Современный шведский детектив - Пер Валё

— Это мне внушили еще в раннем детстве, — горько призналась Полли.

— Кто же внушил? Альберта или управляющий Фабиан?

Полли сдвинула темные брови, она была смущена.

— Главным образом он. Помню, как-то вечером, незадолго до смерти, он отвел меня в свой кабинет и там с глазу на глаз попытался объяснить мне, что со временем я останусь одна и мне придется жить самостоятельно, — мне было тогда лет восемь, не больше. Я не поняла и половины из его слов, но он все время, как припев, повторял одну и ту же фразу: «Все Альберте, все Альберте».

— Как ты к нему относилась? Так же, как к Альберте?

— О нет. Он был такой старый и важный, я его боялась. Конечно, я уважала его, восхищалась им, но любила я только Альберту.

Перед Арбугой, на прямом и безопасном отрезке пути, Кристер Вийк внезапно повернулся к Полли, и, застигнутая врасплох, она несколько секунд была вынуждена смотреть ему прямо в глаза.

— Я понимаю, смерть Альберты — тяжкий удар для тебя, — сказал он. — Но ты чего-то не договариваешь. Ты боишься, Полли. Чего ты боишься?

8. СИДИМ РЯДКОМ — ГОВОРИМ ЛАДКОМ

Может, в другое время Полли нашла бы в себе силы ответить.

Но в Арбуге их встретила вода. Случай был упущен. — Кристер, смотри, полиция перекрыла дорогу.

— Да, какое-то шоссе закрыто, возможно, наше. Молодой полицейский подтвердил его догадку.

— Шоссе Двести сорок девять между Феллингсбру и Фрёви наглухо перекрыто. Внизу, в долине, положение продолжает осложняться. В четверг отменили один поезд через Эрваллу, а вчера и все остальные. Вода поднялась над рельсами на тридцать сантиметров. А теперь одно за другим выходят из строя шоссе. В Эребру вам лучше всего ехать по Е-восемнадцать.

Возле переправы через реку Полли попросила:

— Остановись на минутку, если можно. Мне хочется посмотреть.

На мосту, несмотря на солнце, было зябко. Мирная река превратилась в широкий бурлящий поток, который в любую минуту грозил смыть с берега все красные коттеджи.

С комиссаром Вийком поздоровался какой-то фоторепортер. Кивнув на воду, он сказал:

— Видали, как разлилась? Почище Рейна или Дуная. Красивое зрелище, если бы не опасность.

— Да, — задумчиво отозвался Кристер. — Вода идет с гор, из Лённстада и Скуги. Тебе что-нибудь известно про те места?

— Грандиозное бедствие, — ответил репортер. — Но мне удалось сделать потрясающие снимки, особенно в Скуге. Там над самой высокой плотиной уровень воды поднялся до ста семидесяти сантиметров. Я только что оттуда…

Но его уже никто не слушал. Кристер Вийк быстро усадил свою спутницу в машину, и они помчались в затопленную Скугу.

Они почти не разговаривали, пока равнина не осталась позади и дорога не пошла круто вверх, на север, по лесистым горам.

Но и тогда их краткие замечания вертелись вокруг одного и того же.

— Снег, — сокрушалась Полли. — В лесу под елями еще лежат большие сугробы. Значит, вода будет прибывать.

— Да, — согласился комиссар Вийк, — нечего и надеяться, что все уже стаяло.

— Хотя теплая погода установилась уже давно, — сказала Полли. — Просто небывалая теплынь. Того и гляди растаешь на солнце.

— Но и снег в этом году тоже небывалый. Метеорологи говорят, что в Бергслагене никогда не было такой снежной зимы.

Нетерпение Полли росло, и, когда черный «мерседес», вынырнув из лесов, устремился вниз, в котловину, где лежали город, озеро и церковь, она взмолилась:

— Скорей! Неужели ты не можешь прибавить скорость?

— Могу, только не стану, — отвечал он с возмутительным хладнокровием. — Если уж мне суждено быть задержанным за превышение скорости, то отнюдь не там, где я играл в детстве. Видала нашу скромную речушку? Вон как вздулась — всю ложбину залила вместе с заводом.

Но Полли сидела, закрыв глаза и сцепив руки. И потому не видела непривычного зрелища, открывшегося с верхней точки Блекслагаребаккен. Нижняя часть этой улицы «впадала» в покрытую гравием набережную озера, по которой любили прогуливаться горожане. Вернее, так было раньше.

В эту субботу набережной для прогулок не существовало. Все было затоплено. Темно-серая, с ржавыми разводами вода подбиралась к городу, к виллам на Хюттгатан.

— Скверно, гораздо хуже, чем я ожидал, — пробормотал ошеломленный комиссар.

