Мгновения вечности - Бхагаван Раджниш

Многие журналисты выразили мне свое мнение: «Это так странно: когда мы берем интервью у политиков и у подобного рода людей, мы чувствуем, что можем полностью контролировать их. Но с вами мы чувствуем нервозность. Ни с кем другим этого не происходит, почему мы с вами мы чувствуем себя не в своей тарелке?»

Я ответил им: «Единственная причина, по которой это происходит, заключается в том, что я не думаю о своем имидже. Меня не волнует, что вы напишете в своей статье. Все, что меня волнует в тот миг, когда вы берете у меня интервью, это чтобы вы слышали меня. А другие меня не волнуют. За семь лет я не прочитал ни одной книги, ни одного журнала, ни одной газеты, я не слушал радио, не смотрел телевизора, ничего из этого рода. Все это только мусор».

И поэтому когда журналисты задают мне вопросы, они не должны спать, чтобы слышать что я им отвечаю. Они не должны быть в таком же сонном состоянии, в котором находятся тогда, когда задают вопросы политикам, и поэтому я становлюсь таким утвердительным. Вы не можете добраться до этих людей, если будете мягкими и смиренными. С их точки зрения это будет восприниматься как слабость, потому что именно такими они привыкли воспринимать политиков и подобных им людей, они очень смиренные и мягкие с ними, и стремятся сказать в точности то, что хотят от них услышать журналисты. Они хотят говорить то, что будет создавать определенный имидж.

У меня нет никакого образа, который мне хотелось бы передать людям. И поэтому когда я говорю с журналистами, мои усилия направлены на то, чтобы мои слова достигли их ушей, и у меня нет при этом никакой задней мысли. Все остальное вторично. Если это происходит, прекрасно. Если это не происходит, не стоит беспокоиться об этом.

— Почему вы боитесь людей.

— Я никогда не чувствовал себя нигде посторонним по той простой причине, что где бы вы ни были, вы становитесь посторонними, так к чему же чувствовать себя посторонним? Где бы вы ни были, вы не можете быть другими, мы все здесь посторонние. После того, как вы однажды это признаете, уже не важно, как к вам относятся другие, и где это происходит, в одном месте или в другом. Вы продолжаете оставаться посторонними, в одном месте вы ощущаете это больше, а в другом месте вы ощущаете это меньше.

Но с чего вы взяли, что этого стоит бояться? К вам приходит страх из-за того, что вы хотите, чтобы люди считали вас хорошими. Вот что превращает каждого человека в субъекта толпы. Вот что делает каждого человека рабом, просто потому, что ему хочется, чтобы окружающие считали его хорошим человеком. И этого он боится, когда он попадает в незнакомое место, в котором его окружают незнакомые люди, он боится, что может сделать что-то такое, может сказать что-то такое, после чего окружающие перестанут считать его хорошим.

Вы всегда нуждаетесь в том, чтобы вам все выражали свою любовь, поддерживали вас, потому что вы сами не признаете себя. И поэтому вы хотите, чтобы вместо этого вас признали окружающие. После того, как вы однажды признаете себя, вам будет уже все равно, признают ли вас окружающие, будут ли они о вас думать как о хороших людях или как о плохих. Вас это больше не будет волновать. Вы будете теперь жить своей жизнью, а то, что другие будут о вас думать, будет их собственными трудностями. Эти трудности будут не вашими, а ихними.

Но из-за того, что вы не принимаете себя, с самого детства, вас постоянно били, вам постоянно вбивали, чтобы вы не принимали себя, как есть, что вы должны вести себя так, и не иначе, и лишь тогда вас будут принимать окружающие. Когда люди принимали вас, признавали вас, относились к вам с уважением, это означало, что вы стали хорошими. Но в этом трудность каждого человека. Все зависят от мнения другого человека, и на всех оказывает воздействие мнение другого человека.

Когда я увидел этот простой факт, я отбросил представления других людей о себе, и это принесло мне ощущение такой свободы, неописуемой свободы! Это приносит такое облегчение, когда вы понимаете что можете быть простой собой, вам не нужно об этом беспокоиться. Этот мир такой огромный, вокруг так много людей. Если мне придется думать о том, что каждый человек думаете обо мне, вся моя жизнь превратится в скопление таких мнений, я буду нести эти мнения в себе.

Поэтому если вы боитесь общества других людей, если вы боитесь встречаться с ними, это лишь значит, что вы чувствуете пустоту, этого не должно быть. Вы должны течь в себе, и иметь свое мнение, а не руководствоваться чужими мнениями о вас, о том, понравится ли это другим или нет, вы должны иметь свою жизнь, свои собственные приоритеты.

