Листик. Судьба дракона - Анатолий Дубровный

— Ага, — удовлетворённо кивнула Листик. А де Гривз продолжил:

— Тут главное не упустить инициативу, надо показать им всё, что они захотят увидеть, но показать так, как надо нам. Оказать содействие в поисках запрещённого колдовства. Поэтому завтра к рассвету надо быть в монастыре, чтоб эти безрогие, — барон усмехнулся и погладил Листика по голове, — не проявили излишнюю инициативу, а то, действительно, могут тут всех забодать.

— Но как же? Идти через лес ночью! — удивилась Олива. — Я‑то прошла, пока ещё хоть что‑то видно было, а вы хотите к рассвету! Выходить‑то придётся в самый жуткий час!

— Пойдёт лейтенант Карек с десятком солдат, думаю, этого будет достаточно для демонстрации уважения. Больше слишком жирно для этих инквизиторов будет, целый лейтенант им в сопровождающие выделен! Гильемо, у тебя лучше всего получается вести переговоры и проводить деликатные операции. С тобой пойдёт Листик. Проведёшь их до монастыря, доченька, а с инквизиторами будь очень осторожна. — Видно было, что барону трудно говорить, договорив, он откинулся на спинку кресла.

— Хорошо, отец, — ответила девочка, — может, я Гильемо не только до монастыря доведу? А и сопровождать буду дальше? Баронесса и лейтенант — это ого–го какое уважение! Пусть думают, что мы их очень уважаем, а поводить их, так чтоб они прониклись, мне будет сподручнее.

— Хорошо доченька, — почти прошептал де Гривз, — ты у меня умница!

Хоть в монастырь Урсулы–матери отряд под командой Гильемо прибыл ещё в темноте, инквизиторы были уже на ногах. Поскольку выходить за крепкие стены обители, они посчитали опасным, то принялись инспектировать монастырь. Делали они это весьма активно. Листик с лейтенантом Кареком, Олива и встретившая их мать Русилина вошли в уже почти построенный центральный храм, когда комиссия в полном составе рассматривала статую святой Урсулы. Инквизиторы в своих чёрных одеяниях выглядели довольно зловеще, они были бы похожи на хищных птиц, если бы не их толщина. Хотя один, действительно, напоминал ворона, высматривающего добычу.

— Мне кажется, нет, я в этом просто уверен, что статуя святой сделана со значительными отклонениями от канонических, — громко вещал один из братьев–инквизиторов, самый толстый. Остальные с почтением ему внимали, кроме одного, самого худого. У этого инквизитора, выглядевшего аскетически по сравнению со своими коллегам, на груди висел знак Единого с камнем истины. Гильемо слегка приподнял бровь и взглядом указал Листику на это.

— Брат Визаньяк, почему вы так считаете? — спросила мать Русилина. — Вот каноническое изображение, с которого и была изготовлена эта статуя.

Русилина подошла к нише в стене и указала на статуэтку в пол человеческого роста. Ниша была закрыта плотной шторой, и увидеть изображение святой, не зная, где оно стоит, было очень трудно. Недовольный инквизитор тоже подошёл и с недоверием стал рассматривать святую. Мать–настоятельница обратила его внимание на надпись, нанесённую на основание, на котором стояла скульптура. Она гласила: «Святая Урсула, одобрено святейшим синодом». Русилина, сохраняя торжественную серьёзность, с благоговением произнесла:

— Вот видите? Никаких отклонений от канонов, никакой ереси! Мы бы не посмели исказить изображение Урсулы–матери!

— Но насколько я помню, святая Урсула прославилась своей непримиримостью к нечисти, — подал голос худой инквизитор.

— Да, да! — поддержал его брат Визаньяк. — Вы совершенно правы, брат Торнув! Как это святая Урсула смогла стать матерью? Как это у неё получилось? Я не знаю случаев, чтоб святой…

— Как обычно, — вмешалась в разговор рыжая девочка, на которую сначала не обратили внимания, — как матерями становятся? Родила ребёночка и стала. Вот! А святой… Тут вынуждена признать — вы правы, святой не сможет стать матерью. Вот вы сможете? Даже если станете святым? Хотя кто знает, — девочка многозначительно посмотрела на большой, выпирающий вперёд живот брата Визаньяка. Тот побагровел и, стараясь быть грозным, спросил:

— Это кто? Что она тут делает?

— Листикалинариона, баронесса Дрэгис, — ответила Русилина, — она позволила нам построить на земле своего баронства нашу обитель.

— Но позвольте! В архивах святейшего синода указано, что разрешение на постройку монастыря святой Урсулы дал герцог Вэркуэлл! Там записано, что он и указал место, где следует возводить вашу обитель! А вы нарушили указание святейшего синода! — возразил брат Визаньяк. — Вы вопреки одобренному плану совершили…

— Сестра Олива, подайте, пожалуйста, одобренный святейшим синодом план местности с указанием будущего местоположения монастыря, — попросила Русилина и, развернув переданный ей лист, показала инквизиторам.

— И что? Почему вы нарушили… — начал Визаньяк. Мать–настоятельница не дала ему закончить, она с сарказмом произнесла:

— Герцог пожаловал нам чужие земли, земли баронства Дрэгис, так что формально мы не нарушили указаний святейшего синода, построив монастырь именно здесь. А то, что герцог не имел права разрешать строить обитель на чужих землях, пусть разбираются в святейшем синоде. К тому же в первоначально указанном месте построить обитель не было никакой возможности…

— Это самоуправство! Я лично проинспектирую местность и выясню, почему вы отступили от первоначального плана! — перебил Русилину брат Визаньяк.

— Ладно, сестра Олива вас туда проводит, — кивнула Русилина.

— Хорошо, — поклонилась бывшая карротинка и ехидно улыбнулась: — Только… Заранее прошу меня извинить, до самого места я не доведу. Да и обратно вряд ли вы вернётесь.

— Это почему же? — набычился инквизитор.

— Там болото, там… — начала объяснять монахиня.

— Вас съедят, — закончила вместо Оливы Листик, — это, если вы ещё не поняли, пограничье!

— Но это… Не может быть! Чтоб такой уважаемый человек, как герцог Вэркуэлл… — возмущённо начал толстый инквизитор.

— Успокойтесь, брат Визаньяк, — перебил его инквизитор с камнем истины, — они не сказали ни слова неправды, так что мать Русилина имела полное право отступить от утверждённого плана. И я благодарю баронессу Дрэгис за проявленное участие и оказанную милость!

Худой инквизитор поклонился Листику, та присела в книксене. Этому её научила Русилина, когда‑то бывшая среди придворных. А вот упитанный брат–инквизитор никак не мог успокоиться, повернувшись к статуе святой Урсулы, пренебрежительно произнёс:

— Я не поверю, что ваша святая чудотворная. Она не внесена в реестр чудес, следовательно…

— Ты что, хочешь сказать, что она самозванка?! — заступилась за святую Листик, а инквизитор, презрительно улыбаясь, протянул руку: