Игра Джералда - Стивен Кинг

По дороге обратно в Кастл-Рок Лепонт спросил у Риджвика, как он думает, что найдут полицейские в доме Жобера.

– Не знаю, – ответил Риджвик. – Но лучше им прихватить с собой противогазы.

Описания того, что нашли в доме Жобера, равно как и выводы, сделанные полицией на основании этих находок, появились в газетах уже на следующей день. Разумеется, пресса раздула из этого невесть что, но уже вечером в первый день пребывания Жобера в чемберленской тюрьме полиция штата и управление главного прокурора располагали достаточным количеством материалов, чтобы составить вполне объективное представление о том, что творилось в доме на Кингстон-роуд. Мужчина и женщина, которых Жобер называл «папочкой-мамочкой» – на самом деле, это была его приемная мать и ее гражданский муж, – были мертвы. Как и следовало ожидать. Они были мертвы уже несколько месяцев, хотя Жобер продолжал говорить обо всем этом так, словно «что-то плохое» случилось несколько дней, если вообще не часов назад. Он снял скальпы с обоих и съел большую часть «папочки».

По всему дому были разбросаны части человеческих тел: одни давно разложились и кишели червями, несмотря на мороз, другие были аккуратно завернуты, и было понятно, что их хотят сохранить на подольше. В основном это были мужские члены. На полке у лестницы в подвал стояло около пятидесяти стеклянных банок с заспиртованными глазами, губами, пальцами рук и ног и мужскими яичками. Жобер, стало быть, занимался еще и домашним консервированием. Дом был просто набит – в буквальном смысле набит —  всяким добром, украденным в основном из летних лагерей и дачных коттеджей. Жобер называл их «мои вещи». В основном это были всякие электрические приборы, инструменты, садовый инвентарь и целая куча женского нижнего белья. Судя по всему, он любил надевать его сам.

Полиция все еще пытается рассортировать части тел: добытые Жобером в его «кладбищенских вылазках» и добытые другими путями. Они считают, что за последние пять лет он убил человек десять – пятнадцать – всех автостопщиков, которые имели несчастье подсесть к нему в фургончик. Брендон говорит, что убитых скорее всего было больше, но следствие идет очень медленно. От самого Жобера толку мало, и не потому, что он не хочет говорить, а потому, что говорит слишком много. По словам Брендона, Жобер уже признался в трехсот убийствах, в том числе и в убийстве Джорджа Буша. Он утверждает, что Буш – это на самом деле Дана Карви, парень, который играет набожную даму в «В субботу вечером».

В пятнадцать лет его обследовали в нескольких психиатрических клиниках, когда арестовали за изнасилование двоюродного брата в особо извращенной форме. Двоюродному брату было тогда два годика. Разумеется, сам Жобер тоже был жертвой сексуальных злоупотреблений – его имели все, кому не лень: отец, отчим и мачеха. Такая вот развеселая дружная семейка.

Его отправили в Гейдж-Пойнт – нечто среднее между исправительной колонией и психиатрической клиникой для малолетних преступников в округе Хенкок. Вышел он через четыре года, в возрасте девятнадцати лет. Его посчитали полностью излечившимся. Это было в 1973 году. А в 75-м он снова попал в психушку, где его продержали почти до конца 76-го. На этот раз он попался за «развлекуху» с животными. Я знаю, что плохо над этим смеяться – ты, наверное, считаешь меня жестокой, Рут, – но если честно, я просто не знаю, а что еще делать. Иногда мне кажется, что если я перестану смеяться, то разрыдаюсь. А если я разрыдаюсь, то уже не смогу остановиться. Он сажал кошек в мусорный бак и разрывал их на кусочки каминными щипцами… а когда ему надоедало садировать кошек и хотелось разнообразия, он прибивал собак гвоздями к деревьям.

В 79-м он угодил в Джунипер-Хилл за изнасилование шестилетнего мальчика, которому он еще и выколол глаза. Предполагалось, что это уже навсегда, но когда дело касается государственных заведений – и особенно психиатрических  государственных заведений, – тут ничего нельзя сказать наверняка. Его выпустили из Джунипер-Хилл в 84-м. И снова признали, что он «здоров». Брендон считает – и я с ним согласна, – что это чудесное выздоровление произошло исключительно в результате сокращения государственных ассигнований, а отнюдь не последних достижений в области прикладной психиатрии. Но как бы там ни было, Жобер вернулся в Моттон, в дом своей мачехи и ее сожителя, и государство о нем забыло… ну, разве что выдало ему водительские права. Он сдал экзамен и получил права официальным путем – вот чего я вообще не могу понять, – и где-то в конце 84-го или в начале 85-го года начались его разъезды по местным кладбищам.

Ему было чем себя занять. Зимой он лазил по склепам и мавзолеям. Осенью и весной грабил летние домики по всей западной части Мэна. Забирал все, на что глаз ложился. «Мои вещи», ты помнишь. У него была явная страсть к фотографиям в рамочках. У него дома, на чердаке, нашли четыре огромных ящика с такими вот фотографиями. Брендон говорит, что их там больше семисот.

Сейчас уже невозможно узнать, насколько его «папочка-мамочка» были в курсе происходящего. Скорее всего они знали немало, потому что Жобер и не пытался от них скрываться. Что же касается соседей, то их позиция, похоже, была такова: «Они аккуратно оплачивают счета и живут себе тихо, никого не трогают. И мы их не трогаем, у нас своих дел хватает». Кошмар, доведенный чуть ли не до совершенства. Готика Новой Англии. Как тебе фразочка? Это из журнала «Патологическая психиатрия».

В подвале нашли еще одну плетеную коробку, размером побольше. Брендон раздобыл ксерокопии фотографий того, что было в этой коробке, но поначалу отказался показать их мне. Нет… «отказался» это еще мягко сказано. Это был первый и единственный раз, когда он впал в искушение, которому так или иначе подвержены все мужики… ну, ты знаешь, о чем я говорю… разыграть из себя Джона Уэйна[37]. «Давай, малышка, отвернись и любуйся песочком в пустыне. Мы их сейчас всех тут по-быстренькому убьем, а потом я тебе скажу, когда можно будет повернуться».

– Я готов допустить, что он был с тобой в доме, – сказал мне Брендон. – Во всяком случае, такая возможность не исключена. Тем более что все сходится. Но ответь мне, Джесси: зачем тебе это надо? Какой от этого толк?

Я не знала, что ответить ему, Рут. Но я знала одно: хуже, чем было, уже не будет. Потому что хуже просто не бывает. Поэтому я продолжала настаивать и держалась достаточно жестко, пока Брендон не понял, что малышка не отвернется и не исчезнет из кадра до того знаменательного момента, когда ее позовут полюбоваться на мертвых злодеев. В общем, он показал мне те фотографии. Дольше всего я смотрела на снимок с маркировкой «ПОЛИЦИЯ ШТАТА № 217» в правом верхнем углу. Впечатление было такое, как будто мне показали видеозапись моего самого страшного из кошмаров. На снимке была большая квадратная плетеная корзина – открытая, так чтобы фотографу было удобнее заснять содержимое. Внутри была груда костей, смешанных с драгоценностями. Дешевенькая бижутерия и по-настоящему ценные вещи. Кое-что было украдено из летних домиков, а кое-что – явно снято с окоченевших трупов.