Чужестранец - Алексей Семенов

Мирко наконец выехал на вершину холма, и тут уж думать о чем-либо стало недосуг. Десятеро конных и пеших разбойников, не меньше, пробирались как раз к тому месту, где он должен был съехать с гривы. Они были внизу и еще не успели его заметить. Мякша мгновенно направил Белого обратно вниз, чтобы грива скрыла их. Пори достаточно было краткого восклицания, чтобы он послушно последовал за хозяином, не издавая лишних звуков. Должно быть, мечник добрался до своих не так уж давно, и его сотоварищи только сейчас поспевали к тому месту, где, по их мнению, мог бы проехать «обидчик». Эх, окажись он хоть немного проворней, и они могли бы долго здесь ждать!

Но делать нечего — надо было думать, как остаться в живых. Рано или поздно они доберутся и до переправы через щель, а потом по следам легко найдут Мирко. Южный окольный путь теперь был закрыт, скакать обратно на север — поздно, оставалось только попытаться нахально прорваться вразрез между двумя отрядами противников. Справиться с десятком дружных людей ему вряд ли по силам, к тому же они теперь знали, чего от него можно ждать. А уж поднятый дракой шум стал бы слышен далеко, и подмога лиходеям мигом бы приспела. Да и вся разбойничья ватага, видать, была немалой, если в дозор смогли отрядить десятерых.

Мирко пустил коня рысью. К счастью, под ногами были теперь не каменные плиты дороги, а мягкий краснозем, обильно посыпанный опавшими иглами. И все же звук копыт трех подкованных лошадей был немилосердно громким. Из-за гривы пока ничего слышно не было — да и понятно: разбойники ехали очень медленно и осторожно, знать, страшились неожиданной стрелы. Посчитав, что проскакал достаточно, Мирко направил Белого снова на гриву, только теперь уж прямиком наверх: мешкать было нельзя. Сильные кони легко одолели подъем, зря он так тревожился. Недоехав немного доверху, парень спешился и, приказав Пори ждать на месте, рядом с конями, вылез один на опушку, прячась за кустами бересклета. С виду все было спокойно: ни слева, ни справа, ни впереди никого не было видно. «Ну и слава Щуру-предку! — подумал он. — Может, и проскочу». Сейчас надо было благодарить именно Щура: лесной бог-Веточник людскими спорами-раздорами не интересовался, и никакое заклинание бы тут не помогло, не стал бы лес защищать мякшу. Демон из кромешного мира — дело иное, а люди для леса почти все были одинаковы.

Мирко вернулся, оседлал Белого и пустил его через вершину гривы переступью, чтобы не слишком топотать, но и не запинаться наверху, на виду у всех. Они быстро одолели неширокую вершину гривы и спуск. Теперь нужно было поторапливаться, и Мирко поскакал рысью — пускай слышат и попробуют догнать. В лесу такая погоня страшна, но не так, как в поле, — рассуждал он. Здесь всадники будут мешать друг другу, да и следовать точно за беглецом трудновато: это тебе не чисто поле, где легко окружить одинокого конника, и не холмы, где можно выиграть у него в прятки, если хорошо знаешь местность. И еще Мирко искренне надеялся на то, что конных у разбойников не столь уж много. Все же лошадь в разбойничьей шайке — редкость: ее и кормить надо, и не укроешь запросто, если что, — не иголка, а зимой и вовсе держать негде — приходится убивать на мясо. Вот такая она — лихая разбойничья жизнь. И еще Мирко думал, что на второй заслон он не нарвется: как ни велик был отряд, а все ж не более, наверно, шести десятков душ. А семерых он уже успел положить. Десять — на север, десять — на юг, двадцать — у дороги и десять — на второй заслон, справиться можно. И где еще те десять, что оставались перед ним? Коли вместе держатся, то, глядишь, он их и минует, а коли рассыпались по лесу, то уж с двоими-троими он сладит как-нибудь. За собаку он не боялся: поймать Пори в лесу — все равно что изловить волка. Если даже из мести разбойники станут преследовать собаку, то вряд ли преуспеют. А хозяина пес легко догонит по следам. Пока, однако, Пори не отставал, бежал рядом с Белым, отвесив нижнюю челюсть и временами, как это делают собаки при длинном беге, подхватывая ею воздух.

Стук копыт, конечно, не остался незамеченным. До Мирко донеслись неясные крики и справа, и слева. Но кричали, к счастью, уже за спиной! Ему повезло: разбойники не успели перекрыть все лазейки, и вот теперь получалось, что один человек справляется играючи с шестьюдесятью — или сколько их там? Тут даже и не гордость взыграла в лесных лиходеях — они и слова такого не знали, если что и было, то спесь одна. Теперь же им во что бы то ни стало надо было настичь незваного счастливчика: ведь прибежит в село да и расскажет немедля, где в лесах разбойнички хоронятся, и волей-неволей придется убираться куда подальше. На севере да в Чети хоть и нет власти княжеской, да только большие деревни по Хойре станут заодно да и соберут целое ополчение, а то и купцы сбросятся да с Вольных Полей настоящих воинов наймут, и поминай как звали и вольница разбойная, и голова буйная. Так что новая охота на Мирко пошла всерьез.

Теперь, однако, изловить его было куда труднее. Он мчался на настоящем боевом коне, хоть и отягченном поклажей, да и биться ему приходилось уже не впервой. К тому же три четверки копыт сбивали разбойников с толку: гнедой и вороной мчались не вслед Белому, а немного пообок, и большая часть погони быстро отстала и затерялась в лесу. Мякша, однако, помнил все время, что несколько человек могут нежданно повстречать его лицом к лицу в самом неподходящем месте. Держать стрелу в полной готовности, будучи в седле на скачущем коне, да еще средь леса, где любой выросший пониже сук может лишить жизни не хуже разбойничьего ножа, было неудобно, и Мирко то и дело проверял, на месте ли Мабидунов меч. Он увереннее бы чувствовал себя в пешем бою, хотя и ездил на лошади с малолетства, но выбирать не приходилось. На крайний случай можно было и не ввязываться в драку, а обойти заслон. Ну а как противостоять пешему с рогатиной, этому его дядя выучил.

Но опасность преследования еще не миновала. В любой, самой захудалой разбойной шайке может оказаться человек, более-менее ученый ратному делу, а то и побывавший в настоящем бою. Вот с таким бы пришлось считаться и дяде Неупокою, не говоря уж о Мирко. И, похоже, такой нашелся. Мякша не гнал Белого что есть силы, понимая, что крепким и выносливым, но небыстрым деревенским лошадям не угнаться за долгим и ровным бегом боевых коней. Постепенно клики погони и цокот многих копыт почти растаяли за спиной, но кто-то один не отставал. Конь его прямо летел, и не скоком, как у Мирко, а во весь дух. Пори уже не мог угнаться за лошадьми, Мирко даже не приметил, отстал ли он просто или повернул в сторону и обошел крюком место дикой скачки, чтобы потом вернуться и пойти по следам. Оставалось надеяться, что пес поступил именно так, а не попытался сражаться вместо хозяина с погоней. Сосновый лес, где поначалу еще встречался кое-какой подлесок, теперь стал и вовсе прозрачен, и мякша сообразил, что он, не стремясь к тому, выскочил как раз к той полосе-дороге, на которую почему-то боялись ступать деревья, где даже не росла трава. Конечно, проще всего было нарваться на заслон именно на этой дороге, но зато и уходить от погони здесь было проще: стволы сосен стремительно надвигались плотным строем, но по мере приближения будто бы разбегались, отходили в стороны и оставались за спиной, давая наезднику дорогу. Земля пошла как бы мелкими и длинными волнами, то чуть подымаясь, то опускаясь. Это был верный признак близости большой реки со спокойным течением и пологими берегами. И Мирко понял: еще немного, и он уйдет из разбойничьей чащи туда, где новым его врагам появляться небезопасно, особенно днем. Потому и гнал преследователь своего коня что есть мочи — надеялся на силу свою и опыт, думал побить беглеца один на один. Мирко подгонял Белого, припадая к гриве, шепча ему в ухо положенные слова, хлопая время от времени по крупу, но топот сзади приближался. Конь разбойника не уступал Белому и поклажи не вез. И Мирко уж решил оглянуться и посмотреть, кто же это так жаждет поквитаться с ним и нельзя ли сразить наглеца из лука, пока тот будет лететь на него во весь дух. Но тут произошло то, чего Мирко уже надеялся, что избежал: наперерез ему, справа, через лес, неслись двое конных, одетых уже не как-нибудь, вроде тех, что напали на мякшу у трещины, а в сапоги, порты из плотной ткани и, самое что интересное, в доспехи ременного плетения. В руках у молодцев были сабли, на головах — синие клобуки.