВО — Mebo было названием швейцарской электронной компании, которая вела дела с Ливией на протяжении почти двадцати лет. Вооруженный этим фактом, он выяснил, что после взрыва над Локерби владелец фирмы Эдвин Болье лично доставил подробное письмо в посольство США в Вене.

ФБР никогда не стало бы его искать без подсказки шотландцев. По существу, в нем говорилось, что взрыв рейса 103 «Пан-Америкэн» было делом рук ливийцев. Болье знал, о чем говорит: компания Mebo сконструировала для ливийцев двадцать сложных таймеров.

Письмо Болье — важная улика в расследовании акта международного терроризма — лежало непрочитанным на протяжении почти двух лет.

Макиз по горькому опыту знал, как часто ФБР не имело представления о том, что находится в его собственных досье. Бюро было бумажной пирамидой и оставалось таковой до XXI века. Пока Макиз руководил Аналитическим центром ФБР по расследованию террористических актов с 1986 по 1988 год, в Бюро появилась база данных под названием «Террористическая информационная система». Эта система была «совершенно бесполезной, — сказал он. — Вы могли тратить время, внося в нее данные, и не могли извлечь из нее информацию… Она давала ответ: «Нет записей», возможно, по 95 процентов крупных дел ФБР. Мы пытались годами расхваливать ее людям, но она была такой недружелюбной к пользователям. Это была великая идея, которая не работала».

«Мы собирались идти вперед»

К началу 1991 года Макиз наметил в общих чертах дело против Каддафи и Ливии. Он чувствовал, что пошло движение.

«Наши агенты работают в команде с шотландскими полицейскими, а те — с мальтийскими, прорабатывая «ниточки» на Мальте и работая в унисон, — сказал он. — Мы начинаем выявлять имена ливийских разведчиков. И один из них — Абдель Басет Али аль Меграхи».

Владелец магазина на Мальте выбрал фотографию Меграхи как человека, который купил кое-что из одежды, найденной на месте преступления в Локерби. Записи иммиграционной службы продемонстрировали, что Меграхи находился на Мальте в тот день, когда была куплена эта одежда. В феврале 1991 года, когда бушевала война в Персидском заливе, ФБР пригласил Эдвина Болье на допрос, который продлился неделю. Он неуверенно опознал Меграхи на фотографии как ливийца, который руководил компанией, служившей прикрытием в делах с Mebo в Цюрихе.

«Я очень взволнован, — сказал Макиз. — Все очень взволнованы». Он проинформировал обо всем Роберта Мюллера, который холодно напомнил, что ему предстоит пройти еще долгий путь.

Макизу нужно было превратить разведданные в улики. Ему нужен был свидетель, который мог связать Меграхи с чемоданом «Самсонайт» со взрывчаткой. Ему нужно было найти кого-то, кто знал, что этот чемодан был средством транспортировки бомбы с рейса 180 «Эр Мальта» на рейс 103 «Пан-Америкэн». Он пошел в ЦРУ. В Управлении ему с запозданием сказали, что у них был когда-то ливиец-осведомитель по имени Абдул Маджид Джьяка в международном аэропорту на Мальте. Он стал числиться в платежной ведомости ЦРУ за четыре месяца до трагедии над Локерби. Он работал в тот вечер, когда был взорван борт 103 компании «Пан-Америкэн». Но сотрудники ЦРУ отказались от его услуг несколько месяцев спустя, сочтя его выдумщиком, тянущим из них деньги.

Макиз умирал от желания побеседовать с Маджидом независимо от того, насколько сомнительным источником он казался для ЦРУ. В июне 1991 года ЦРУ отправило его самолетом с корабля военно-морского флота США, базировавшегося у побережья Мальты, чтобы дать ФБР шанс допросить его в Вирджинии. Заслуженно настороженно относясь к своему осведомителю, ЦРУ поставило одно условие: никому не рассказывать.

Макиз взвесил шансы и нарушил правила. Он снял телефонную трубку и позвонил своему шотландскому коллеге. «Если вы кому-нибудь расскажете об этом, меня уволят, — сказал он Стюарду Хендерсону. — Этот парень находится в Соединенных Штатах. Мы считаем, что можем получить какую-то информацию, но не знаем. Мы собираемся начать допрашивать его завтра».

