Позови меня трижды… - Ирина Дедюхова

Он посмотрел на себя в зеркало — по лицу проходили глубокие борозды царапин. Уголки рта, которые тоже пытался порвать этот гад, саднило. Терех на секунду представил, как эти жуткие ногти пытаются прямо по морде добраться до его глаз, и с силой зажмурился. И тут его осенило, почему именно так не понравилась ему Катька в тот последний вечер, когда назвала «Сашей». К выходу она повернулась с тем же спокойным и отрешенным лицом, с каким судорожно цеплялась за скамейку в лодке, куда он сам спустил легкое невесомое тельце.

В три часа ночи он проснулся. В голове все звучал этот Катькин голосок: "Сволочь ты, Телех!", а неловко кренившаяся лодка с ней уплывала все дальше…

ВОСЬМЕРКА ЧЕРВЕЙ

Восьмерка червей это дом червонной особы, удовольствие, легкая дорожка, веселый разговор. Глянь-ка, а ведь с бубенчиком это получение большого наследства. Ну, это в будущем. А сейчас, как раньше говорили, уединенное свидание, неожиданное счастье, сердечный разговор.

Запасные ключи мама оставила соседке. Как ни обосралась им эта деревня, а только там сейчас они могли надежду на спасение. Катя с Валентиной Петровной подхватили сумки и впопыхах уже кинулись к двери, пытаясь успеть, но не успели, раздался звонок в дверь.

— Катерина! Если ты немедленно не откроешь, я двери высаживаю! Слышишь? — раздался с площадки голос Владимира.

Катя мигнула маме, и та, схватив Машку за руку, побежала запираться в ванной. В глазок она увидела, что Вова явился со своими охранниками. Она приоткрыла дверь и сказала через цепочку Карташову: "Можешь зайти, Вова, но только один, без быков. Дело у нас все-таки семейное, давай без чужих!"

— Ах, как она разговаривать начала! — сказал Карташов, кивнув бойцам, чтобы те отошли от двери.

Катя впустила его в квартиру одного. Он вошел, озираясь по сторонам. Катя подумала, что он ищет Машку, но он, хмыкнув, сказал: "А чо здесь еще ремонт не сделала? Мало зелени натрахала? А педик твой, значил, решил бабки от меня закроить…"

— Ты зачем, Вова, посторонним людям врешь, что я тебе что-то должна? Ты же меня всю обобрал! Для суда приготовь список всего своего имущества, приобретенного за время нашего брака! Я с тобой развожусь! Список моему адвокату на суде отдашь! Машину вписать не позабудь!

— Так, значит, этот педик — посторонний? Или он у нас адвокат?

— Я не интересуюсь личной жизнью своих жильцов. Он — мой квартиросъемщик, — встала грудью за Люську Катя. И представив, что мог вытерпеть беззащитный Люська от этого Валеры и его дружков, заорала: "Ты у меня сам за хамство заплатишь по суду! Какое право ты имеешь приставать к незнакомым людям!.."

— Какая же ты дура! Не дергайся! Сядь! Я-то подумал, что у тебя впервые действительно что-то получаться начало… Даже я бы не додумался в нашей квартире такой роскошный бордель организовать! При полной звукоизоляции! Ты хоть раз там сама-то была? Ведь туда целыми компаниями народ заезжает, со своими же девками, при полном самообслуживании все сами себя трахают, а этот твой педрилка, только разрисованным телом всех зажигает у шеста под цветомузыку! Это — золотое дно! Где ты только такого артиста откопала? Ведь он — настоящий артист! Даже я, пока он меня за грудки не поднял, не понял, что он — не баба. И хочешь ты того, или, судя по твоей кислой роже, не хочешь, но платить вашей милой шайке придется мне. Не пудри мне мозги, милая моя супруга! Я — занимаюсь такими вещами в нашем районе, поняла? Я! Будешь выступать — Машку отниму!

Услышав про Машку, Катя, заревев от отчаяния, впервые кинулась на него с кулаками, но Владимир, схватив ее за кисти рук, с шипением выговаривал ей уже прямо в лицо: "Пять тысяч зеленых внесешь — расписку дам, это в фонд развития пойдет. Все дают, и ты дашь. А потом будешь платить каждую неделю 700 баксов. Не бойся, простоя не допущу. Сам клиентов доставлю и сам прослежу, чтобы этот твой педерас не отлынивал от самого интересного. Я вас сам трахать буду, обоих! Поняла?"

Он отпустил ее руки, и Катя безвольно упала на пол. Карташев вышел, хлопнув на прощание дверью. После его ухода долго было тихо-тихо, очень тихо, а потом из ванной к Кате вышли зареванные мама и Машка.

Под самое утро, когда его все-таки сморил сон, в дверь застучали. Ему очень хотелось рявкнуть, как Катькиному жильцу, что только мудаки колотятся в дверь в шесть утра, но, услышав придушенные Танькины всхлипы, накинув халат, побежал отпирать запоры. На площадке стояла растрепанная Танька, поодаль, прямо на лестнице сидела спиной к нему сгорбившаяся Райка. Вдвоем с Татьяной они втащили Райку в квартиру. С виду она была будто пьяная, но запаха алкоголя не было.

— У тебя ничего выпить нет? — с надеждой спросила Татьяна.

Терех молча принес начатую бутылку мартини. Райку пришлось отпаивать Татьяне, у той тряслись руки, крупная дрожь начала утихать только после третьего глотка.

Женщины молчали, собираясь с мыслями, и Терех тоскливо подумал, что они, конечно, по своей бабской привычке, приперлись клепать на Алину. Уговаривать его пришли, чтобы он Катьку назад вернул, надавил на Валерия…

Перед выходными, не желая сталкиваться с Алиной, Терех занимался затовариванием дальних торговых точек. В офисе не был, последних новостей не знал. Да и предчувствия у него были перед встречей с папашей неприятные, поэтому он решил лишними проблемами не грузиться. Свидание же с Катькиным жильцом вообще выбило его из колеи настолько, что он даже позабыл про дела и заморочки их малого предприятия. Честно говоря, он уже тоже стал прикидывать разные варианты, что неплохо бы Катьке вообще нигде не работать… А уж чтобы еще раз заговорить о ней с Валерием — этого от него больше никто не дождется!

Также молча он вынес сеструхе пакет с гусями из коридора.

— В деревне был? У наших?.. — устало спросила Танька, Терех кивнул. — Я тоже не могу уже ездить к ним, как Катькина Машка. Мать нашего Валерия Сергеевича как спросит: "А Валерик когда приедет?", так ведь едва сдерживаюсь в последнее время! А тут еще говорит мне еще: "Танечка! Как дочку прошу! Сходи в церковь, поставь за Валерика свечку! Я знаю, что дела у него неважные! Знаю! Мать не слушает, может его Господь надоумит!" Представляешь? Да этот ее Валерик еще всех нас похоронит…

Танька стала тереть глаза, глядя на нее, немедленно завыла Райка, не забывая слить себе в стакан остатки мартини. Терех с удивлением смотрел на сестру. Она здорово постарела, стала до жути напоминать мать. Он вдруг вспомнил, что действительно не разговаривал с Татьяной около двух месяцев вообще. За это время она ни разу не обратилась к нему со своими вечными проблемами с племянниками. Неужели отец прав — Танька не хотела с ним разговаривать?..