Сокол. Трилогия - Андрей Посняков

– И вас пусть не оставят своими милостями боги, – помахал с крыши Макс. – Чего зашли?

– Так просто, – улыбнулся во весь рот Хори. – Давно вас всех не видали – соскучились. Шли вот мимо и решили – заглянем. Можно в пруду выкупаться?

– А, вот вы зачем явились! – выглянув из дома, расхохоталась Тейя. – Что, в реке уже вода мутная?

– Так и есть, уже мутная, госпожа! Так мы искупаемся?

– Ладно!

– Слава Амону! – С радостными криками мальчишки бросились к пруду, на ходу скидывая схенти. Однако в воду лезть почему-то не спешили, остановились на краю.

– Ну! Подставляй лоб, Шеду! – радостно закричал Хори. – Что я тебе говорил – пустят. А ты – «нет», «нет»… А ну-ка… Раз!

Парнишка отвесил приятелю звонкий щелбан.

– Два! Три! Четыре…

– Ну, хватит уже, Хори, – заканючил толстяк Шеду. – Воистину, Клянусь Амоном, уж и так искры из глаз.

– А в следующий раз не спорь с умными людьми!

Наконец оба с воплями кувырнулись в пруд, поднимая густые радужные брызги.

– Вот сорванцы, – усмехнулась Тейя. – Поистине, учитель мало бил их своей палкой. Смотрите-ка, они и «змею» с собой принесли… Ну, игру эту дурацкую. Вон и доска, и – видно, в корзинках – фишки.

– В «змею»? – подходя к пруду, заинтересованно переспросил Ах-маси. – Играете, что ли, в «змею», парни?

– Играем! – тут же отозвался Хори. – Хочешь, сыграю с тобой, уважаемый помощник лекаря? Только предупреждаю сразу: я сильный игрок!

– Ладно, там увидим. – Раскрыв доску, анхабец, скрестив ноги, уселся рядом.

Вылезший из бассейна Хори принялся быстро расставлять фишки, а примостившийся с краю Шеду вытащил из корзинки метательные кубики.

Максим, глядя на все это с крыши, ухмыльнулся: он и сам умел неплохо играть в эту игру – три года назад научился от одного корабельщика. Причем… гм-гм… мягко говоря, знал некие особенные приемы… которые некоторые почему-то называли шулерскими.

– Шесть! – Метнув кубик, Ах-маси переставил фишки по «пути», изображавшему извилистое тело свернувшейся кольцами кобры – потому игра и называлась «змеей».

– А у меня – восемь! – радостно возопил Хори.

– Двенадцать! – Брошенные анхабцем кубики показали максимальное число.

– Помоги мне, Амон, помоги мне, Амон. – Прищурив глаза, хитрый мальчишка затряс метательный стаканчик. – Оп-па! Тоже двенадцать! О, спасибо тебе, Амон, воистину, ты великое божество!

– Кто бы сомневался. – Вовсе не считавший себя азартным человеком, Макс лениво отошел от края крыши и улегся на ложе.

Излишний азарт, он, знаете ли, мало кого доводил до добра… а вот до нокаута – запросто. Именно так когда-то говорил тренер, а дурных советов он не давал. Прикрыв глаза, Максим неожиданно вспомнил родной Петербург, отца, ребят из секции бокса… Жуткая ностальгия вдруг охватила его с такой силой, с какой затаившийся в зарослях тростника крокодил хватает зазевавшуюся жертву своими зубастыми челюстями. Петербург… Васильевский остров. Серебристые крыши. Трамваи. И дождь. Милый петербургский дождь, такой серый, нудненький, родной…

Господи!!!

Да как же это все произошло-то? До сих пор иногда не верится. Но ведь – правда. Вот он, Макс, Ах-маси Ниб-пахта-Риа – великий фараон Верхнего и части Нижнего Египта. Государь, которому суждено спасти Черную Землю от захватчиков Дельты. Государь… В восемнадцать-то лет! Ну, раз так уж случилось, нужно действовать, а не ностальгировать! Все равно уж ничего не изменишь.

– О, возлюбленный супруг мой!

– Тейя!

– Что случилось с тобой? У тебя только что было такое странное… страшное лицо!

– Не обращай внимания. – Максим прижал к себе жену. – Ты – моя самая любимая!

Тейя нежно провела рукой по волосам мужа:

– Милый… Тебе снова привиделось прошлое? Из того, странного мира, который ты называл «Пари». С самоходными колесницами, железными змеями, внутри которых люди, огромными голубыми гробницами, царапающими небо, с высоченной башней из железа… Я помню.

– Ты не только красивая. – Макс уткнулся носом в теплое плечо юной женщины. – Ты у меня – самая умная. Это великое счастье – то, что боги дали мне тебя!

– Поистине, это счастье и для меня, – снимая с мужа схенти, прошептала Тейя.

Миг… И вот уже отброшено на парапет крыши платье… тонкое, «сотканный воздух». Порыв ветра подхватил его, сорвал, сбросил вниз…

Супруги не видели этого, наслаждаясь охватившим их чувством…

– Ого! Кажется, на нас пялятся соседи. Во-он с той крыши! – негромко смеялась Тейя.

– Пусть пялятся, – на секунду оторвался от поцелуев Максим. – Пусть завидуют!

– Пусть лучше делают так же, как мы!

А внизу тем временем слышались азартные крики:

– Пять! Десять! Двойки. Переход хода. Сгорел! Ага, сгорел, клянусь Амоном!

Спустившись за вином, Максим заглянул к игрокам. Посмотрел на тезку и не выдержал – расхохотался. Похоже, анхабец все ж таки проигрался, причем, что называется, в пух и прах. На нем не было уже ни широкого ожерелья, ни парика из волокон пальмы, ни схенти – одна узенькая набедренная повязка. Кусочек плиссированной ткани торчал из плетеной корзинки Хори, оттуда же выглядывала и невесомая светло-голубая ткань… ткань… Черт побери! Платье!

– Эй, Ах-маси, – усевшись рядом, негромко заметил Макс. – Ты зачем проиграл платье моей жены?

– А, так это было ее платье? А я-то думал – и что еще тут прилетело?

– А ну-ка, уступи место! – Юный фараон властно хлопнул проигравшегося приятеля по плечу. – Вижу, если дела так и дальше пойдут, мы лишимся и дома, и сада, и этого вот пруда! Дай сюда кубики, Хори… Я когда-то неплохо играл.

Хори улыбнулся:

– А мне вообще везет в игры. Особенно – в «змею».

– Ладно, посмотрим, как тебе повезет.

О, Макс действовал хитро! Как и учил когда-то корабельщик. Пару партий проиграл – для затравки, – одну свел вничью, а уж потом – начал! Метательный стаканчик мелькал в его руках, словно крылья стремительной птицы, только и слышалось:

– Десять! Двенадцать! Восемь! Переход хода.

Сначала Максим отыграл платье. Затем – одежку анхабца. А уж потом очередь дошла и до самого «везунчика» – уж пришлось ему распотрошить свою корзинку, вытащить недопитое пиво, пару браслетов и… изумительной красоты кораблик, точнее, его часть, кажется, нос, а может быть, и корму – высокую, выделанную с неописуемым изяществом рукою истинного мастера. Проработанную до мельчайших деталей – обшивка, канаты, весло, даже фигурка матроса.