Игра - Бренда Джойс

Гнев Елизаветы угас так же быстро, как и вспыхнул. Она посмотрела на Катарину, не скрывая уважения.

— Вы уже не тот ребенок, каким были, верно, Катарина?

— Ваше величество, Лэм хорошо послужил вам. И он еще может вам пригодиться. Что бы ни говорили, он — Владыка Морей. Прошу вас, простите ему его преступление. Не осуждайте такого человека на смерть. Накажите его, но не казните. Подумайте, каким он может оказаться полезным.

— Я не могу ему доверять, — сказала Елизавета. Катарину пронзили страх и отчаяние. Она поняла, что имеет в виду Елизавета. Теперь, сама страдая от предательства Лэма, она отлично ее понимала.

— У вас есть множество мудрых советников. Наверняка кто-то из них мог бы разработать план, при котором Лэм предоставил бы вам какую-то гарантию своего примерного поведения.

Королева ничего не ответила. Катарина неуклюже поднялась на ноги.

— Живой он гораздо ценнее для вас, чем мертвый.

— Если он повиснет в петле, это станет хорошим уроком для других потенциальных заговорщиков, — ответила Елизавета.

Катарина отчаянно подыскивала подходящий ответ.

— Если его казнят, то это навсегда. Вы никогда не сможете вернуть его обратно. Сумеете ли вы жить с этим? — сказала она, моля небо, чтобы королева любила Лэма больше, чем заподозрила Катарина.

Но королева не ответила — она даже не слышала ее. Она уставилась на Катарину, хватая ртом воздух.

Катарина вдруг сообразила, что когда вставала, забыла придержать края плаща, и теперь он распахнулся, позволяя видеть, что она беременна. Она побелела от страха.

Елизавета не могла отвести широко раскрытых глаз от живота Катарины.

— У вас будет ребенок. Мне следовало догадаться. Было бы просто поразительно, если бы О'Нил не подтвердил свою мужественность.

Катарина инстинктивно запахнула плащ.

— Это его ребенок?

— Да, — выдохнула Катарина.

— И когда он должен родиться?

— В июле.

— Какое бесстыдство! Повторяю, в вас нет ни капли стыда. Я не позволю при моем дворе разгуливать шлюхам, беременным ублюдками!

Катарина изо всех сил старалась справиться с отчаянием, стараясь сдержаться, чтобы не крикнуть, что ее ребенок вовсе не ублюдок.

— Вы были подругой Мэри Стенли.

— Тогда я не была королевой, — отрезала Елизавета. Катарина поняла, что проиграла. А ведь всего мгновением раньше ей казалось, что она сумеет победить.

— Ребенок усложняет дело, — мрачно сказала Елизавета. — Лэм ничего не говорил о ребенке.

— Он не знает.

Елизавета шире раскрыла глаза и чуть заметно улыбнулась.

Катарине не понравилось их выражение. Ей стало не по себе.

— Ваше величество, неужели вы не сохраните Лэму жизнь, чтобы он мог увидеть своего сына?

Елизавета холодно рассмеялась, пронзив ее взглядом.

— Если я решу помиловать этого мерзавца, то без всякой связи с его ублюдком. — Она сощурилась. — Это действительно сын? Так сказали астрологи?

— Я еще не пробовала узнать пол ребенка, — медленно произнесла Катарина.

— Вы сейчас же пойдете к астрологу, — сказала Елизавета. — Мне надо знать, принесете ли вы Лэму сына.

Почему? — старалась понять Катарина. Что задумала королева? Она была совершенно непредсказуема. Королева спросила:

— А Джон Хоук знает? Все в Катарине замерло.

— Нет.

— Тогда мы его позовем.

Катарину захлестнула волна отчаяния. Она меньше всего думала о Джоне Хоуке, и вдруг на ее плечи обрушилось еще одно непосильное бремя — встреча с ним.

— Заходите, сэр Джон, — сказала королева. Катарина застыла, когда в комнату вошел Хоук, глядя не на королеву, а на нее. Он уставился на ее выступающий живот, которого она больше не пыталась скрыть, и его лицо заметно побледнело.

Катарина подумала, что ей надо было найти время встретиться с ним, подготовить его, узнать, что он думает. Избегая его взгляда, она уставилась на пряжки его туфель. Ее сердце так колотилось, что она почувствовала слабость.

— Посмотрите на меня, Катарина, — сказал сэр Джон.

Катарине не оставалось ничего другого. Углы его рта опустились от горечи и отвращения.

— Мне очень жаль, — неуверенно сказала она, думая, что еще немного, и ее нервы не выдержат.

— Только скажите мне, — прерывисто сказал Джон, — скажите, что вы сожалеете о каждом мгновении, проведенном в его объятиях, в его постели.

Катарина посмотрела ему в глаза. Она открыла рот, чтобы ответить, чтобы солгать, но не могла издать ни звука.

— Это была глупая просьба, верно? — сказал он в пространство или, может, самому себе.

В этот момент Катарина почти ненавидела себя. Хоук был хорошим, благородным человеком. Он заслуживал любящую, добрую и нежную жену, которая была бы ему верна. Но Катарина была не в состоянии солгать о том, что было у них с Лэмом. Она чувствовала, что попала в ловушку, из которой не было выхода.

— Совершенно верно, Джон, — резко сказала королева, — что Катарина чувствовала тогда, не имеет никакого значения. Важно то, что сейчас она здесь и носит в себе ребенка другого мужчины, но она ваша жена.

Катарину начала бить дрожь, но она промолчала. Конечно же теперь, когда он знает правду, он поскорее разведется с ней.

Хоук наклонил голову и повернулся к Катарине, стиснув челюсти.

— Как вы себя чувствуете, Катарина? С учетом всего, что случилось?

— Я… я расстроена.

— И неудивительно, — сказал Хоук. — Ребенок… когда он должен родиться?

— В июле.

— Сэр Джон, — резко сказала Елизавета, — как вы собираетесь поступить с Катариной?

Лицо Хоука приняло неопределенное выражение.

— А что бы вы мне посоветовали, ваше величество? Развестись с ней? Чтобы она оказалась на улице, может, даже стала проституткой, чтобы иметь возможность прокормить ребенка?

— Это послужило бы ей уроком, — отрезала королева.

Катарина застыла, не в силах шевельнуться.

— Я отправлюсь к отцу, — прошептала она. Джон повернулся к ней:

— Фитцджеральд практически нищий. Он с трудом может прокормить свою жену и сына, и вы хотите отправиться к нему? Я думаю, нет.

— Ее можно отослать во Францию, откуда она приехала, — заметила Елизавета. — Мы не станем возражать, если вы отошлете ее в монастырь до рождения ребенка или если захотите продержать ее там всю жизнь. Мы с удовольствием найдем ребенку приемную мать.

Катарина вскрикнула. Она посмотрела на Джона, с мольбой в глазах, надеясь на его поддержку.

— Она поедет в Хоукхерст, — сказал Джон, стиснув зубы и не спуская с нее глаз. — Там ее место.

Катарина ахнула, не веря своим ушам. Он не отрекается от нее? Наверняка она что-то не так поняла.

— А чего вы ждали, Катарина? Чтобы я развелся с вами, и вам оставалось только выпрашивать или красть себе на хлеб? Вы моя жена. Возможно, вам нравится этот чертов пират, но не вы замыслили похищение, и если бы я в тот вечер не был таким беспечным и выставил охрану, ничего бы не случилось, и тогда это был бы мой ребенок.