Вечный поход - Сергей Вольнов

«Космонавты… м-да-а. Вот уж не думал, не гадал, что судьба в космос запроторит…» — прокомментировал Антил.

— Амри… Ангел-хранитель у тебя уже есть. А теперь вот и леший-хранитель будет.

Она не выдержала и заразительно, в голос, рассмеялась. Я присоединился. А затем смешная волна накрыла остальных, включая Упыря. Причём заразительнее всех — с прихрюкиванием и придыханием — ухохатывался сам Митрич.

Я даже не мог вспомнить — когда я так откровенно, по-настоящему, смеялся! Да и когда вообще смеялся последний раз?..

«На постой» мы были размещены в бревенчатой избушке, должно быть, облюбованной Упырём в качестве места расквартирования. Щедрый хозяин выделил нам целую комнату!

Дождавшись, когда мы наконец-то обоснуемся, Упырь жестом приказал всем лишним удалиться. Потом извинился, что затевает серьёзный разговор, не позволив отдохнуть. При этом споро выглянул за дверь, убедился, что нам никто не помешает и, вернувшись, задвинул дверной засов. Сел напротив нас. Обвёл внимательным взглядом.

— Ну что ж, други мои… какие-такие хреновости вы мне приготовили? Выкладывайте.

На его лице появилось смертельно-усталое выражение. Наедине с нами он смог позволить себе немного расслабить лицевые мышцы.

«Рановато размяк, дядя, счас Лёха тебя нагрузит, тяжелей некуда», — проворчал Антилексей.

— Данила… ты того… Ты сядь поудобнее, мало ли, навернёшься от услышанного.

— Дым, ты меня на характер не бери. И не пугай… я фашистскими гадами пуганный.

— Ладно-ладно… Тогда ответь мне на вопрос. Ты фантастику когда-нибудь читал? Ты вообще знаешь, что такое…

— Удивляешь ты меня, гражданин начальник… обижаешь, однако. — Упырь, похоже, пока что просто потешался. — Жюль Верна почитывал, когда удавалось… занятно излагает мужик, аж дух захватывает! Ну, ещё Герберта Уэльса, из наших Толстого, тёзку твоего… А что? Новые книги завезли? Беляев есть? И Казанцев? Распределять будешь по интересам или по разнарядке? Амрина, стало быть, библиотекарь…

— Да погоди ты… — отмахнулся я от его шутливого тона. — Вот Герберта Уэллса и возьмём. «Войну миров» читал, помнишь? Боевые треножники марсиан. Всё испепеляющие лучи…

— Постой… — его лицо начало каменеть. — Я уже… видать догадался, к чему ты клонишь.

— Вот именно. Данила. Это реальность. Это пришло в наши жизни. ОНИ пришли в наши жизни. Амрина, представь себе… иномирянка. Родина её — не Земля. Другая планета. Зовётся Локос… примерно так наше восприятие интерпретирует название. ЛОКОС. НЕ ЗЕМЛЯ. Пойми это! И постарайся не наделать глупостей…

Он молчал.

Значит — осознал. Вернее, начал проникаться.

Тишина обрушилась и сделалась почти осязаемой…

Я посмотрел на Амрину. Её взгляд — исподтишка, осторожно, крался к моему. На цыпочках.

У меня не было иного выхода. Тем более, что я сам уже одолел этот путь. Теперь я должен был помочь Даниле пройти его. Первый этап — известие об инопланетянах, он проковылял. А времени на реабилитацию у нас не было. Ну, да ладно, Петрович мужик тёртый, немазаный — сухой… Сдюжит.

И я, старательно сделав воистину «мхатовскую» паузу, бухнул Упырю остаток правды-матки.

— А теперь, Данила, держи свою крышу по-настоящему, чтоб не съехала.

Он уже не хорохорился, не ёрничал, только смотрел напряжённо и по-прежнему молча.

— Что к нам инопланетяне пожаловали, это, конечно, хреново… но избавимо. А вот тебе ещё более неожиданная новость… у меня у самого она, честно признаюсь, до сих пор ни на какую полочку не укладывается. Короче — украли нас всех, Упырь. Как есть увели с Земли… должно быть, мы «плохо лежали».

— Чушь городишь, Дымыч! Кто ж воинов зажуковать способен?

— К сожаленью, не чушь, дружище. Я называл планету Локос, родину Амрины… Так представь себе, и ты, и я, и все-все-все мы — на этом самом Покосе сейчас и находимся! Не на Земле мы! В другом мире! А как это, зачем это… и для чего…

Вот теперь, наверное, глаза-воронки были у меня! И Упырь в них медленно всасывался.

Взгляд Амрины испуганно замер, более не двигался, но продолжал стоять «на цыпочках»…

Я вздрогнул, когда в безразмерной тишине прозвучал её негромкий, но очень твёрдый голос.

— Хорошо. Попробую объяснить. Попонятнее и… покороче.

Покороче не получилось.

