Я дрался на штурмовике. Обе книги одним томом - Артем Драбкин

Война. И все сразу переменилось. Начали посылать курсантов на поля в секрет, наблюдать, не появится ли чужой человек. Начали растаскивать самолеты и укрывать их пятнистыми сетками, подкапывать колеса, чтобы они ниже стояли и тени не давали. Такие меры, к сожалению, были характерны только для морской авиации. А для сухопутной ни черта подобного не было в первые дни войны.

Мы сидим в кукурузе с винтовками и смотрим на звездное небо. Что-то где-то шумит, а нам кажется, что это огромное количество самолетов летит. Настроение неважное. И вдруг, буквально на второй или третий день, над аэродромом проносится со страшной скоростью краснозвездный истребитель, весь зализанный. Прошел почти на бреющем, потом еще раз и скрылся в небе. Такой скорости еще никто не видал. Это был истребитель ЛаГГ-3. Хороший самолет, но дубоватый. Потом его перестали выпускать и перешли на «Яки». Это были отличные самолеты. И еще мощнее по некоторым показателям были Ла-5.

Мы начали удирать от немцев. Инструкторы перелетели на самолетах, а мы перебазировались на эшелонах через Сталинград. Меня поразило, какой это длинный город, километров на 70 тянется вдоль Волги. Перешли на другую сторону, пошли на север, на Саратов. Там уже леса появились. И страшная беднота… На каждом полустанке стоят две-три бабушки, торгуют огурцами, квашеной капустой. Грустные такие…

Мы добрались до аэродромного узла Самары, тогда Куйбышева. В Самаре были авиационные заводы. Там и штурмовики выпускали. А в Чапаевске был огромный учебный центр.

Немецкие разведчики иногда к нам залетали. Сколько усилий затратили, чтобы копать окопы, щели!

Бои под Москвой совпали с сильным похолоданием. Под Куйбышевом стояли морозы до 40 градусов. Часовые, охранявшие самолеты, менялись через 20–30 минут. Тулуп и летное обмундирование – меховые брюки, куртка, на голове шапка, вязаный шлем с очками – не спасали. Морозы страшные…

Был такой случай. Сел на наш аэродром самолет. Под крыльями бомбы. Что такое?! Оказывается, дальний бомбардировщик взлетел, чтобы бомбить немцев, а погоды не было, и он заблудился. Шуранул аж под Самару.

Наши инструктора выполняли спецзадания. Вдруг несколько самолетов СБ куда-то улетают. Секретное задание, никто ничего не знает. Примерно через 10–12 дней возвращаются. Обветренные лица, видно – много летали. Летчики рассказывали, им было приказано загрузиться реактивными снарядами для «катюш» и лететь под Сталинград. Они говорили страшные вещи: им приходилось садиться на поле, где самолеты прыгали по замерзшим, не убранным трупам. Тут же выгружали реактивные снаряды, разворачивались и улетали. Там были напряженные бои.

Организуют 7-ю эскадрилью, и мы перебазируемся в училище Леваневского – отрабатывать слетанность в составе экипажей. Дали мне штурмана. Один раз я выполнял обыкновенный полет, отрабатывал виражи. Вдруг ко мне подлетает какой-то самолет, покачивает крыльями: «уходи». Радио нет. Я ничего не понимаю. Я слушаюсь, ухожу в сторону. И вдруг мимо меня проходит такой же СБ, только с овальными окнами в фюзеляже. Я сажусь, докладываю о произошедшем. А знаешь, кому я заступил дорогу? Ворошилов летел принимать парад в Куйбышеве! Сталин принимал в Москве, а он в Куйбышеве.

А как замыливали глаза иностранным послам, которые в Куйбышеве собрались… На самом большом Симоновском аэродроме собрали все самолеты, которые только могли летать, все УТ-2 и Р-10, которые собирались списывать, все СБ – всех выстроили. Набрали чуть ли не 400 самолетов… Дали задание: взлететь, пролететь воздушным парадом над Самарой. Потом удалиться, перестроиться и опять, но в другом строю, уже не тройками, вновь пролететь.

Когда чуть позже появились штурмовики Ил-2, часть курсантов стали готовить на них. Нас в 7-й эскадрилье было 40 курсантов. Сначала жили в палатках. Меня назначили старшиной группы. Я должен был всех вести на аэродром. А это километров семь! В меховом обмундировании! Я впереди ставил двух самых ленивых: Борю, подзабыл фамилию, и Леню Капустина, чтобы не отстали. Иначе нельзя было, замерзнут, простудятся…

Там много разного происходило… К примеру. Я сплю. Вдруг меня дергают:

– Товарищ старшина, может, сделаем подъем?

– Что такое?

– Горит соседняя палатка.

Горит техническая палатка. Техники набрали много угля, накочегарили побольше. Образовалось много сажи, и она взорвалась. Один техник погиб. Стали разбирать остатки палатки и обнаружили полный чемодан денег. Там было и судебное дело.

Уже заканчивался 1942 год. Тогда летчиков выпускали пилотами-сержантами. Хороший солдат идет на курсы командиров взвода и через полгода уже лейтенант. А мы прошли полный трехгодичный курс обучения – сержанты. Причем я разговаривал с армейскими летчиками. У них какая подготовка: один самостоятельный полет, и полетели на фронт громить противника. А я, прежде чем попасть на фронт, имел 24 учебных бомбометания на Ил-2.

– Перед войной был девиз «Малой кровью на чужой территории». А тут отступаем. Какое было настроение?

– В училище Сталина был такой настрой: как бы ни отступали, мы все равно их разгромим…

19 человек выпускников ВМАУ попали в наш 35-й полк, который начал воевать 22 июня 1943 года, в годовщину войны, с аэродрома Каменка, это возле Комендантского аэродрома.

Вместо стрелков летали штурманы, окончившие училище. Летчикам дали звание младшего лейтенанта, а стрелки так и остались сержантами. Были даже такие стрелки, которым вообще забыли дать звание. Например, Петя Репин погиб старшим матросом. Он сделал выдающуюся фотографию в войну. На ней видно, как горят на земле немецкие самолеты Ю-88 со свастикой… Он с воздуха сфотографировал…[12]

Эта фотография обошла все главные газеты Советского Союза. Тогда группу вел майор Хроленко, командир 7-го гвардейского полка. В том вылете над аэродромом наши еще сбили на взлете немецкий самолет. Петя тогда не прозевал, сделал хорошую фотографию, а это трудно в воздухе. Потом через несколько вылетов он погиб. Старшим краснофлотцем… Даже не сержантом. Родом он был из Красного Холма, это в Калининской области.

Горящие Ю-88 на аэродроме Котлы 20.03.43

Перед самым началом активных боевых действий в полк прибыли командиры эскадрилий, к нам в эскадрилью – капитан Потапов. В сухопутной форме, с орденом Боевого Красного Знамени и с орденом Отечественной войны. Тогда еще погонов не было. Мы погоны получили чуть позже.

И вдруг задание. Шесть или восемь, я не помню, самолетов полетели под Ленинград для выполнения боевого задания под руководством капитана Потапова.

Прилетают ребята, мои знакомые курсанты с училища. И я спрашиваю: