Другие правила - Валерий Большаков

— Кто крайний?

Подошел Пракеш, энергетик и межпространственник-аматер, встал за Эдиком и завел с Ружским высоконаучную дискуссию на тему многомерности миров. Эдик понимал с пятого на десятое.

— Если рассматривать явление класса «канал» с точки зрения теории взаимопроникающих пространств, — у Ружского в голосе появились нотки азартного лектора, — то оно должно сопровождаться локальным возмущением совмещенных полей, однако даже фактор типа «волна» не фиксировался!

— Должно, — соглашался Пракеш и тут же оспаривал аргумент оппонента: — А если там действовал не принцип линейного вектора?! А резонанс явления типа «прокол» в пространстве «бета»?

Ружский не успел достойно разгромить язвительного дилетанта — подошла его очередь. И Ксеня Селиверстова выдала физику его завтрак — судок с супом хлорелловым, картонную тарелочку с котлетой квазибиологической и «грушу» с витаминизированной водой «четырехмиллиардолетней выдержки», Ксеня поставила такой же набор перед Эдиком и, выглядывая из раздаточного окна, спросила:

— Может, чего-то не хватает?

— Десерта, — ухмыльнулся Эдик и забрал свой завтрак. Вот, подумал он, тоже тема для размышлений — Ксения. Эта сексуальная студенточка училась в Лунном универе на сервис-инженера, а на лайнере проходила практику. Главное, она была настоящей красавицей — красивее его Настечки, — но влекло его не к Ксении. Настечка… Надо быть очень сильным и очень уверенным в себе человеком, чтобы Селиверстову называть Ксенечкой. И вообще — быть с ней. Говорят, Ксения целый год танцевала в балете «Лидо» или в «Крейзи хорз». Охотно верится — Ксения из тех супердив, коих видишь на обложках модных журналов. Так что же, он жалеет? Хм. Сложность… Если честно, если душу наизнанку, то Ксения вызывает у него желание. А что тут такого? Надо быть бесполым, как Локи, чтобы не хотеть ее… Но если он женится, то на Настечке. Согласна ли она? Ну, об этом надо спросить саму Настечку… Спросить? Эдик вздохнул. Он не понимал, почему Настечка с ним. Версию о ее влюбленности он гнал от себя, не верил, что такой девушке, как Анастасия, может понравиться простой инспектор СОП — принцессы идут замуж за пастухов только в сказках, наяву же они составляют пары с их высочествами… Но вообще-то кто их знает, этих принцесс?..

Поев, он собрался поискать Настю, но Кленин окликнул его из кессона:

— А ты чего не собираешься?

— Куда? — удивился Эдик.

— Здрассте! Сегодня наша очередь!

— А-а… Я и забыл!

Это все Настя виновата, улыбнулся Эдик. Заморочила голову… Вчера Васька лед таскал с Сароняном и этим… сайгонцем. А после них они должны идти — с Клениным и Моховым. Профессор Мохов, с волосами, как из олова, уже в вакуум-скафандре, помахал капитану силикетовой перчаткой.

— Я щас!

Эдик быстро упаковался в свой боевой скафандр — привычный, «растоптанный», как старые шлепанцы. Настя выглянула из Ксенькиной каюты и помахала ему. Эдик изобразил что-то вроде воздушного поцелуя.

Профессор и карго уже ждали его в кессоне. Эдик задвинул за собой внутренний люк — замигала красная лампочка.

— Покрепче прихлопни! — посоветовал Кленин.

Эдик приоткрыл и с силой закатил крышку люка. Чмокнула блокировка, и лампочка погасла. Кленин откатил внешний. Пыльцой замерцали на свету кристаллики смерзшегося воздуха, и Солнце резко очертило тени на борту. Близился моанский полдень.

Эдик подхватил ручной лазер и вышел первым. Кленин с профессором поволокли сани из титанового листа.

Тропу уже порядком натоптали. Видно было, как дорожка — серая на черном — заворачивала за кратер, утыканная, как трасса слалома, тонкими вешками. На куполовидной горке Свартбаккен (как ее окрестила Хильдур Йенсен) трое в скафандрах поклонялись башенке пеленгатора. «Черную горку» признали самой удобной возвышенностью в Плоской долине (Васино авторство). Передатчик так и не собрали — не из чего было. По-всякому мудрили, но разобрать гель-кристаллический проц или нейтринный чипсет на запчасти — это примерно то же самое, что побрить тупым кухонным ножом реснички на инфузории-туфельке… Ну, хоть пеленгатор будет.

— А ты фидер подключил, балда? — слышалось в наушниках.

— Сам балда… А это что, по-твоему?! Мой… этот самый?

— А похож! Такой же серебристый, кольчатый…

— Допросишься… Ты тесты прогнал?!

Водовозы ушли в тень кратера, и голоса затихли.

— Слышь, кэп, — негромко позвал Кленин.

— М-м?

— А мы вообще сколько сможем продержаться?

Эдик помолчал.

— Теоретически… — затянул он. — Пока не иссякнет ресурс реактора. А…

— Это сколько? — перебил Кленин. — Ну, примерно?

— Полгода, — ответил за Эдика Мохов, — плюс-минус месяц.

— Да, — сказал Эдик, — а практически…

— Можешь не продолжать.

Они вышли к «прииску». Лед был только сверху, мутный и пузырчатый, ниже шел слежавшийся снег, похожий на кометный — такой же грязный и вонючий (если, не дай бог, внесешь на корабль). Кленин и Мохов взяли лопаты и перебросали реголит с пласта, очистив квадрат со стороной в четыре шага. Эдик, медленно водя лазером, подрезал блок снизу, потом прошелся сверху, подколол края. Кленин вставил лопату в щель, нажал и отвалил от пласта добрый кубометр монолитного снега. Свет искрился на глыбе, как будто она была из мрамора. Профессор уложил толстый брус на сани.

Солнце проходило зенит и высвечивало все складки на Красном кряже. Эдик зажмурился от солнечного блеска, и БК заботливо включил фильтр.

— Подмогни! — прокряхтел Кленин, шатая огромную глыбу льда. Веса в ней было — чуть, но масса развивала ту же инерцию, что и на Земле или Марсе.

— Щас, щас… — заторопился Эдик. — Подрежу…

— Как п-приваренная!

— Лопату сломаешь!

— Да сейчас… Пошла! Хватай снизу!

— Щас, перехвачусь…

— Ровнее ставь… Во!

Еще час работы — и на санях вырос целый штабель ледяных брусьев.

— Хватит, — решил Эдик, — а то не утащим.

Повесив лазер на спину, он впрягся, подождал «пристяжных», и под натужное кленинское «Вот мчится тройка удалая…» волокуша стронулась с места.

У пеленгатора на Свартбаккен уже никого не было видно, а на верху башенки разгорался и затухал гранатовый маячок. «Пошел пеленг!»

Тщательно сметя снег с ребристых подошв, Кленин откинул заслонку рядом с люком и «позвонил».

— Все спокойней будет, — сказал он, кивая шлемом на пеленгатор. — Не с Марса, так с Цереры-Главной… прилетят. Сигнал слабый, конечно…

— Но лучше, чем вообще ничего! — заступился профессор.

— Нуда… Да что они там, заснули, что ли?! — Кленин стал давить кнопку, ожидая, когда дрогнет борт и люк откроется, выпуская клуб ледяных кристалликов, но так и не дождался. Эдик ощутил подступающий страх.