…С той минуты, когда она произнесла эти слова, миновала вечность. Наверное, за это время планета опять благополучно смогла образоваться из газопылевого облака, потом в неведомом грехе или же в святом порыве зачать жизнь, разродиться цивилизацией и с грустью пронаблюдать, как её детище вырождается в чуждое существо. Возникали империи и, сожрав сами себя, затихали под обломками былого величия. Появлялись вожди и поджидали тех, кто их свергнет. А в паузах неразумные дети шкодничали и ставили всякие чудовищные опыты над телом матери-земли. И виток за витком кружилась планета — чудовищная мать! — вознамерившаяся пережить своих детей.

Я не знаю, как у повествовательницы это получалось! Мы — ВИДЕЛИ то, о чем рассказывала Амрина. Правда, допускаю, каждый видел своё и по-своему, но — видел… Что это было за воздействие?!

Я даже не заметил, когда она перешла к рассказу о своей планете. Лишь встрепенулся, услышав ЛОКОС!

И вернулся голос, и её — только её! — лицо… И слова стали словами.

— …кусственная планета Экс первоначально замышлялась не для этого, и цель давнего замысла была, по сути, выполнена давным-давно… После этого, достаточно длительное время, рукотворный планетоид просто… оставался на своей орбите, для многих последующих поколений превратившись… в предмет космического интерьера. Упоминание об Экс вошло в песни, поэзию, легенды… Но когда возникла необходимость возникновения… проекта «Вечная Война»… планета неожиданно оказалась востребована. Уровень развития нашей цивилизации… позволил реально смоделировать, практически в полном объёме… как планетарный дизайн, так и детали условий… среды обитания. За основу взяли параметры Локоса. Тем более, что на Земле… факт существования которой лёг в основу проекта… условия жизни очень близки. Вот и…

Амрина умолкла и сделала неопределённый жест рукой.

— Ну так… что же является главной идеей этого набившего оскомину Вечного Похода? — несмотря на угнетённое состояние, выдавил из себя мрачный Данила. — Для чего это всё затевалось-то? Что мы поимеем в итоге?..

— В итоге… — она замялась, но, собравшись с силами, выдавила из себя ответ: — Вы здесь… скажем так, в качестве гладиаторов… Сурово, но честно — вы всего лишь живые игрушки, предназначенные для игрищ инопланетного разума.

Эти жестокие — но честные! — слова сумели совершить невозможное. Из двух раздавленных ответом — жутким ответом! — жалких существ, из размазанных, обомлевших, сражённых человечков… сумели они высечь живую искру. Возжечь негодование!

— ЧТО-О?! — воскликнули мы одновременно. И этот слитный возглас напоминал угрожающий рык.

— Да-а… именно так… — Амрина старалась избегать моего взгляда. — Вы, по большому счёту, просто гладиаторы… Это понятие не совсем точно отражает суть, но… из всех доступных вашему пониманию наиболее адекватно… Точнее, не простые, а гладиаторы во времени и пространстве.

Меня захлестнуло…

Я увидел огромную жёлтую арену. Лужи крови, присыпанные песком. Валяющиеся тела товарищей и врагов. Несмолкаемый животный рёв многотысячной толпы. И руки, руки! Со всех сторон руки. Они шевелятся, тянутся ко мне… сжатые кулаки, что положением торчащих больших пальцев голосуют: ЗА или ПРОТИВ…

Палец вверх. Палец вниз.

Быть или не бы…

Моя жизнь в этих руках. В их руках. В причудливой, единожды сложенной комбинации этих рук… «Смерти предать!» или «Жизнь оставить!».

Я — просто пешка! Ma-аленькая незаметная фигурка в одной из бесчисленных партий, разменная мелочь, которой можно просто пожертвовать и небрежным жестом смахнуть с доски… Моя жизнь, драгоценная и единственная для меня, была всего лишь очередным концертным номером в чудовищном спектакле. ОНИ, обитатели высших сфер, явились на это представленье, силясь хоть ненадолго победить свою всепоглощающую, рутинную скуку, на миг отогнать снедающую разум пресыщенность… Я же — развлекал их своей схваткой с собственной Смертью. Я отгонял Смерть мечом — она же не спешила, прекрасно зная, что рано или поздно меня ухватит. Она знала все неочевидные, низменные законы балласта, таящегося внутри каждого из нас и тянущего нас вниз. Она подыгрывала ИМ. Позволяла предвкушать наступление запретного. Позволяла переживать сопричастность к преступлению запрета.

Всё это — вызывало бешеный восторг толпы. В высших сферах — «тоже люди»… Я больше не принадлежал самому себе. У меня не осталось даже права на существование вне этой арены. А сама жизнь, её длительность — впрямую зависела от этих РУК! Рук ЭТИХ… ОНИ вершили мою судьбу. Они за краткий миг проживали иллюзию: побывать скучающими богами… И даже меч в моих руках не был ни моей собственностью, ни моим другом. Он просто являлся посредником между жизнью и смертью.