Сборник "Похитители душ" - Ник Перумов

– Да ладно, потом-то помог, – вступился справедливый Саша.

– Ну да, помог, когда мы его к стенке приперли. А так бы качал свои баксы и дальше. На Майорку бы катался или там в Хургаду. Квартиру твоей бабушки бы продал… тысяч за сорок, не меньше. Словом, жил бы припеваючи. Впрочем, что-то отвлекся я, не об этой ошибке Господа Бога говорить хотел…

– Про Виталия, – напомнил Саша.

– Ну да, про него. Шито все это покушение белыми нитками! Я это сразу понял, едва Виташа начал от бедра палить. Отдачи нет – значит, садит холостыми. Ну тут уж комментарии излишни.

– А что ж ты милиции не сказал? Чтобы обойму его проверили?

– Неужели ж он дурак? Три патрона холостые, а остальные – нормальные. Майор смотрел. Как и мою «беретту», кстати. Придумали-то они все точно – у того бедолаги, что киллера играл, под одеждой киношные имитаторы ранений. В автомате патроны боевые, но из него он очередь уже как бы в агонии дал. А в окно они прыгали на обвязке. Внизу машина ждала. Без номеров. Они на ней сразу в район Митрофаньевского шоссе рванули. А там, в этой зоне жуткой… поди найди кого. Машину бросили и через железку рванули, а там небось следующая подстава ждала. Так и ушли. Грамотно вполне. Я бы и сам так поступил.

– Значит, они Свете решили и тут Виталия подсунуть…

– Ну, сами ли они это решили, или уже наш родной Жлоб все это спланировал, – пока тень тенью. Но прием-то старый как мир. На девушку покушаются, благородный защитник проявляет себя с лучшей стороны и немедля затаскивает в койку. Спланировали-то все хорошо, но тут мы с тобой подвернулись. Всю игру испортили. Так что если Виталий здешний не полный дурак, надо ему нас немедля убрать.

– Может, один раз уже убирали, – заметил Саша, вспомнив загадочную Светочкину фразу. – Она мне сказала, когда увидела… мол, ты же погиб…

– Погиб? А когда, как – ничего? – заинтересовался Валера. – От Кириллова я про такое не слышал. Ладно, наведем справки.

За окнами медленно текли предутренние черные часы. В такое время из асфальтовых колодцев питерских дворов к унылому небу тянутся незримые тени ушедших. Ночами идут они от кладбищ, где давно снесены их могилы, к тем местам, где когда-то жили. Легкие, точно тополиный пух, поднимаются они вверх, заглядывают в темные окна, усилием мысли норовя отодвинуть занавеску, хоть краем бестелесного глаза заглянуть внутрь – что изменилось без них? Кто спит теперь там, где была детская? Иногда им это удается, и, тихо пожелав малышу доброй ночи, они уходят – в холод и липкую грязь давным-давно развороченных могил. Бабушки и дедушки, прабабушки и прадедушки и так далее – их выталкивает на поверхность подземный Петербург, их влечет назад неутолимая жажда взглянуть на свое продолжение. Иногда детишки видят их во сне… Иногда они приходят на помощь, помогая и подсказывая.

Такие вот неожиданные мысли лезли Саше в голову, когда он стоял с зажженной папиросой у окна их конторы. Излет осени, почти предзимье. В Питере темнеет рано, а рассветает поздно.

– Наше счастье, что Неведомым приходится отчего-то играть по нашим правилам, – заметил Саша.

– Вот именно. Хотел бы я знать отчего, если они такие сверхмогущественные, – отозвался Дрягин. – Не люблю, знаешь ли, иметь дело с врагом, возможности коего мне неведомы принципиально.

– Радуйся, что они не могут выдернуть тебя отсюда в любой момент и распатронить по первому разряду. – Саша отошел от окна. Темень вдруг показалась ему полной враждебно вперившихся в него глаз. Контора помещалась на первом этаже, окна выходили в короткий и узкий двор. Несмотря на решетки, Саше вдруг захотелось, чтобы этаж из первого превратился в последний. Оно как-то спокойнее.

Валера не ответил. Вместо этого он внезапно схватился за пистолет. Саша и глазом моргнуть не успел, как загремели выстрелы. «Беретта» билась в руке Дрягина, как живая.

– С-сука! – выпалил Дрягин.

На расщепленном пулями паркете, среди темных пятен крови, дергалась перебитая почти пополам здоровущая крыса. Таких громадных Саше видеть еще не приходилось – в локоть длиной, не считая хвоста. На морде застыл злобный оскал.

– Ф-фу. – Валера вытер пот со лба. – Вот ведь мерзость-то!

– Ну и тварь. Даже не знал, что такие бывают.

– Вот и я тоже не знал. Пока не увидел. Выбегает так спокойно из-за угла, садится, смотрит на меня и говорит по-человечески: «А ни хрена у тебя, парень, не выйдет». И подмигивает эдак гадостно. Ну, тут я ей и засадил…

– Померещилось, – предположил Саша, но не слишком уверенно.

– Померещилось! Если бы! Сам слышал!

– Так ведь я-то не слышал. Значит, померещилось.

– Дай-то Бог…

– Тут где-то совок был… – Саша завертел головой, озираясь по сторонам. И тут же увидел вторую крысу. Такую же здоровущую. Она вынырнула из тьмы под Валериным столом, и Саша четко услыхал слова, произнесенные мерзопакостным глумливым голосом:

– Все равно Светка нашей будет… А тебя с ним, – крыса мотнула башкой в сторону Дрягина, – мы по первому разряду распатроним.

Пистолет в руке Дрягина вновь изрыгнул огонь. Тяжелая пуля попала крысе в голову, обратила ее в кровавое месиво, отшвырнула труп к стене; обои забрызгало веером темных капель.

– Да что у них тут, рассадник крысиный?! – заорал Дрягин, дико озираясь по сторонам. Рука его шарила по столу в поисках запасной обоймы.

И тут в дверь опять позвонили.

Саша ничуть не удивился, когда на пороге возник карлик Алексей Иванович.

– Звонили-то зачем? Небось ведь и так могли войти, – медленно произнес Саша, глядя прямо в печальные карие глаза существа.

– Никто не может входить в чужое жилище без позволения в нем обитающих, – с достоинством заявил карлик. Не смущаясь, прошествовал к креслу для посетителей, уселся поудобнее и закинул ногу на ногу. Валера Дрягин двинулся к нему. На лице лейтенанта питерской милиции было ясно написано желание применить к коротышке все методы гестаповского допроса третьей степени устрашения.

– Погоди, Валер. – Саша предостерегающе поднял руку. – С нами ведь поговорить хотят… А мне следовало бы догадаться. Таких совпадений не бывает. Только когда и впрямь хотят поговорить…

– Хочу, – подтвердил карлик. – Давно уже хочу. Но смог только в этом мире. Благодарение Светлане Вениаминовне, у нее абсолютно уникальный дар. Как и у вас, Александр Юрьевич, кстати, – но у вас он несколько иной. Именно поэтому вы и не почувствовали во мне и за мной ту силу, что противостояла вам в мире Юрия… Валерий Ирбисович, опустите, пожалуйста, пистолет. Стрелять в меня абсолютно бессмысленно, уверяю вас.