Семя скошенных трав - Максим Андреевич Далин

— Слышь! — взвился Хаггинс. — Сам ты брехло! Дело не в том, чтоб вывезти и толкнуть! Он рассказал мне, как готовить! Он сам готовил! Что он, дурак — продавать такую вещь и не попробовать?

— А-ха-ха! — выдал Оутс издевательски. — Ты что, разговаривал с узкоглазым, который стоял, перекинув собственный метровый хрен через плечо?

— Да он выглядел, как наш ровесник! — заорал Хаггинс. — А сказал, что ему уже пятьдесят!

— Так ты б ему сказал, что тебе семьдесят! — заржал Оутс, хлопая себя по коленям.

— Да никогда ты по китайцу не разберёшь, сколько ему лет! Они до смерти выглядят, как мальчишки!

— А ведь этот усатый вас наколол, парни!

— Простите, почему «вас»? Нас всех. Бру-ха-ха!

На том тот первый разговор и кончился. Но в голову кое-кому этот разговор очень даже запал.

* * *

Разумеется, мы ожидали, что увидим на Эльбе что-то более хорошо организованное и высокотехнологичное. Но Иисус наш добрый Христос с огнемётом, какой же гнусной дырой оказалась эта база! Единственное хорошее, что мог бы здесь усмотреть законченный оптимист — сила тяжести чуть меньше земной. И сутки удобные, двадцать стандартных часов; на перевалочной базе пятьдесят семь часов были сутки и почти полуторная тяжесть — ужасно бесит.

Но в остальном… пустошь в Канзасе, сравнительно с Эльбой, кажется земным раем. И почти девяносто градусов! Просто хочется закопаться в этот песок на четыре метра и сидеть там до темноты. Самое мерзкое, что нет ветра. И кислорода, по ощущениям, мало. Стоячая душная жара.

Пустыню, ровную, как столешница, превратили в полигон. Тут, видимо, отрабатывались по вражеской технике, искали в ней уязвимые места: в песок сыпались раскалённые обломки и оставались под здешним солнцем раскалёнными навсегда. Посадочную площадку для модулей покрыли бетонными плитами, и на плитах песок лежал ровным тонким слоем. Строения базы мне показались алюминиевыми коробочками — и эта куча коробочек была огорожена капитальным забором, в колючке, под током, с наблюдательными вышками.

А на контрольно-пропускном пункте, кроме обычных дежурных — яйцеголовый в форме МiВ, с биосканером и ещё бог весть с чем. Как он в своей чёрной упаковке не подох от жары — не понимаю.

При таких предосторожностях мы представили себе, что и пленные шитти должны быть просто дьявольски опасными. Сержант Хорт, который нас встретил у КПП, особо подчеркнул:

— Здесь условия, максимально приближенные к боевым, парни. Если не хотите, чтобы ваши мамаши получили в подарок от правительства флаг Штатов, имейте в виду: каждый шитти каждую минуту готов вас прикончить. Шитти любого пола, любого возраста — они все нас ненавидят. Я тут на них достаточно насмотрелся. Если им не удаётся прикончить вас, они норовят издохнуть сами, а они являются биоматериалом и до некоторого времени нужны живьём! Всем ясно?

Том гаркнул у меня под ухом:

— Сэр, разрешите обратиться, сэр!

Хорт взглянул на него хмуро:

— Вопросы?

— Сэр, когда нам выдадут дешифраторы, сэр?

Мордоворот Хорта скривился так, будто он нюхнул тухлое яйцо:

— Ты о чём собираешься беседовать с врагом, сынок? Обсуждать Декларацию Независимости? Вы — солдаты, а не грёбанные дипломаты, которым лишь бы потрындеть с шитти о смысле жизни! Вы все получите инструкции! Вы узнаете, каких действий шитти нельзя допустить! А разговаривать будете дома, с вашими подружками! Всем ясно?

— Сэр, никак нет, сэр! — заорал Том.

— Что ещё?! — Хорт дёрнулся к нему, будто хотел сожрать живьём.

— Сэр, их же не поймёшь, сэр! А если они сговорятся напасть, а мы не будем знать?

— Тебе сказано, что ты получишь инструкции! — рявкнул Хорт. — Как же наши парни справлялись в героическом прошлом, когда ещё не было дешифраторов и прочего дерьма?! Они учились следить за противником, сынок! И пускали в ход оружие, если видели что-то подозрительное! Тебе, наконец, ясно, или у тебя последние мозги спеклись?

— Сэр, так точно, сэр! — выпалил Том, но, по-моему, он так и не согласился с сержантом.

Хорт скомандовал: «Марш!» — и мы пошли от КПП к корпусам.

Я думал, шитти содержатся в бункере, но нет, они тут жили на открытом воздухе. Вернее, в клетке; в шаге от решётки — колючка под током, со всех сторон видеокамеры, плюс охрана. А внутри клетки у них находились алюминиевые навесы, под которыми всё просматривалось со всех сторон, и между навесами — бассейн. Метров, быть может, двадцать квадратных. И вся любовь.

Но что меня тогда больше всего поразило: бойцов-шитти, тех самых, с которыми наши парни дрались в космосе и на Океанах, тех гориллоподобных монстров с клыками в звериной пасти, тут как раз и не было. Здешние были какие-то хлипкие; мне показалось, что совсем молодые. Ни у одного из их парней не было привычной по фильмам роскошной гривы: половина — вообще лысые, у половины — отрастающий ёжик. А ещё тут были девушки.

Они все сидели и лежали на пыльном бетоне, не обращая на нас внимания. Никто даже не повернулся. Голая девчонка-шитти, гладкая и какая-то пластмассовая, без признаков пола, как кукла, сидела на краю бассейна и болтала лягушачьими лапами в воде. Ещё одна, в человеческой рубашке цвета хаки, но без юбки и даже, кажется, без трусиков, лежала рядом на животе. Её роскошнейшие волосы свисали до воды, как у русалки. И я смотрел на них, пока мы не прошли, а потом, обустраиваясь в казарме и получая инструкции, всё вспоминал о них.

Они не были сексуальными, если ты об этом подумал. Все эти истории про изнасилованных шитти и про романы между шитти и людьми, скорее всего — враньё: надо видеть, насколько они… нечеловечные. Их кукольные тела, без грудей и вообще безо всего… только дельфинья щель внизу живота, почти до пупа, совсем не такая, как у человеческих женщин. Но… как тебе сказать…

Они не были сексуальными, но они были очень женственными. И очень беззащитными. И я всё думал: а где же их парни-то? Настоящие враги? Настоящая угроза?

В конце концов, я спросил об этом одного из наших парней, который служил тут раньше, но не сменился, а остался.

— Крутые монстры? — переспросил он и хохотнул. — Кончились, ковбой! Они тут быстро кончаются.

Я вскоре выяснил, что он сказал правду.

* * *

Наши дежурства продолжались по шесть часов, но и это было непросто. Из-за жары тяжело сосредоточиться, а ещё воздух… Этот запах, запах пыли, хлорки и тухлой рыбы… а в респираторе ещё хуже, потому что он