Украденные ночи - Виктория Холт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставшись одна, я продолжала об этом думать. Мне казалось, я слышу этот аромат, но когда я пыталась понять, откуда он исходит, он как будто исчезал. Этот запах был так неуловим, что порой мне казалось, я его придумала.
Я напомнила себе о необходимости хранить спокойствие, а не приходить в перевозбужденное состояние по поводу несуществующих запахов.
Во время сиесты в доме бывало очень тихо. Клинтона в это время со мной обычно не было, потому что он уезжал рано утром и возвращался к вечеру. Лежа на кровати, я прислушивалась к изредка доносящимся до меня звукам. Я испуганно вздрагивала, когда какое-нибудь насекомое с размаху ударялось о сетку, затягивавшую окна. Я напряженно вслушивалась в окружающую меня тишину. С каждым днем мне становилось все страшнее.
Когда из коридора до меня донесся звук крадущихся шагов, я была абсолютно беспомощна что-либо предпринять, а потому просто лежала и ожидала, что будет дальше. Если бы кто-то вошел ко мне в спальню, угрожая моей жизни, я не смогла бы от него защититься. Теперь мое положение было еще хуже, потому что я стала узницей.
Однако в комнату так никто и не вошел. Если бы я своими ушами не слышала эти почти бесшумные шаги и не уловила легкий аромат сандалового дерева, я могла бы подумать, что мне все это почудилось.
Лежа в полном одиночестве, я задавала себе множество вопросов, главным из которых был тот, на который у меня по-прежнему не было ответа: кто пытался убедить меня и окружающих в моем безумии? Кто желает мне зла? Кто попытался убить меня, ослабив колесо экипажа?
В моей комнате вновь поселился ужас, только теперь я была бессильна что-либо предпринять.
Если бы Тоби написал мне, если бы он дал мне знать, что он рядом, если бы он приехал ко мне… я смогла бы поговорить с ним… ведь я больше никому не могла довериться.
О да, мне было очень страшно, и особенно мой страх усиливался в те мгновения, когда солнце стремительно опускалось за линию горизонта. Я велела Лейле зажигать лампы еще засветло.
Один раз она об этом забыла, и я сидела в темноте и тряслась от страха. Луны не было, и ничто не рассеивало окружающую тьму… и вдруг дверь внезапно распахнулась… Секунда полной тишины… а затем Лейла вошла в комнату.
— Да вы вся на нервах, мисси, — усмехнувшись, заметила она в ответ на вырвавшийся у меня возглас.
Но даже когда лампы осветили все углы комнаты, страх не ушел. Я думала о том, что если кто-то захочет причинить мне вред, я не смогу от него убежать.
День отъезда Селии стремительно приближался. Я в ужасе ожидала мгновения, когда, попрощавшись с ней, останусь совсем одна. Мне даже пришло в голову, что, возможно, мой тайный враг только и ожидает ее отъезда.
Селии предстояло уехать на следующий день. Все ее вещи были сложены, и она была полностью готова к отъезду. Мне было очень грустно… и более того… страшно. Она целый день занималась сборами. Мне показалось, что она меня избегает, потому что ее, как и меня, печалит грядущее расставание, а она терпеть не могла любых проявлений чувств.
Вошла Лейла и зажгла лампы.
— Моя сестра Анула спрашивать о вас, — сказала она. — Я говорить ей, вам не нравится сандаловое дерево. Она говорить, она делать для вас аромат, который вам понравится.
— Это очень мило.
— Моя сестра Анула очень умная. Она много всего делать… ароматы, чтобы дамы находить любовь… воду делать кожу красивой… напитки, чтобы лучше спать. И еще она видеть будущее!
— Какая одаренная леди!
С зажженными лампами я почувствовала себя значительно лучше.
Лейла ушла, и сразу после ее ухода раздался легкий стук в дверь. Я подпрыгнула от испуга, и мое сердце учащенно забилось.
— Кто там?! — пронзительно вскрикнула я.
Дверь отворилась, и вошла Селия. Улыбка сползла с ее лица, и она пристально вгляделась в мои перекошенные страхом черты.
— Что с тобой? — участливо спросила она.
— Ничего… А что?
— Мне показалось, у тебя испуганный вид.
— Да нет, все хорошо. Заходи, Селия, присаживайся.
— Как ты себя чувствуешь? — она продолжала ко мне присматриваться.
— Спасибо, хорошо.
— Мне кажется, заточение действует на тебя несколько угнетающе. Мне очень жаль, что я уезжаю. Лучше бы я не заказывала этот билет. Сегодня наш последний вечер вместе.
— Я буду скучать по тебе, Селия.
«Как я буду без нее жить?» — думала я. Она всегда была такой замечательной подругой. Она умела и подбодрить, и успокоить меня. У меня в голове крутилась одна и та же мысль: теперь я останусь одна.
Клинтон часто возвращался очень поздно. Это означало, что в доме, кроме меня и слуг, больше никого не будет. Слуги навсегда останутся для меня существами с другой планеты, а дом в последнее время и вовсе превратился в тюрьму. С отъездом Селии я стану совершенно беспомощна!
— Я буду думать о тебе. Ты должна написать мне, Сэйра, — говорила она. — Я пришлю тебе свой адрес, как только узнаю его сама. Как мне не хочется уезжать. Я не хочу оставлять тебя в таком состоянии. Но скоро ты опять сможешь ходить. Что говорит доктор?
— До сих пор он говорил обиняками. Конечно же, нога болит уже меньше. Хотя мне по-прежнему нельзя на нее наступать, и это просто выводит меня из себя.
— Но ведь Клития часто тебя навещает, верно?
— О да.
— Думаю, что теперь, когда я уеду, она станет приезжать еще чаще.
— Пожалуй.
С тех пор как я узнала правду об ожерелье, мои отношения с Клитией немного изменились. Я не могла забыть, как искусно она сыграла отчаяние, позволив мне поверить в то, что Ральфа действительно похитили. Теперь я знала, что Клития — превосходная актриса. Мне в голову пришла страшная мысль — если я умру, она и Сет унаследуют плантацию.
Я вспоминала слова Клинтона: «Клития на многое способна ради Сета».
— Мы не должны провести наш последний вечер вдвоем в таком унынии, — тем временем говорила Селия. — Ты скоро встанешь на ноги и опять будешь прежней Сэйрой. После поездки с Клинтоном ты заметно повеселела. Прежде я очень за тебя переживала. Милая моя Сэйра, тебе совершенно не о чем переживать. Ты очень счастливая женщина.
Ее глаза заблестели, а я вдруг подумала, что жизнь Селии, в сущности, очень грустная и одинокая. Она мало говорила о своем прошлом, но из того немногого, что она мне о себе рассказала, я поняла, как она была привязана к родителям. Интересно, сколько ей сейчас лет? Должно быть, что-то около сорока. Передо мной сидела одна из миллионов женщин, посвятивших свои лучшие годы уходу за родителями, а в зрелом возрасте оставшихся в одиночестве.