Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

– Уж простите, но мне было не до аккуратности, – съязвил дух. – Времени у меня мало, так что давайте мы просто сделаем вид, что не видели друг друга, и разойдёмся мирно, идёт?

Уми лишь улыбнулась ему в ответ, но улыбка эта не предвещала вороватому духу ничего хорошего. Тот, похоже, и сам понял, что договориться с ней не выйдет, и потому обратился к Горо, понизив голос:

– Слушай, громила, отпустил бы ты меня, а? Не очень-то удобно висеть, когда кимоно больно врезается в подмышки… Я не убегу, честное слово! Ну, по крайней мере до тех пор, пока эта ведьма не отдаст то, что забрала.

Последнюю фразу он произнёс почти шёпотом, чтобы стоявшая рядом Уми не услышала его и не разозлилась ещё сильнее. Но она была так увлечена свёртком, что, похоже, пропустила обидные слова мимо ушей.

Горо не понравилось, что его назвали громилой, и он нахмурился. Ёкай заметил перемену в его настроении и весь аж сжался в предчувствии беды. Но Горо не видел надобности ещё сильнее запугивать духа – в конце концов, кроме кражи и разгрома кабинета градоправителя он пока не был уличён ни в чём дурном. Напротив, ёкай мог оказаться полезным: вдруг он видел, что вчера произошло в особняке? Если он давно намеревался ограбить градоправителя, то наверняка следил за кабинетом, где хранилась нужная ему вещица.

– Хорошо, – смилостивился Горо, опуская духа на пол. – Но если надумаешь снова сбежать или выкинуть ещё какую-нибудь подлость, я с тобой церемониться не стану.

Ёкай лишь фыркнул в ответ, но промолчал. Он был не настолько силён, чтобы в открытую дать отпор вооружённому посохом монаху.

Уми тем временем рассматривала содержимое свёртка. Им оказалось небольшое плоское блюдо, покрытое зеленоватым налётом патины – должно быть, вещица была старинной.

– Зеркало? – озадаченно проговорила Уми, повертев находку в руках. – Стащил его, чтобы втайне на себя любоваться?

– Много ты понимаешь, женщина, – оскалился ёкай.

От вещицы вдруг прошла едва ощутимая волна силы – ки озарила пальцы Уми слабым синеватым свечением, и ухмылка тут же сошла с лица девушки.

– Ч-что это?

Зеркало и впрямь оказалось непростым, иначе зачем духу понадобилось пробираться сюда? Теперь же, когда вещица проявила свою магическую природу, следовало выяснить, в чём её назначение.

– Позвольте мне взглянуть, – поспешил вмешаться Горо.

Всё ещё бледная, дрожащей от волнения рукой Уми протянула ему зеркало, и Горо принялся внимательно осматривать его.

На первый взгляд в зеркале не было ничего примечательного. Оно оказалось круглым и совсем небольшим – в широкую ладонь Горо зеркало помещалось почти полностью. На обратной стороне, под зеленоватым слоем патины, проглядывала витиеватая подпись, которая, стоило лишь взглянуть на неё, едва заметно замерцала. Горо догадался, что это была подпись мастера, сделавшего зеркало. И скорее всего, принадлежала она какому-то умельцу-ёкаю. Тонкая работа, обычно людское колдовство оставляло после себя более явные и грубые следы.

Но стоило Горо на мгновение отвлечься от осмотра зеркала и бросить мимолётный взгляд на своё отражение, как он замер, не в силах поверить в увиденное. Вместо человеческого лица на него уставилась морда какого-то птицеподобного чудовища с горящими алыми глазами и хищно изогнутым чёрным клювом.

– Что, монах, увидел наконец своё истинное лицо? – ехидно потирая лапки, поинтересовался дух, не сводя с Горо колючего взгляда. – Далеко не все готовы встретиться с ним, понимаю, так что не ты первый, не ты последний…

В горле встал горький ком застарелого страха. Однажды Горо уже видел отражение этого чудовища в пруду, когда добирался до логова Ямамбы. Тогда проклятие окончательно взяло над ним верх и до неузнаваемости исказило его облик, превратив знакомые человеческие черты в птичьи.

В тот злополучный день Горо осознал, что внутри него все эти годы прятался самый настоящий демон, только и ждавший возможности вырваться наружу…

– О чём ты толкуешь? – нахмурилась Уми, переводя озадаченный взгляд то на злорадствующего духа, то на сменившегося с лица Горо, который всё ещё не мог справиться с охватившей его беспомощностью и произнести хоть слово.

Всё в порядке.

Это самое обычное старое зеркало.

И оно не показывает того, что на самом деле скрывается за человеком, которого с рождения точит неизвестное и страшное проклятие, несущее смерть всему живому.

Он не демон. Светлейший Гёки не взялся бы учить его, если бы это было правдой.

Он не демон. Зеркало лжёт!..

Горо резко взмахнул рукой, словно пытался стряхнуть с ладони ненавистное зеркало, пробудившее в его душе целую бурю давно подавленных и позабытых страхов. И он непременно разбил бы зеркало, если бы его руку не перехватила другая – более мягкая и изящная. Тёплая.

– Да что с вами такое, Ямада? – перед затуманенным взором возникло обеспокоенное лицо Уми. – Возьмите себя в руки!

Страх и боль, навеянные увиденным в зеркале, стали постепенно выпускать Горо из своих цепких когтей. Он вдруг осознал, что в руках его нет посоха – тот лежал на ковре. И когда он только успел уронить его?

Поганое зеркало затмило разум настолько, что он чуть не потерял себя!

– Будьте осторожны, эта вещь опасней, чем кажется, – каждое слово давалось с трудом, но Горо должен был предупредить Уми. В конце концов, он дал слово господину Хаяси, что с его дочерью ничего не случится.

Бросив на него ещё один взгляд, полный тревоги, Уми снова взяла зеркало и, прищурившись, поднесла к глазам.

– Зеркало как зеркало, – начала было она, но вдруг лицо её вытянулось, и Уми добавила с едва сдерживаемым восторгом: – Ого!

Опустив зеркало, она повернулась к Горо. На дне её тёмных глаз разгоралось знакомое синеватое свечение, похожее на блики, танцующие на речных волнах.

– Мне же это не мерещится? – благоговейно прошептала она, и в этот миг Горо почувствовал необычайное волнение сердца, какого не испытывал уже очень давно.

Пляска колдовского огня в глазах Уми напоминала полёт светлячков безлунной летней ночью. Бабушка Рэйко любила смотреть на них, и Горо часто ходил к пруду вместе с ней. Зрелище было и впрямь завораживающим: над тёмной гладью воды словно разворачивалось драгоценное полотно, унизанное блестящими жемчужинами, каждая из которых испускала мягкое тёплое свечение.

Когда Горо впервые увидел полёт светлячков, на глазах у него выступили слёзы. Он о многом размышлял, пока следил за мерным танцем насекомых, но теперь уж не вспомнить было, что в ту пору занимало его мысли. В памяти осталось лишь тепло, разливающееся в груди, да быстро катившаяся по щеке слезинка.

И теперь, когда он глядел на отблески колдовского пламени,