Миллион миров - Антон Александрович Карелин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какой прекрасный экземпляр, — с воодушевлением сказала Жель, ворочая желейками внутри Фокса. — Генетика без единого изъяна, хотя прошивок и аугментов нет. Как он живёт без нейра?
— Замечательно! — с вызовом ответила принцесса. — Лучше, чем мы все.
— Вы демонстрируете спорадические всплески чрезмерного оптимизма вместе с сильной защитной реакцией, — отметил Ворчун. — Тревожный синдром. Не желаете обследоваться?..
Взгляд Аны содержал чёткий и явный ответ.
— Понял, молчу, — вздохнул ИИ. — На меня часто так смотрят.
— Вот это я понимаю, печень, — порадовалась доктор, руки которой были по локоть в человеке. — Чистая, как у младенца, упругая, как у лучших синтетиков, и при этом без прошивок. А сердце бьётся, как первобытный зверь. Очень жаль терять такого пациента.
По мелкарианке пробежали стайки восхищённых пузырьков.
— Вы сангвинист? — спросила Ана, которая хорошо разбиралась в медицине и врачах.
— Абсолютный. В жизни нет ничего отвратительного, только прекрасное. Что там у нас в желудке? М-м-м, питается хорошо. А вот и источник оспы, консервы. Должны быть старые, хотя по мясу не скажешь. Ай-яй-яй, ваш выдающийся разум совершил изрядную глупость. Как он мог быть не привит от единственной болезни, которая атакует все известные виды?!
— Крайне нестандартные обстоятельства, — ответила Ана, прикусив губу.
— Придётся нам применить крайне нестандартные усилия, чтобы его спасти, — пробульчала доктор. — Ну-с, ни малейших дефектов органов не обнаружено.
— Поздравляю, — саркастически протянул Ворчун. — Шанс на выживание повысился с 1,5 процентов до 3,14.
— В два с лишним раза, — победно заметила Жель. — Приступаю к клеточному анализу.
Пауза.
— Хм.
— Что? — тут же спросила Ана.
— Фиксирую абсолютный минимум клеточных мутаций и отсутствие сбоев в системах клеточного деления и обмена.
— То есть, ткани его тела в идеальном состоянии? — секунду подумав, уточнила Ана.
— В слишком идеальном. Как будто он вчера родился.
— Прошёл клеточное обновление в корпорации «Кристальная чистота», — быстро ответила принцесса. — По закрытой технологии.
— Дезинформация лечащих врачей может привести к смерти пациента, — тут же заметил Ворчун. — И к вашей правовой ответственности. Не хотите изменить показания?
Ана отрицательно дёрнула головой, её волосы на несколько мгновений стали каштановыми, чтобы не выдавать, что хозяйка врёт. Хотя почему врёт? Одиссей и правда прошёл клеточное обновление. Полное.
Мелкарианка вылупила сразу четыре глаза на своей поверхности и испытующе оглядела Ану. Она перестала быть весёлой и беззаботной, а сделалась настороженной, её желейные просторы слегка помрачнели.
— Что ж, предположим. Вообще это хорошая новость: молодость тканей вашего друга повышает его шансы выжить в борьбе с Variola Maxima. Ведь на четвёртой фазе весь его организм подвергнется предельной шоковой нагрузке, а на пятой… надеюсь, до пятой не дойдёт.
Ана кивнула, сжав сухие губы. Несколько лет назад она решифтила мучительную гибель носителя звёздной оспы, так что знала, о чём речь.
— Великая жижа, а здесь что такое? — доктор застыла, внимательно причувствуясь к информации, поступающей с желейных щупов, вбуравленных в Фокса. — Какая странная функция… функции…
— У этой сентенции будет продолжение? — поинтересовался Ворчун, выдержав секунд пять повисшей тишины. — Что за функции и почему они странные?
— Он в сознании, — булькнула мелкарианка.
Ана моментально осмотрела Одиссея и просканировала во всех доступных ей спектрах. Глаза закрыты, дыхание ровное и замедленное, пульс как у летаргической леннипахи, нервная деятельность заторможена. Все рецепторы были почти полностью заблокированы, чтобы больной не корчился от боли и щекотки, пронзавшей тело, не извивался в силовых путах и не сходил с ума от десятков сбоев восприятия, вызванных тем, что тончайшие корни паразитов прорастали в каждую клетку и будоражили весь организм. В общем, Одиссей никак не мог быть в сознании.
— Без сознания, — уверенно возразил ИИ. — Я ввёл ему блокатор.
— И тем не менее, он в сознании, — напряжённо ответила доктор. — Мыслительные процессы активизировались и идут с интенсивностью… я не встречала такой интенсивности у гуманоидов. Это как будто… Погодите, люди ведь не одна из ментальных рас?
— Конечно нет, — фыркнула Ана, чувствуя, как сердце бьётся чаще.
Одиссей был распростёрт перед ней, раскрытый и беззащитный, попавший в беду — и, спасая его, они коснулись тайны. Он был полон тайн, этот загадочный человек, живший дольше некоторых звёздных империй. Ане нестерпимо хотелось узнать их все.
Однажды маленькая ментальная ния столкнулась с той же проблемой: разум странного человека оказался размытым и нестройным, Жанночка так и не сумела прочитать его и понять. Ние почудилось, что этот разум старше, чем его носитель. Но Ана ничего не знала об этой истории.
— Его мысли идут в десятки потоков, — хлюпнула мелкарианка. — А у него даже нейра нет!
Принцесса пыталась понять, как такое возможно. Никакие прошивки и апгрейды не смогут расслоить сознание личности на столько ветвей: четыре уже выдающийся результат, а пять одновременных потоков сознания — предел даже для церебрально-развитых гуманоидных рас. Одиссей же был, без лишней дипломатии, архаичным и отсталым человеком: он мыслил и реагировал медленнее, чем современные существа. Ане всегда приходилось немного ждать, пока он заметит и осознает, пока сообразит — просто она берегла чувства Фокса и ни разу не подала виду. Там, где её мышление летало, он хромал и ковылял.
Но Одиссей быстрее всех понимал. Глубже и правильнее. Он видел мир точнее всех апгрейженных в нём. Став его ученицей, Ана убедилась в том, что и раньше смутно чувствовала: важно не быстро и мощно мыслить, а правильно понимать. Уметь задавать правильные вопросы.
— Точно нет никаких техногенных или био-имплантов? — вырвалось у девушки.
— Никаких. Нормальное человеческой тело, только идеальное, будто вчера родилось. Обычный человеческий мозг, ну, очень развитая кора и лобные доли, нейронные связи значительно выше среднего. Ваш друг и правда мыслитель. Но ничего, что могло бы объяснить десятки мыслительных потоков.
— Стоит провести разделительную цефалографию, — скептически предложил Ворчун. — Чтобы развести потоки и попытаться их прочи…
Ана нутром почувствовала, что пока Одиссей без сознания и лишён контроля, ни в коем случае нельзя допустить к его тайнам посторонних.
—
