Безумцы (Сборник) - Александр Насибов

Не лавируя, гость приступил к делу. Участь Германии предрешена. Она не сможет долго сопротивляться натиску таких гигантов, как Россия и Америка. Катастрофа неизбежна. Ну, а что потом? Устраивает ли генерала Упица, чтобы хозяевами послевоенной Германии стали русские? Ведь тогда поднимут голову коммунисты. А первое, что они сделают, это вздёрнут на виселицу таких, как Гейнц Упиц.

Собеседник видел, что слова его подействовали. Он продолжал. Господин Упиц может не волноваться. Предпринимаются все усилия, чтобы Германия осталась Германией и получила форму управления, принятую на Западе. Но это только половина дела.

Собеседник умолк.

Упиц ждал, и чем дальше, тем с большим нетерпением. Но гость не спешил.

Наконец разговор возобновился. Другая половина дела — это война против Советского Союза. Конечно, не сразу, но война — непременно. Сначала — холодная война, то есть война газет и радио, экономических санкций и дипломатических диверсий. Потом, когда все будет готово, война настоящая, в результате которой коммунизм должен исчезнуть с лица земли и стать историей.

Гость перешёл к главной теме разговора. Советский Союз слишком велик и мощён, чтобы недооценивать его как противника. Германия, поступившая так, жестоко платится за свою опрометчивость. Ошибок немцев не повторят. Поэтому сейчас на работу по русскому профилю переключатся главные силы разведки, которую он представляет, да и не только этой разведки. Германия скоро выйдет из войны. Будет катастрофой, если документация её секретной службы окажется в руках у русских. Этого нельзя допустить. Вся сеть германской агентуры на Востоке должна быть сохранена, должна действовать. Но в новых условиях у неё, естественно, будут и новые шефы…

«Вы?» — быстро спросил Упиц.

«Да, мы. — Собеседник поднял палец. — Хочу подчеркнуть: вы не первый, с кем ведётся такой разговор. Итак, вам делается предложение переменить хозяев».

Упиц молчал.

«Работать, — заметил гость, — начнёте не сейчас, а после капитуляции. Подходит это вам? Должен заметить, уже дали своё согласие люди и повыше вас рангом».

«Это можно доказать?» — быстро спросил Упиц.

Собеседник сказал:

«Вас прислали сюда по моей просьбе».

Упиц беспокойно шевельнулся — он не думал, что дело зашло так далеко.

«Ладно, — сказал гость, — я представлю вам доказательства. Сегодня, если этого пожелаете, вы получите приказ выехать обратно».

Упиц вспомнил свой вчерашний телефонный разговор с Берлином, распоряжение начальника задержаться в Женеве ещё на неделю, и согласился.

Они расстались. Упиц возвращался в гостиницу, уже приняв решение. Предложение почётно, оно не затрагивает его чести, ибо работать он должен после завершения войны, когда будет свободен от присяги.

Через час в номере зазвонил телефон. Говорил Берлин. Упицу был передан приказ — срочно возвращаться. Выезд завтра.

Вечером позвонил его новый знакомый.

«Я согласен», — сказал Упиц.

Они встретились, договорились о деталях. Упиц получил задание, которое рассматривалось как подготовка к его будущей работе. Ему приказали заняться сбором архивов гестапо, зипо[92] и СД, действовавших на Востоке, а ныне эвакуируемых в Германию, обеспечить надёжное тайное хранение этих архивов.

«Устройте хранилища где-нибудь на западе страны, — сказал новый хозяин. — В этом случае они будут недосягаемы для русских, что бы ни произошло в дальнейшем».

Упиц был с этим согласен. Они попрощались. Пожимая ему руку, собеседник подчеркнул:

«Все должно быть сделано быстро и безупречно. Помните, что это в ваших интересах — вы будете одним из тех, кому предстоит после войны руководить германской агентурой. — Он поправился: — Бывшей германской агентурой».

Упица покоробила эта поправка, но он благоразумно промолчал.

Он вернулся в Берлин и, не теряя времени, принялся за дело. Оказалось, что его задача сильно облегчена: уже имелся приказ главного имперского управления безопасности о создании нескольких тайников для различных секретных архивов. Похоже было, что и здесь не обошлось без участия его новых хозяев. Тот, в Женеве, слов на ветер не бросал.

Трудную работу проделали довольно быстро, в условиях строгой секретности. И все же это не укрылось от советской разведки. По некоторым признакам Упиц определил, что она действует как раз в районе, где сосредоточены особенно важные документы, вывезенные с Востока.

