Ворон и роза - Сьюзен Виггз

Он упал на полусгнивший деревянный настил под дорогой и выбрался на саму дорогу. Бок пронзала мучительная боль, но Дэниел не обращал на нее внимания; все его мысли и чувства были рядом с Лорелеей.

Дэниел увидел пса, который разгребал огромный холм из камней и снега.

— О Боже! Нет! — он опустился на колени рядом с собакой и начал отбрасывать камни. Снег обжигал его покрытые волдырями ладони. — Прошу тебя, Боже, — бормотал он снова и снова, по его щекам текли горячие слезы. — Прошу тебя, Боже!

Барри приглушенно гавкнул. Дэниел стал рыть глубже и неожиданно нащупал тело. Рука коснулась чего-то мокрого и липкого. Кровь!

Дэниел не был опытным спасателем, но он принялся копать все быстрее, стараясь действовать предельно осторожно, чтобы не нанести новых ранений. Человек не может долго оставаться под снегом — задохнется. Дэниел ухватился за одежду и потянул изо всех сил. Слава Богу, вытянул! Барри заскулил и отпрянул назад. Горло Дэниела обожгла подступившая рвота. Это был отец Эмиль. Его голова была прострелена насквозь, а рот открыт в беззвучном крике.

«Убила его, — пронеслось в голове у Дэниела. — Боже праведный, я заставил ее убить человека!»

Барри снова принялся действовать, под его мощными лапами замелькал снег и комья земли. Оставив в стороне мертвое тело, Дэниел бросился ему на помощь.

Проходили минуты, и Дэниела охватила паника. Она слишком долго находится под массой снега и льда, чтобы выжить.

Барри гавкнул три раза подряд. Рука Дэниела что-то нащупала. Рука или нога Лорелеи. Холодная, как снег, навалившийся на нее. Он вытащил Лорелею из-под обломков камней и вытер грязь с бледного лица. Оно было прекрасным и спокойным, но пугающе неподвижным.

Барри вытянулся рядом с ней и лизнул Лорелею в щеку. Дэниел склонился над своей женой, пытаясь почувствовать ее теплое дыхание. Но ощущал только порывы ледяного альпийского ветра.

ГЛАВА 21

— Мы сделали все, что могли, Дэниел, — сказал отец Дроз. — Но без отца Ансельма…

Он печально посмотрел на женщину, неподвижно лежащую на кровати. Мерцание углей в новой печке лазарета отбрасывало на восковое лицо Лорелеи золотистые блики, окрашивая ее локоны в густой рубиновый цвет. Ее грудь слабо вздымалась под тонким одеялом.

За окном послышался скрип саней и собачий лай. Монахи привезли с перевала тело отца Эмиля. Дэниел понимал, что каноники должны узнать о кончине отца Джулиана, но с тех пор, как он пришел сюда со своей ценной ношей, у него не было желания говорить и вспоминать об этом.

Отец Клайвз положил руку на плечо Дэниела:

— Пошли. Тебе нужно что-нибудь поесть и отдохнуть.

— Нет, — голос Дэниела глухо прозвучал в пустой комнате. — Я останусь рядом со своей женой.

— Твоей женой? — в один голос переспросили отец Клайвз и отец Дроз. От дверей Лазарета, где тесно столпились почти все обитатели приюта, раздались удивленные возгласы.

Дэниел вызывающе посмотрел на них, но не увидел на лицах ни возмущения, ни осуждения, только сочувствие его горю.

Упав на колени, он склонился над Лорелеей и зарылся лицом в душистый шелк ее волос.

— Прошу тебя, не оставляй меня, — умолял он. — Пожалуйста.

Для Дэниела любить Лорелею означало бороться за нее. И если он потеряет ее сейчас, то до конца жизни лишится покоя и счастья.

Его страстные мольбы громким шепотом разносились по лазарету. Палата давно опустела. Монахи и послушники отправились в приютскую церковь, чтобы отслужить обедню за здравие Лорелеи, тактично оставив Дэниела наедине со своей болью.

Дэниел был в отчаянии. Он чувствовал себя беспомощным, скованным собственным невежеством, страхами и запоздалыми раскаяниями. Каноники обследовали Лорелею, ощупали даже самую маленькую косточку, проверяя, нет ли у нее переломов или кровотечений. Они обнаружили всего лишь несколько незначительных синяков и царапин, но никак не могли понять причину ее столь длительного бессознательного состояния. Дэниел знал, что человек может погибнуть от внутреннего кровотечения. Он отчаянно желал обладать хоть частицей знаний, хранящихся в удивительной головке Лорелеи. Она бы знала, что нужно делать. А он умел только забирать жизни людей, но не исцелять их.

Дэниел вновь склонил к ногам Лорелеи свою повинную голову.

«Господи! Умоляю тебя, не забирай ее у меня. Я так ее люблю».

Лорелея сквозь туман забытья слышала, как знакомый, такой родной голос что-то нашептывал ей. Но Дэниел был мертв. Она видела, как он упал. Лорелея заставила себя открыть глаза и уткнулась взглядом в его осунувшееся, изможденное лицо. Она, все еще не веря, с изумлением смотрела на него. Мужчина, который стоял на коленях у ее кровати с поникшей головой и сложенными в молитве руками, не был призраком. Пробиваясь сквозь сомнения и страхи, в ее груди поднималась жаркая волна любви и благодарности.

— Я никуда… не ухожу, — слабым голосом проговорила она.

Его голова взметнулась вверх.

— Лорелея?! — его лицо засветилось от радости, какой она еще никогда не видела. — Бог мой, я боялся, что ты… С тобой все в порядке?

Она тихо лежала, мысленно обследуя себя. У нее дергалась щека, ныло от падения все тело, но все ранения были легкими.

— Кажется, да. Но я очень голодна.

Его глаза засияли от бурной радости.

— Я скажу, чтобы принесли еду. Да. Тебе необходимо поесть.

Дэниел подскочил, бросился к двери и прокричал Маурико просьбу Лорелеи. В ответ до них донесся восторженный вопль.

У Лорелеи все задрожало внутри и на глаза накатились слезы. Она, наконец, дома. Здесь были друзья всей ее жизни, но, тем не менее, она затрепетала при мысли о том, что ей придется вскоре встретиться с ними. Лорелея уже больше не была тем ребенком, которого они любили, о котором заботились, которого ждали и помнили до сих пор. Ей нужно было так много всего им рассказать и объяснить, что Лорелея слегка растерялась, не зная с чего начать.

— Попроси кого-нибудь принести из ризницы дароносицу, — сказала она Дэниелу. Он посмотрел на нее и нахмурился. — Сделай то, о чем я прошу тебя, — повторила она. — Я все объясню позже. Но… пусть они дадут мне немного времени… Я еще не готова к встрече с ними.

Дэниел передал ее просьбу братьям, ухаживающим за больными, потом придвинул ближе к кровати табурет и сел. В его глазах все еще светилась необычайная радость, словно солнечный свет рассеял все тени, таившиеся в их глубине.

Лорелея приподнялась на локте. От легкого головокружения в глазах потемнело. Сознание того, что она своими руками убила человека, разрывало ей сердце.