Его волнение было понятно. На Хюттгатан стояла красивая коричневая вилла его матери, а рядом с ней забавный розовый дом, который теперь должен был достаться наследникам Альберты Фабиан.

Комиссар резко затормозил в нескольких метрах от новой, грозно надвинувшейся линии берега. Полли испуганно открыла глаза и тотчас распахнула дверцу машины. Схватив с заднего сиденья пальто и дорожную сумку, она помчалась к розовой вилле, даже не простившись и не поблагодарив комиссара.

Он только потом сообразил, что не спросил у нее, живет ли кто-нибудь в доме, кто ее встретит и позаботится о ней. Дав задний ход, он снова остановил машину и прислушался.

В предвечерней тишине прозвучал резкий и нетерпеливый женский голос:

— Как хорошо, что ты приехала! Если плотина в Нурете не выдержит напора воды, придется с веранды все уносить. Я просто ума не приложу, что делать с роялем.

Елена Вийк приветствовала сына гораздо сердечнее, но смысл ее приветствия был примерно тот же.

— Слава богу, ты здесь! Я взяла напрокат насос для подвала, но понятия не имею, как им пользуются. Все, кто хоть что-то смыслит в этом деле, строят заградительные насыпи или работают на плотине в Хаммарбю.

— А я думал, что самое критическое положение на плотине в Нурете, — сказал комиссар, целуя мать.

— Всюду плохо, — вздохнула она. — Надень резиновые сапоги, я тебе покажу, что у нас творится.

Вскоре он с изумлением обнаружил, что весь берег возле их дома залит водой. Волны через забор захлестывали в сад, лизали корни яблонь и слив. Газоны, клумбы с тюльпанами, купы розовых кустов — все было затоплено водой.

— Бедная мама, — огорчился комиссар. — Твои любимые розы! Но ты не отчаивайся. Все-таки наклон у нашего сада довольно крутой, дом прочный, и фундамент пока что над водой. Иди отдохни, а я займусь насосом.

Едва он успел разобраться с насосом, который должен был откачивать воду из подвала, как прибежал запыхавшийся Берггрен.

— Наконец-то ты здесь. А я хотел проверить, помогает ли кто-нибудь фру Вийк. Слава богу, у вас все в порядке.

— Тяжко? — спросил комиссар. — Редкий случай: ты еле дышишь и даже не скрываешь этого.

Эрк Берггрен вытер лоб под светлыми вьющимися волосами.

— Со стихией мне еще не приходилось воевать. Четверо суток не ложился. Пожарная охрана, муниципалитет, электростанция, полиция — все на ногах. Теперь главное — выдержат ли плотины.

— В Нурете?

— Прежде всего там. Эта плотина регулирует приток воды из Растэльвы и северной части округа.

— Кому она принадлежит?

— Государству. Но винить там особенно некого. Поток хлынул с такой силой, что просто не успели вовремя открыть затворы, и вода проложила себе другие пути. Теперь под угрозой и сама плотина. Если она не выдержит…

— Вода в озере поднимется, это ясно. Насколько она может еще подняться?

— Приблизительно на метр, — уныло ответил Эрк Берггрен.

Оба посмотрели на узкую полоску фундамента, выступавшую над водой.

— Пошли в дом, выпьем кофе, — предложил комиссар Вийк. — Я хотел расспросить тебя про Альберту Фабиан.

— Про Альберту? Боюсь, мне не успеть…

— Ничего, успеешь, тебе даже полезно ненадолго забыть о наводнении.

На кухне у Елены Вийк Эрк Берггрен жадно глотал горячий кофе со свежими французскими булочками.

— Говоришь, забыть о наводнении? — вдруг сказал он. — Пожалуйста. Могу переключиться на печи, березовые дрова и угарный газ. Это тебя устраивает?

— Что ты имеешь в виду? — удивилась фру Вийк. — Кристер, о чем он говорит?

— Он нам сейчас расскажет подробности следствия, на котором ты, мамочка, выступала свидетелем. Меня интересуют результаты опроса свидетелей и заключение судебно-медицинской экспертизы.

— Ясно, — сказал Эрк Берггрен. — Но смерть Альберты не вызывает у нас никаких подозрений. Правда, точное время смерти установить трудно. Мы считаем, что она затопила печку в спальне после девяти вечера, поговорив по телефону с твоей матерью. И легла читать воспоминания Лив Ульман. В полночь, согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, она отложила книгу, закрыла вьюшку, погасила свет и уснула.

— Со снотворным? — спросил Кристер.

— Ничего подобного. Но труба была закрыта слишком рано, комната маленькая, да и окна заклеены. Окись углерода смешалась с воздухом, и Альберта отравилась. Смерть наступила приблизительно в шесть утра. В результате отравления угарным газом. Анализ крови показал характерные изменения в красных кровяных шариках.