Мой театр. По страницам дневника. Книга I - Николай Максимович Цискаридзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1999 году у меня, пожалуй, единственного артиста Большого театра, в Лондоне был свой фан-клуб. Многие помнили фамилию Цискаридзе по гастролям 1993 года, подходили, дарили какие-то милые подарки, просили подписать старые программки. Я тоже привозил из Москвы подарки: фотографии, видео, книги о русском балете…
Со многими членами своего фан-клуба я общаюсь и теперь, когда бываю в Лондоне. Мы ходим в музеи, рестораны, в гости – в общем, замечательно проводим время. Кстати, когда я танцевал в Париже или Каннах, туда из Англии всегда приезжала целая армия моих «болельщиков». Это очень интересная публика: разная по возрасту, социальному статусу, профессиям. В большинстве своем средний класс, небогатые люди. Они специально копили деньги, чтобы приехать на мои выступления, в том числе и в Москву.
После травмы колена в 2003 году я не хотел танцевать «Дочь фараона» П. Лакотта. Вдруг получаю письмо от своих поклонников из Лондона: «Дорогой Николя! Мы ждем тебя в Лондоне и очень хотим, чтобы ты станцевал для нас „Дочь фараона“». Я им честно написал, что боюсь за колено, и получил ответ: «Николя! Мы очень просим о „Фараоне“! Может быть, ты застрахуешь свою ногу? Мы хотим увидеть хотя бы один раз этот балет таким, каким его поставил г-н Лакотт!»
В итоге я «закачал» ногу и, приехав на гастроли в Лондон в 2006 году, специально для своих поклонников этот спектакль станцевал один-единственный раз. Это была последняя «Дочь фараона» на тех гастролях. Что творилось в зале! Бесконечные вызовы и шквал аплодисментов. На поклонах вся сцена была усеяна цветами. У меня есть фотография – я выхожу на сцену, и в этот момент отовсюду летят цветы. Причем не покупные цветы, а те, которые люди принесли, срезав их в собственных садиках. Незабываемые моменты…
Два года назад, когда я был в Лондоне, кто-то сказал, что скончалась одна из моих самых преданных старых поклонниц – Элси. Она была невероятной фанаткой Р. С. Стручковой, чтобы общаться с ней, выучила русский язык, писала ей письма. Потом свою любовь Элси перенесла на меня. И, когда я пришел на ее похороны, меня встречали, как королеву английскую. Друзья и родственники Элси были потрясены таким вниманием. Мне неудобно стало: «Мы были очень дружны, как я мог не прийти?»
Не обремененный ни репертуаром, ни гонорарами на лондонских гастролях 1999 года, я решил с максимальным удовольствием провести время. Первым делом пошел в городские кассы на углу Covent Garden и, сверившись со своим расписанием, накупил себе билетов на самые разные спектакли, дешевые места, с которых было хорошо видно. Здание Royal Opera House закрыли на ремонт, и труппа The Royal Ballet выступала в театре Sadler’s Wells. Там меня быстро вычислили поклонники балета и журналисты, мы стали, к обоюдному удовольствию, общаться в антрактах.
Но самое главное, я увидел свою обожаемую Сильви Гиллем в «Жизели» и в «Ромео и Джульетте», все спектакли Ф. Аштона. Однажды в антракте ко мне подошел незнакомый русский, представился: «Поэль Карп». Книги этого петербургского балетоведа я, конечно, читал. Он был мне очень интересен, поскольку с юности знал Григоровича и всю когорту Великих. Карп и мои спектакли вниманием не обошел: «Коля, вы действительно осуществили мечты Григоровича, превратив балет „Жизель“ в „Графа Альберта“, „Баядерку“ в „Солора“, а „Спящую красавицу“ в „Принца Дезире“». Я сразу вспомнил, что именно такое мнение во время обменных гастролей ГАБТа в Петербурге высказала по моему поводу В. М. Красовская…
Своим постоянным присутствием на спектаклях The Royal Ballet я, видимо, так поразил английскую театральную общественность, что теперь, когда приезжаю в Лондон и хочу пойти в этот театр, мне не позволяют даже билет купить. Кто-то из поклонников сообщает в Covent Garden о моем визите, остается только забрать места, оставленные на фамилию Цискаридзе. Когда я подхожу к служебному входу, там меня сразу узнают: «Николя, привет! Как дела?»
25Во время этих гастролей мы очень сблизились с Екатериной Сергеевной Максимовой. В детстве я влюбился в эту балерину благодаря фильму-балету режиссера А. Белинского и хореографа Д. Брянцева «Галатея». Какие глаза, лицо! Потом увидел художественный фильм с ее участием – «Фуэте». Максимова как киноактриса была в моей «табели о рангах» под № 1. Я не раз упоминал о том, как не пропускал ни одной «Анюты» с ее участием. Насмотреться на Максимову казалось совершенно невозможно.
В театре часто бывает общий класс, когда вместе занимаются артисты разных педагогов. Екатерина Сергеевна всегда приходила в зал за час до урока и делала специальную гимнастику, которая после тяжелейшей травмы спины стала для нее необходимостью. На классе она никогда ни с кем не общалась, вообще ходила по театру не поднимая глаз. И вдруг в какой-то момент Максимова стала со мной разговаривать – я ей, видимо, приглянулся.
Единственной подругой Екатерины Сергеевны в театре в то время была Наташа Усова, заведующая балетной канцелярией. Мы с ней тоже приятельствовали. Максимова заходила за Наташей, и они шли на перекур поболтать. Обе дымили как паровозы. Часто и меня для компании с собой прихватывали.
Так получилось, что в 1999 году в Лондоне мы с Екатериной Сергеевной много времени проводили вместе: гуляли по городу, ходили в музеи, рестораны и много смеялись. Как-то я повел ее на экскурсию в Тауэр. Пришли, встали в очередь за билетами, смотрим – объявление: то ли скидка людям старше 60 лет, то ли бесплатно. Если мы вместе куда-то шли, Максимова, как и Семёнова, не разрешала мне платить, все время говорила: «Копи!» Она имела в виду, что мне надо откладывать деньги на квартиру. Тут я предложил: «О! Скидка! Давайте хотя бы на вашем билете сэкономим?» «Посмотри на меня, – прошептала Екатерина Сергеевна, заливаясь смехом. – Кто поверит, что мне столько лет?» Она действительно больше походила на подростка, тоненькая, как девочка, волосы в хвостик забраны, мы очень смеялись.
Сохранилась наша совместная замечательная фотография в Тауэре: мы сидим на приступочке, потому что все скамейки оказались заняты, я ей положил голову на плечо, а она свою голову на мою…
Несмотря на то что мы с Максимовой были очень дружны, мне даже в голову не приходило обратиться к Екатерине Сергеевне с какой-то просьбой, хотя это был самый верный путь к Васильеву, ее мужу, в то время директору Большого театра. Но