После того как обычные меры, предпринятые для ликвидации группы разведки противника, результата не дали, Упиц разработал весьма тонкую и деликатную комбинацию. На неё возлагались самые большие надежды. Скоро должен был состояться финал этой комбинации, причём именно здесь, в Остбурге. Поэтому-то Упиц и приехал в Остбург.

Глава шестнадцатая

На следующий день после того, как Аскер и Кюмметц вернулись из Освенцима в Остбург, заведующий заводской канцелярией Карл Кригер попросил у директора машину.

— Моя неисправна, господин Кюмметц, что-то со сцеплением. А надо срочно съездить к поставщикам, согласовать счета.

— Берите, — сказал Кюмметц, — только ненадолго.

И вот Аскер и Кригер едут в автомобиле, направляясь на завод-поставщик, расположенный в окрестностях города.

— Рассказывайте, — попросил Кригер, когда машина выехала на магистраль.

— Как Шуберт? — в свою очередь спросил Аскер.

— Спасибо. Он и просил, чтобы я встретился с вами… У нас с ним будет свидание на днях.

По мере того как Аскер рассказывал, Кригер все больше мрачнел, ниже опускал голову.

— Многое было известно, — сказал он, когда Аскер закончил. — Многое, но не все. Говорите, газовая камера на две тысячи человек? Год назад там не было такой камеры.

Аскер на секунду повернул голову. Они встретились взглядами. Некрасивое, квадратное лица Кригера с большими, широко посаженными глазами было печально.

— Как, наверное, вы презираете немцев! — сказал он.

Аскер не ответил. Долго длилось молчание. Кригер глядел куда-то в сторону.

— Вы ничего не подготовили для меня? — осторожно спросил Аскер.

— О Висбахе?

— Да.

— Кое-что собрали.

Кригер извлёк листок бумаги, прочитал запись.

— Ничего нового. Все это уже известно, — заметил Аскер.

— Значит, подтверждается наша точка зрения. — Кригер поджёг бумагу и держал её в пальцах, пока она не сгорела. — Как видите, сведения, полученные из различных мест, полностью совпадают. Это говорит в пользу Висбаха, не так ли?

Аскер задумчиво кивнул.

Вскоре подъехали к заводу. Кригер вышел из машины, пообещав скоро вернуться. Аскер следил за ним взглядом, пока он шёл по тротуару, направляясь к конторе предприятия. В отлично сшитом костюме, высоко подняв голову, он двигался лёгкой, непринуждённой походкой, небрежно кивая в ответ на почтительные приветствия служащих завода, попадавшихся на пути. Да, минуту назад в машине сидел совсем другой человек.

«Держится великолепно», — подумал Аскер, профессионально оценивая поведение Кригера.

Минут через пятнадцать Кригер вернулся. Тронулись в обратный путь. Ехали молча. Кригер просматривал какие-то бумаги. Аскер был погружён в раздумье. Пришло время вплотную заняться сварщиком, от которого перебежчик Хоманн узнал об архивах и тайниках. Рождался новый план проверки Висбаха и ещё одного человека, который, как и Висбах, должен был иметь отношение ко всему тому, что рассказал Георг Хоманн.

Кладовщик Кребс работал на заводе «Ганс Бемер» третий десяток лет. В сорок первом году его мобилизовали в вермахт, а спустя шесть месяцев он вернулся в Остбург без ноги, которую потерял где-то под Гжатском.

Это был человек лет пятидесяти, шумный, жизнерадостный, заядлый спорщик, любитель скачек. Где бы ни появлялся Кребс, он сыпал шутками, острил, что-то мурлыкал под нос.

На характер его не повлияло даже увечье. Кребс быстро привык к своей деревяшке и так ловко с ней управлялся, что со стороны казалось, будто она у кладовщика всю жизнь.

Закончив работу, Кребс обычно отправлялся в расположенный близ завода бар «Нибелунги», где можно было встретить знакомого, поболтать, обменяться новостями. Кребс здесь и обедал — приносил еду и заказывал кружку пива.

Сегодня Кребс несколько запоздал. И, войдя в бар, обнаружил, что почти все места заняты. Только в дальнем углу был свободный столик. Кладовщик поспешил к нему, ловко лавируя между официантами и посетителями.

С противоположной стороны зала к столику шёл высокий, наголо обритый мужчина, в очках, из-за которых приветливо поблёскивали светлые глаза. Он уже готовился усесться, но, увидев Кребса, посторонился и, улыбнувшись, кивнул.

— Простите, — сказал он, пригладив небольшие тёмные усы, — кажется, я опоздал…