Листик. Судьба дракона - Анатолий Дубровный

— Как? Здесь, в этой ужасной пещере! Среди этих несчастных и заживо обглоданных…

Кто был обглодан, Визаньяк сказать не успел. По поводу нагромождений скелетов высказался Торнув:

— Я бы не сказал, что эти звери обглоданы. Все кости этих скелетов целые, их словно специально собрали, только вот не знаю зачем. Словно выставка, вот смотрите — это слон. Он водится в Заскийском султанате, на самом юге, сюда он никак не мог попасть в живом виде, погиб бы от холода. Да и целиком притащить его сюда не смог бы даже дракон.

— Но как же он сюда попал?

— Судя по всему, был принесен сюда по частям, я имею в виду не слона, а его кости. А потом его скелет здесь собран, причём очень аккуратно собран. — Старший инквизитор присел перед костяком слона на корточки, стараясь снизу взглянуть на творение неизвестного сборщика скелетов.

— Кости! Запрещённый ритуал! — воскликнул Визаньяк, пугливо озираясь. Остальные инквизиторы если и испугались, то постарались этого не показывать. Торнув постучал по кости, потом провёл над ней камнем истины и сообщил:

— Никаких следов магии, ни запрещённой, ни обычной! Не могу представить, зачем и кому это надо. Но ночевать будем на поляне, среди этих костей как‑то неуютно.

— Ага, — подала голос баронесса, Торнув мог бы поклясться, что девочка произнесла это своё «ага» с каким‑то удовлетворением, даже с гордостью.

— Если осмотр закончен, тогда, может, выйдем из пещеры? — предложила Олива. Старший инквизитор отметил, что произнесено это было как‑то равнодушно, словно зрелище этой костяной композиции для бывшей карротинки было давно знакомо. Он тут же задал монахине вопрос:

— Сестра Олива, я вижу, вы не удивлены? Вы что? Бывали здесь раньше?

Монахиня кивнула и пошла к выходу, за ней пошла баронесса и её воины. Инквизиторы тоже поспешили покинуть это, если не страшное, то очень странное место. Последним, как ни спешил, вышел брат Визаньяк. Вышел, всё также перекособочившись.

— Надо бы всё‑таки помочь брату Визаньяку, я думаю, он уже достаточно наказан за своё непочтение к святой Урсуле, — посмотрела на Листика Олива.

— Ага, — кивнула девочка и сообщила: — Ничем помочь не могу, лечить не умею. Давай завтра к Марте его отведём?

Олива вздохнула и согласно кивнула, Листик — добрая девочка и раньше так жестоко не шутила, но в этот раз… Видно Листик очень близко к сердцу приняла непочтение к святой Урсуле. Да и брат Визаньяк не вызывал у девочки симпатий, скорее наоборот. Бывшая карротинка ещё раз вздохнула и посмотрела на страдающего инквизитора, он ей тоже не нравился. Но Единый призывал проявлять милосердие, даже к врагам. Девочка, прищурившись, наблюдала за терзаниями Оливы и, усмехнувшись каким‑то своим мыслям, спросила у монахини:

— А почему у инквизиторов такие странные имена?

— Потому что у них не как у нас — имена собственные, а родовые имена, фамилии. Визаньяк с юга, из Натайи, они там все гордые, даже гонористые, а Торнув из Никойи, — пояснила Олива и, видя, что Листик ещё хочет спросить, продолжила: — Ты хочешь спросить, как они отличаются друг от друга, если фамилии совпадают? Добавляют к фамилии звание, прозвище или отличительный признак. Имя старшего инквизитора звучит — Торнув аскет

— Ага, а этого подпаленного — толстяк, да?

— Нет, Листик, он ещё ничем не отличился, и поэтому просто Визаньяк, — не приняла шутливого тона девочки монахиня и серьёзно объяснила: — Но он очень хочет, чтоб его называли Визаньяк праведник. Поэтому он и роет под всех, вернее, пытался рыть, пока ты его не подпалила.

— Ага, по моему, добавка к имени — подпаленный ему больше подойдёт, — став серьёзной, ответила девочка. На этом разговор прекратился, так как инквизиторы подошли к костру.

Ужинали взятыми с собой продуктами. При этом Листик вздыхала и почему‑то поглядывала на пещеру. На ночь расположились тут же у костра, разложенного среди камней, будто специально разбросанных перед пещерой. Лейтенант Карек предлагал переместиться ближе к лесу, уверяя, что там безопасно, но инквизиторы не захотели. Они и не спали всю ночь, со страхом слушая звуки, доносящиеся из ночного леса. А вот норвеи спокойно спали, кроме дежурных, естественно. Спокойно спали и Олива с Листиком, завернувшиеся в одно одеяло. А утром девочка изумила инквизиторов. Она отправилась купаться в речушку, вытекающую из‑под скалы, немного в стороне от входа в пещеру с костями. С ней пошла Олива, но она не купалась. А только умылась, раздевшись до пояса. Норвеи к этим действиям монахини и своей баронессы отнеслись равнодушно, а вот инквизиторы стыдливо отворачивались. Когда уже одетая Олива и Листик, завёрнутая в большое полотенце, подошли к остальным, Визаньяк стал многословно сокрушаться о падении нравов как среди приграничного дворянства, так и среди живущих здесь монахинь. На что сестра Олива, пожав плечами, ответила:

— Здесь пограничье.

— Вы это уже говорили! — не унимался толстый инквизитор. Он, как и другие его товарищи, умываться ледяной водой не стал. Они ждали, пока умоются норвеи, последовавшие примеру Оливы.

— А как ты будешь лечить свою болячку? — спросила Листик, отвлекая внимание блюстителя нравов. — Ведь ты же её должен показать лекарю?

Чирей, как считал Визаньяк, отозвался взрывом боли. Инквизитор страдальчески скривился и замолчал, потом поинтересовался:

— Есть ли где‑то здесь лекарь? Или в этой глуши некому оказать помощь страждущему?

— Ага, — ответ Листика был то ли утвердительный, то ли отрицательный, а поскольку все местные молчали, Визаньяк снова спросил девочку:

— Госпожа баронесса, есть ли здесь кому оказать страждущему помощь?

— Ага, к вечеру будем там. Так что страдать придётся до вечера.

После чего девочка рассказала про Марту и предложила поехать к ней, пояснив, что это займёт ещё один день. Конечно, Листик, могла провести к Марте и быстрее, но решила измотать инквизиторов прогулками по лесу и показать все тяготы и опасности жизни в пограничье. Норвеи и Олива промолчали, решив не мешать Листику. А Хозяйка леса хотела провести инквизиторов мимо пещеры медведя и через долину, где любила отдыхать после охоты махайра.

Не выспавшиеся инквизиторы сонно качались в сёдлах, но только первые полчаса. Окружающий лес становился всё мрачнее, а угрюмые скалы нависали над дорогой, словно злобные великаны, готовые раздавить жалких козявок, нарушивших их покой. Листик вела отряд по тропе, почти вплотную подходящей к Хасийским горам, в этом месте поднимающимися каменной стеной отвесно вверх. От сонливости инквизиторов не осталось и следа, они пугливо озирались, с надеждой поглядывая на невозмутимых норвеев и рыжую девочку, о чём‑то оживлённо переговаривающуюся с сестрой Оливой, которая не высказывала даже признаков беспокойства. Когда скалы сменились относительно пологими склонами, а лес немного отступил, превратив дорогу в подобие широкой долины, успокоился даже Визаньяк, по–прежнему скособочившийся в седле. Смена его настроения выразилась в громких охах и ахах, свидетельствовавших о его невыносимых страданиях.