Полное собрание сочинений. Том 37. Июль 1918 — март 1919 - Владимир Ленин (Ульянов)

Разорение, оставленное нам в наследство войной, прямо-таки не позволяет восстановить это старое, мелкое крестьянское хозяйство. Мало того, что крестьян в их массе пробудила война, мало того, что война показала им, какие чудеса техники существуют в настоящее время и что эти чудеса техники приспособлены к истреблению людей, но она пробудила мысль, что чудеса техники должны пойти в первую голову на преобразование самого общенародного, занимающего более всего людей, наиболее отсталого производства – земледельческого. Мало того, что это сознание пробуждено, но люди убедились на чудовищных ужасах современной войны, какие силы создала современная техника, и как растрачиваются эти силы в ужаснейшей, бессмысленнейшей войне, и что единственным средством спасения от этих ужасов являются те же самые силы техники. Наша обязанность и долг направить их на то, чтобы самое отсталое производство, земледельческое, сельскохозяйственное, поставить на новые рельсы, чтобы его преобразовать и превратить земледелие из промысла, ведущегося бессознательно, по старинке, в промысел, который основан на науке и завоеваниях техники. Война пробудила это сознание неизмеримо больше, чем каждый из нас может судить. Но, кроме того, что война пробудила это сознание, она также отняла возможность восстановить производство по-старому.

Те, кто мечтают, что можно будет после этой войны добиться восстановления того положения, которое было до войны, восстановления системы и устройства хозяйства при старых приемах, – те ошибаются и с каждым днем все более видят свою ошибку. Война вызвала такое страшное разорение, что отдельные мелкие хозяйства у нас не имеют теперь ни рабочего скота, ни инвентаря, ни орудий. Мы на такое расхищение народного труда идти дальше не можем. Трудящееся, беднейшее крестьянство, которое больше всего принесло жертв для революции и больше всего потерпело от войны, отняло землю у помещиков не для того, чтобы эти земли попали к новым кулакам. Перед этим трудящимся крестьянством сама жизнь ставит теперь в упор вопрос о переходе к общественной обработке земли, как единственному средству восстановить ту культуру, которая теперь разорена и разрушена войной, как единственному средству выйти из той темноты, забитости и подавленности, на которую всю массу деревенского населения осуждал капитализм, той темноты и подавленности, которая позволяла капиталистам четыре года давить человечество войной и от которой теперь, во что бы то ни стало, все трудящиеся во всех странах с революционной энергией и страстью решают избавиться.

Вот, товарищи, какие условия должны были создаться в мировом масштабе, чтобы вопрос об этой труднейшей и в то же время самой главной социалистической реформе, об этом самом главном и коренном социалистическом преобразовании, чтобы он был поставлен на очередь дня, и он поставлен в России на очередь дня. Образование комитетов бедноты, теперешний совместный съезд земельных отделов, комитетов бедноты и сельскохозяйственных коммун – все это показывает нам в связи с той борьбой, которая внутри деревни происходила летом и осенью настоящего года, все это показывает нам, что сознание в самых широких массах трудящегося крестьянства проснулось и что стремление к установке общественной обработки земли есть в самом крестьянстве, в большинстве трудящегося крестьянства. Конечно, повторяю, к этому величайшему из преобразований мы должны подходить с постепенностью. Немедленно ничего нельзя здесь сделать, но я должен напомнить вам, что и в том основном законе о социализации земли, который был предрешен на другой же день после переворота 25-го октября, в первом же заседании первого же органа Советской власти – II Всероссийского съезда Советов, издан был закон не только о том, что частная собственность на землю отменяется навсегда, не только о том, что помещичья собственность уничтожается, но и, между прочим, о том, что инвентарь, рабочий скот и орудия, переходящие во владение народа и во владение трудовых хозяйств, тоже должны перейти в общественное достояние, тоже должны перестать быть частной собственностью отдельных хозяйств. И в законе о социализации земли, который принят в феврале 1918 года, и в этом законе по основному вопросу о том, какие цели ставим мы теперь себе, какие задачи распоряжения землей хотим мы осуществить и что призываем мы сторонников Советской власти, трудящееся крестьянство, осуществить по этому вопросу, – на этот вопрос закон о социализации земли в статье 11 отвечает, что такой задачей является развитие коллективного хозяйства в земледелии, как более выгодного в смысле экономии труда и продуктов, за счет хозяйств единоличных, в целях перехода к социалистическому хозяйству.

Товарищи, у нас, когда мы принимали этот закон, отнюдь не было полного единодушия и согласия коммунистов с другими партиями. Напротив, мы принимали этот закон тогда, когда в Советском правительстве существовало единение коммунистов с партией левых эсеров, не разделявших коммунистических взглядов, и тем не менее мы пришли к единодушному и единогласному решению, на почве которого мы остались и теперь, памятуя, что такой переход от единоличных хозяйств к общественной обработке земли, еще раз скажу, не может быть осуществлен сразу, что борьба, которая завязалась в городах, она ставила вопрос проще. Там против тысячи рабочих стоял один капиталист, и смести его не стоило большого труда. Борьба же, которая завязалась в деревне, была гораздо сложнее. Вначале был общий натиск крестьян против помещиков; вначале было полное уничтожение помещичьей власти, таким образом, чтобы она не могла и воссоздаться; затем – борьба внутри крестьянства, где в лице кулаков, в лице эксплуататоров и спекулянтов, пользовавшихся излишками хлеба, чтобы наживаться за счет голодной неземледельческой части России, восстановились новые капиталисты. Тут предстояла новая борьба, и вы все знаете, как летом этого года борьба эта довела до вспышек целого ряда восстаний. По отношению к кулаку мы не говорим так, как по отношению к помещику-капиталисту, что он должен быть лишен всей собственности. Мы говорим, что должно быть сломлено сопротивление этого кулака против необходимых мер, как, например, хлебной монополии, которую он не выполняет, чтобы нашиваться на спекулятивной продаже излишков хлеба, в то время, когда рабочие и крестьяне неземледельческих местностей мучительно голодают, и наша политика здесь вела всегда такую же беспощадную борьбу, как и против помещиков и капиталистов. Но затем еще оставались отношения беднейшей части трудящегося крестьянства к среднему крестьянству. По отношению к среднему крестьянству наша политика была всегда союзом с ним. Оно никоим образом не враг советских учреждений и не враг пролетариата, и не враг социализма. Оно будет, конечно, колебаться и согласится перейти к социализму лишь тогда, когда увидит прочный, на деле показательный пример того, что этот переход необходим. Это среднее крестьянство, конечно, нельзя убедить теоретическими рассуждениями или агитационными речами, – на это мы не рассчитываем, – но его убедит пример и сплоченность трудящейся части крестьянства; его убедит союз этого трудящегося крестьянства с пролетариатом, и здесь мы рассчитываем на длительное, постепенное убеждение, на ряд переходных Мер, осуществляющих соглашение пролетарской, социалистической части населения, соглашение коммунистов, ведущих решительную борьбу против капитала во всех его формах, соглашение их со средним крестьянством.