И я говорю как раз об этом. Медитация дает вам такой авторитет силу, не чужую силу, но качество силы, авторитет, которые никто у вас отнять не сможет. Это будет принадлежать только вам.

Общественное мнение может перемениться, сегодня люди могут думать о вас что-то одно, они могут быть за вас, а завтра что-то другое. Они могут быть против вас. Сегодня они могут считать вас святыми, а завтра могут думать о вас как о грешнике. Лучше иметь собственное мнение, думать о себе, как о святом или грешнике, но опираясь на свое мнение. Какими бы вы ни были, будьте самим собой, чтобы никто не мог отнять у вас это мнение.

Лучше быть грешником, но самостоятельно, нежели быть святым, но в глазах других людей. Это мнение заимствовано, а вы при этом будете оставаться пустыми.

Я хулиган, но я наслаждаюсь этим. Мне не хочется, чтобы ко мне относились с уважением. Это лишь оскорбительно, если к вам относится с уважением это сумасшедшее человечество.

Когда я давал интервью журналистам, я был удивлен тем, что они так нервничают. Они сами ощутили это, потому что раньше они брали интервью у тех, кто нервничал сам, волновался о том, что у них спросят. Им могут задать вопросы, которые могут принести им определенные трудности. Им могут задать такие вопросы, ответы на которые могут раскрыть их лицо, а если они не ответят, это вызовет подозрения. Люди эти очень боялись журналистов, нервничали. Но со мной все было совершенно по-другому. И я сказал Изабель: «Позови всех журналистов со всего мира сюда, и я задам им жару. Вот что такое журналистика!» Если я открыт, вы не можете завести меня в тупик, я полностью доступен, и если я выложу перед вами все мои карты, до того как вы выложите свои, что вы сможете сделать со мной? На самом деле, все журналисты чувствуют такое неловкое положение как раз из-за того, что чувствуют всю правдивость моих слов. Они забывают о том, что они только журналисты. Их человеческое бытие находится в том же поиске, как у каждого человека, они ищут тишину, безмятежность.

Один журналист был здесь в гостях. Он хотел взять всего лишь получасовое интервью, а продолжалось то интервью полтора часа. Его начальник был очень сильно разгневан, но этот человек полностью забыл о том, что он был всего лишь журналистом, и он должен был задавать только те вопросы, которыми интересовались обычные люди. Но он был так увлечен беседой лично, что начал задавать вопросы, которые были интересны ему самому. Конечно директор был недоволен, он не понимал, что происходит. Они подготовили список всех вопросов заранее. Ему давали список снова и снова. Он держал список вопросов в руках, а продолжал беседовать со мной на отвлеченные темы.

— Раджниш, почему средства массовой информации создают вокруг вас такую суету?

— Потому что они никогда раньше не сталкивались с таким человеком, как я. Средства массовой информации имели дело только со священниками, политиками и подобными лидерами человечества, которые их очень боялись и нервничали. Политики нервничали, у них есть причины для того, чтобы нервничать. Поэтому журналисты были такими острыми и напористыми. Политики же пытались просто спасти свою шкуру.

И поэтому это вполне естественно, то, что политики так нервничают перед средствами массовой информации.

У меня с этим нет трудностей. Я могу говорить в точности то, что мне хочется сказать. Все средствами массовой информации так нервничают из-за того, что прекрасно понимают, что они не смогут этого передать, потому что если они принесут все это редактору, их могут просто выгнать с работы. Они нервничают также потому, что все сказанное мной ударяет по их предрассудкам. Они же люди. Самое главное — они люди, а уже потом они могут быть журналистами, сначала они могут быть христианами, а потом журналистами. И поэтому когда я наношу удары по их христианскому мировоззрению, они не могут ответить тем же. И естественно это становится для них причиной для нервотрепки. Они забывают меня спросить о том, что хотели спросить. Они никогда не встречали человека, как я, которому нечего терять, который может сказать все, что угодно, и который не принадлежит вашему обществу, которому наплевать на ваше уважение.

Папу очень волнуют эти вопросы, он думает о том, чтобы его высказывания не нанесли ущерб его репутации признанного религиозного лидера. И поэтому все его речи готовят заранее кардиналы, епископы, религиозные общины, редактируется все. Он просто оратор, но он не говорит самостоятельно. Вся церковь говорит от его имени, решает католическая иерархия.