Маджида допрашивали по крайней мере две недели в сентябре 1991 года. Он утверждал, что знает три вещи. Он опознал Меграхи как разведчика, служащего начальником службы безопасности «Ливийских авиалиний». Он сказал, что у подчиненного Меграхи был тайник со взрывчаткой «Семтекс». И он сказал, что видел Меграхи с большим коричневым чемоданом в аэропорту Мальты перед взрывом над Локерби. Безусловно, Маджид был ненадежным свидетелем. Но в ФБР верили, что он говорит правду по этим трем пунктам. Макиз решил, что у него есть основание для дела, которое найдет поддержку в суде.

Встал вопрос: закон или война. Решение было за президентом.

Соединенные Штаты могли попытаться выкрасть Меграхи, они и раньше арестовывали террористов в других странах. Но арестовать его в Ливии не было во власти ЦРУ или военных. Они могли попытаться убить его. В то время это было невозможно: незадолго до взрыва над Локерби, когда Израиль послал свою ударную группу в Тунис, чтобы убить Абу Джихада — второго по величине руководителя Организации освобождения Палестины, Соединенные Штаты открыто осудили эти действия как политическое убийство.

Президент мог атаковать Ливию бомбами и ракетами. Рейган сделал своей мишенью Каддафи после того, как пять лет назад ливийские шпионы организовали взрыв на дискотеке «Ла Бель» в Берлине, ссылаясь на право применять силу для самообороны согласно статье 51 Хартии ООН. Но улики тогда были неопровержимыми, и дело Локерби теперь требовало таких же доказательств.

Президент Джордж Буш считал, что террористы — это преступники, а не бойцы вражеской армии. Он предпочел обратиться в суд. Мюллер был с ним согласен. Они будут следовать закону и пойдут туда, куда он приведет. Макиз сказал: «Мы собирались выступить с обвинением и объявить результаты миру».

15 ноября 1991 года Меграхи было предъявлено официальное обвинение в Соединенных Штатах и Шотландии[595]. Потребовалось почти десять лет, чтобы признать его виновным. Прошли еще десять лет, прежде чем стало ясно вне всяких сомнений, что сам полковник Каддафи приказал совершить теракт на борту 103 «Пан-Америкэн» и это было безжалостной местью Соединенным Штатам и Объединенному Королевству. Круг возмездия замкнулся, когда американский самолет-шпион Predator помог врагам полковника выследить его, прежде чем они убили его в Ливии через двадцать три года после катастрофы над Локерби.

Глава 41. Слепой шейх

В ту неделю, когда был оглашен обвинительный акт по делу рейса 103 компании «Пан-Америкэн», в Манхэттенском уголовном суде открылся судебный процесс по делу об убийстве. Обвиняемым был Эль-Саид Носаир — иммигрант из Египта в белой ермолке и таких же одеждах, последователь Омара Абделя Рахмана — святого воина, известного как Слепой Шейх. Носаир обвинялся в убийстве Меира Кахане — лидера Лиги защиты евреев, которую позже Государство Израиль заклеймило как террористическую организацию.

Среди зрителей был осведомитель ФБР, получавший 500 долларов в неделю, по имени Имад Салем — лысеющий, бородатый ветеран египетской армии. Салем сидел среди сторонников обвиняемого, болтал с ними в коридоре во время перерывов, проникая в их жизнь.

Салем, мужчина со вкрадчивыми манерами, работал детективом в гостинице «Вудвард» в центре Манхэттена, когда в апреле 1991 года к нему обратилась Нэнси Флойд — агент иностранной контрразведки ФБР. Флойд сказала Салему, что в гостиницу часто захаживают люди, которых подозревают в том, что они русские шпионы. Не поможет ли он ей наблюдать за ними?

Салем витиевато и многословно ответил. Суть сводилась к следующему: кого волнует холодная война и русские? Я могу рассказать вам о священной войне и Слепом Шейхе.

Агент Флойд никогда не слышала о Слепом Шейхе. Да и мало кто слышал. Но ей понравился Салем, чего было нетрудно добиться, и она стала ему доверять, что было решительным и смелым шагом. Она завербовала Салема как осведомителя и представила его своему коллеге — агенту Джону Антисеву, который при шел работать в Бюро четырьмя годами раньше и служил в объединенной оперативной группе, работавшей по терроризму, в Нью-Йорке.