Мечи легиона - Гарри Тертлдав

— В эти дни никому нельзя верить, — так высказался седобородый старейшина одного из скальных поселков, когда предстал наконец перед чужаками. Его дом был тоже вырублен в камне, и было очевидно, что хозяин этого жилища готов в любой момент перейти к обороне. Старейшина кашлянул и сплюнул в пыль сквозь щель между передними зубами. — В прошлом году нас могла постичь одна большая беда, если бы не другая глупая удача.

— Как это? — осведомился Тамасп.

Теперь караванщик стал куда менее мрачным — деревенские жители начали постепенно выходить на площадь и покупать кое-что у него и его купцов. Женщины обменивались радостными восклицаниями, громко обсуждая достоинства и недостатки холстов с набивным рисунком и рулонов макуранских тканей с геометрическим узором или в полоску. Хозяйки спорили с торговцами о качестве специй и лаврового листа, в то время как их мужья проверяли на ноготь остроту кинжалов. Деревенские жители пытались купить как можно больше товаров на свои золотые монеты (в большинстве случаев плохой чеканки, с добавлением серебра или меди).

Почтенный старейшина снова сплюнул.

— У нас праздновали свадьбу, и все собрались на пир. Кстати, это была свадьба моей внучки. На следующее утро мы вышли на поля… и что же мы видим? Множество следов. Отряд мародеров-йездов подошел к самому краю городка, а потом вдруг резко повернул в сторону и удрал, словно сам Скотос гнался за ним. Наверное, наше пение, пляски и шум пирушки испугали их, вот они и решили, что у нас тут на постое множество солдат.

— Наилучшее применение для свадьбы, — пробормотал Гуделин. — Я раньше даже и представить себе не мог, что из этого дела можно извлечь пользу.

Марку доводилось как-то встречать супругу Гуделина, широкоскулую крикливую матрону, которая переставала болтать только засыпая. Скавр отлично понимал, что именно толкнуло бюрократа на это замечание. Старик принял его слова за шутку и засмеялся, обхватив себя за худые бока.

— Хи-хи! Я должен передать это своей старушке! Она взбесится! Но пусть эта шутка будет стоить мне недели ночевки в хлеву, она стоит того, клянусь Фосом!

— Скажи спасибо, что у тебя еще есть, кому ее пересказать, — заметил Виридовикс, который хоть и озадачил видессианина, но не смог унять его веселья.

И кельт, и видессианин расстались, весьма недовольные своим кратким диалогом.

Путешествие по плато наглядно продемонстрировало таланты Тамаспа и его обширные познания. Ему было известно, какая река пересыхает в это время года, а какая будет полноводной; какие пастухи продадут или обменяют несколько овец или коров из своих стад, а какие спрячутся при первом же появлении чужаков. Он отлично знал местность и мог выбрать любой удобный маршрут, зная, какими тропами ходят йезды, а каких избегают.

Аршаумам пришлось вступить в бой только один раз, да и то стычка была очень короткой. Банда йездов столкнулась с авангардом Арига и сражалась, пока не подоспели остальные аршаумы. После этого враги потеряли к ним всякий интерес и поспешно отступили.

В добавление к остальным своим талантам воин-караванщик вскоре приобрел еще один: он научился бегло ругаться на языке аршаумов. Громовой голос и надменные манеры Тамаспа вызывали у кочевников улыбки, однако спустя короткое время они уже повиновались ему столь же охотно, как Аригу, который только удивленно покачивал головой.

— Хотел бы я уметь писать, как это делаешь ты, — заметил Ариг, разговаривая как-то с Горгидом. — Я обязательно записал бы все это.

Но несмотря на весь опыт Тамаспа, путники не могли пройти мимо того обстоятельства, что в западных землях разбойничают захватчики. Разрушенные мосты, обугленные бревна — все, что осталось от некогда богатой усадьбы, вытоптанные поля — все это подтверждало первое впечатление.

Один раз аршаумы миновали старое поле боя, где лежали трупы йездов. Судя по всему, тут одни йезды сражались против других. Как обычно, Горгид искал более глубинные корни случившегося.

— Вот свидетельство того, что для Видесса еще осталась надежда, -сказал грек, когда аршаумы разбивали лагерь на ночь. — Сама природа зла заключается в том, чтобы предавать, нападать друг на друга, совершать братоубийство. И в этом — величайшая уязвимость зла. Вспомни, как Вулгхаш и Авшар набросились друг на друга вместо того, чтобы действовать сообща против общего врага.

— Хорошо сказано! — воскликнул Ланкин Скилицез. — В последней великой схватке Фос, вне всякого сомнения, выйдет победителем.

— Я этого не говорил, — сухо ответил Горгид. Скилицеэ сделал совершенно не тот вывод, к которому стремился в своих рассуждениях грек.

Гай Филипп заметил, вызвав раздражение одновременно и у грека, и у видессианина:

— Лично я не стал бы валить в одну кучу Авшара и Вулгхаша. Они совершенно разные люди.

— В чем же разница, если оба они стремятся разрушить Империю? -осведомился Скилицез.

— Намдалени тоже пытались сделать это. Только дай им любую возможность, и они попытаются сделать это опять. Из того, что я видел, наблюдая за Вулгхашем, могу сказать: он, конечно, наш враг — это да. Но он честен, и у него вовсе не дьявольская душа. Что касается Авшара… -Старший центурион выдержал паузу и покачал головой: — Авшар — это нечто совсем иное.

Никто не стал с этим спорить. Марк сказал:

— Я думаю, что в утверждении Горгида есть какая-то глобальная ошибка. Дело даже не в том, насколько Вулгхаш предался злу и дьявольская ли у него душа. Хотя в вопросе о Вулгхаше я полностью согласен с Гаем Филиппом.

— Продолжай, я слушаю. — Мысль об удовольствии долгого теоретического спора была для Горгида настолько привлекательной, что грек даже не обратил внимания на критику в свой адрес.

Скавр заговорил, тщательно подбирая слова:

— Мне просто пришло в голову, что недоверие друг к другу и разобщенность заложены в самой природе человечества. Они не являются просто частью зла. Иначе как можно объяснить междуусобицу, раздирающую Видесс в последние несколько лет? Или, скажем, Рим?

Пока грек колебался с ответом, Скилицез быстро произнес:

— Дело в том, что Скотос соблазняет людей и склоняет их ко злу.

Эта нерассуждающая самоуверенность привела Горгида в ярость. Грек даже забыл на миг о том, как глубоко видессиане убеждены в правоте своей веры. Он сердито буркнул:

— Какая чушь! Ответственность за зло лежит на каждом конкретном человеке, а не на каком-то абстрактом «зле», существующем вне людей. Зло не появляется само по себе, его создают люди.

Личная ответственность каждого за свои поступки была для Марка очевидной, как и для Горгида, но Скилицеза это утверждение шокировало.