Наши в Блонвуре (СИ) - "Wolf Lita"

— Во-первых, как ты уже знаешь, обращение не всегда безопасно. А во-вторых, времена тогда были тревожные. Я не мог позволить себе ослабить своё влияние в Бордгире, навязав подданным королеву, которую они, возможно, не захотят принять. Проблем мне и так хватало – начиная с претензий на трон Кридирнора. Поэтому я начал с малого – пригласил Джейлис в Бордгир на лето, таким образом представив её всем как свою возлюбленную. То есть просто не скрывал наших отношений – все всё прекрасно поняли сами. И, к своей радости, недовольства вампиров по поводу появления в моей жизни Джейлис я не видел.

— Так ты же не говорил, что хочешь жениться на ней – с чего бы вампирам быть недовольными? Или они и любовниц королю выбирают?

— Нет, естественно, — усмехнулся Элестайл. — Только намёка на то, что Джейлис для меня не просто очередная любовница, мог не узреть лишь идиот. Конечно, я не оставался девственником до встречи с Джейлис – любовницы у меня были и раньше. Но отношений с ними я никогда не демонстрировал – по сути, одной постелью они и ограничивались. Джейлис же сопровождала меня практически везде на протяжении всего лета.

— А потом ты всё-таки сделал ей предложение?

— Нет. Потом Джейлис вернулась в Блонвур. И предложение ей я сделал уже здесь. А в Бордгире объявил о своём намерении обратить её и жениться только после победы над варитами. Как говорится, победителей не судят. И я воспользовался своим правом победителя, чтобы устроить свою личную жизнь, — улыбнулся Элестайл. — Ты насчёт варитов-то вообще в курсе?

— Да, Ронд рассказывал. Просто жуть! Он, кстати, упоминал о твоих персональных заслугах в раскрытии заговора и устранении варитской угрозы. А я всё не могла взять в толк, что же такого мог сделать рядовой вампир, чтобы неоценимость его вклада признавал едва ли не весь Альтеран. Но Ронд как-то ловко обходил эту тему. А у меня и тогда даже подозрения не закралось, что его брат вовсе не рядовой вампир. Дура я, да? — расстроилась Мэйбл, решив, что именно к такому выводу Элестайл и придёт.

— Отнюдь.

Он произнёс это, как обычно, без всяких эмоций, а потому понять, что он думает на самом деле, было совершенно невозможно.

— Просто всю жизнь я была крайне далека от королей и вообще от кого-либо из власти, — попыталась-таки Мэйбл оправдаться. — Окончила университет, работала самым обычным менеджером и была уверена, что маги с вампирами существуют только в книгах. А потом появился Ронд…

— Я понимаю, что Ронд круто изменил твою жизнь, — улыбнулся Элестайл – как-то непривычно для него тепло. — Но раз уж ты пошла за ним – не нужно бояться. Ни меня, ни положения жены моего брата.

— То есть ты действительно не против, чтобы Ронд женился на мне? — уточнила Мэйбл.

— С чего бы? Ты мне нравишься. А главное, Рондвир тебя любит, и ты его любишь – это я тоже вижу. Так почему я должен возражать против вашего брака?

— Но я же из самых низов, во мне нет ни капли дворянской и уж, тем более, королевской крови. И дочерью шид’вэра я точно не окажусь.

— Плевать мне на состав твоей крови! — усмехнулся король. — Не с ним Ронду жить. Он сделал свой выбор. И я его одобряю. В общем, добро пожаловать в семью.

Мэйбл чуть не расплакалась. А Элестайл вдруг обнял её, прижав к своей груди.

— Твои-то вообще знают, что ты выходишь за вампира? — спросил он.

— У меня никого нет, родители умерли.

— Что ж, по крайней мере, тебя некому проклинать, — сделал Элестайл неожиданное, признаться, для неё заключение. — Скажи, по теме мечей здесь ещё что-нибудь есть?

— Каких мечей? — опешила Мэйбл. Он так резко сменил русло разговора, что в первый момент девушка и не сориентировалась о чём он. — Ах, мечей!.. Так ты тоже считаешь, что на картине мечи Ворона и Зэндела?

— В свете Анжеликиной теории я бы этому вовсе не удивился.

58-2

— До твоего появления мы с Айнвором успели перебрать отнюдь не все холсты. Просмотренное он откладывал на диван – там к теме мечей вроде ничто отношения не имеет.

Вручив Мэйбл полотно с двумя картинами, которое до сих пор держал свёрнутым в руке, Элестайл приступил к дальнейшему разбору содержимого комода. Там обнаружилось ещё с два десятка пейзажей, несколько сцен охоты – в том числе погоня волчьей стаи за оленем, портретные изображения различных животных… ещё один вид Зондалура, только на закате.

Портрет Кронсталла с какой-то женщиной в маске. Кронсталл, Адельвурт и две девушки верхом, одна – та, которую Кронсталл обнимал в спальне, другая – жена Адельвурта. Но здесь, как пояснил Элестайл, они ещё не были женаты – свадьбу пара сыграла уже после отъезда из Зондалура. Та же четвёрка, купающаяся в озере. Они же на пикнике. На всех картинах с первого взгляда видно, что обе пары счастливы.

А на следующем полотне, добытом Элестайлом из комода, Кронсталл уже с женой. Стоят друг напротив друга, и взгляды обоих горят столь лютой ненавистью, какую у заклятых врагов не всегда встретишь. Про саму жену Кронсталла Мэйбл могла сказать только одно – красивая стерва. Видимо, когда-то, по молодости, Кронсталл женился на красоте – ошибка, за которую потом расплачивался всю жизнь. Правда, его возлюбленная тоже никак не уродка – но её красота была отнюдь не столь ослепительна.

Сюжет на следующем холсте оказался и вовсе трагичен. Кронсталл и его возлюбленная на детской могиле. Женщина льёт слёзы, глядя на могильный камень. Кронсталл стоит рядом. Природа в трауре очень пасмурного дня… и только вдалеке за лесом светит солнце – лишь ещё более подчёркивая трагизм ситуации, но вместе с тем, и напоминая, что жизнь продолжается. Именно туда, вдаль, устремлён взгляд Кронсталла, хотя лицо его преисполнено скорби.

— Вот, значит, как они сохранили в секрете, что Варидарр бастард Кронсталла, — произнёс Элестайл.

— О чём ты? — опешила Мэйбл.

— Очевидно, Шева́да, жена Кронсталла, знала о его связи. Кстати, сама она изменяла мужу направо и налево едва ли не с первой брачной ночи. Говорят, она вообще была нимфоманкой. Однако рождения у него бастарда определённо не потерпела бы. Кронсталл наверняка понимал, что жена просто убьёт его ребёнка от любовницы – а может, она и заявила ему об этом напрямую. И тогда Кронсталл решает якобы похоронить сына, на самом деле отдав его кому-то на воспитание.

— Почему ты думаешь, что всё было именно так? Может быть, Варидарр был их другим ребёнком, а этот действительно умер. Или его убила Шевада.

— Взгляд Кронсталла на этой картине, — пояснил Элестайл.

— Туда, где светит солнце… Туда, где в реальности находится его сын! — наконец поняла Мэйбл. — Однако горе женщины явно искренне… Неужели Кронсталл всё сделал в одиночку, а ей правды не сказал?!

— Вряд ли. Это было бы слишком жестоко. А горе матери, конечно, искренне – думаешь, легко ей было расстаться со своим ребёнком? Кронсталлу тоже нелегко, единственное утешение, что сын всё-таки жив и в безопасности.

— Хорошо, что Шеваде не пришло в голову раскопать могилу. Такая, по-моему, на всё способна. Увидела бы, что гроб-то пуст…

— Возможно, они отдали сына в семью, действительно потерявшую ребёнка, он и был похоронен под этим могильным камнем. Кстати, уверен, в реальности Кронсталл таких взглядов себе на похоронах не позволял – это наверняка лишь аллегория художника. Хотел рассказать историю потомкам. Ну, или просто не смог не запечатлеть того, что видел сердцем.

— Но если бы картина попалась на глаза Шеваде?

— Да никогда! Полотна, где изображены Кронсталл и его возлюбленная, Адельвурт вряд ли вообще показывал кому-либо, кроме них самих и своей жены.

— А дети Шевады, они хоть от Кронсталла? — полюбопытствовала Мэйбл. — Раз, как ты говоришь, она изменяла ему постоянно…

— Тень знает, от кого они, — усмехнулся Элестайл. — Я видел их портреты. Похожа на него только дочь. И, кстати, только её портреты были написаны Адельвуртом. Обоих сыновей рисовал другой художник.

— То есть племянников Адельвурт не запечатлел ни разу? — уточнила девушка.