Голубой пакет - Георгий Брянцев

Родившись на Украине, он втайне, в душе стремился к сибирским просторам, носил в груди неукротимую страсть охотника-путешественника.

Когда молодым офицерам, окончившим училище, объявили о возможности выезда для продолжения службы в Якутию, Петренко первым дал согласие на выезд и подал рапорт.

И вот он на крайнем севере, в Якутии. Только позавчера он добрался до Якутска, а сегодня летит уже дальше, как сказал полковник, на боевое задание.

Его товарищи смотрят на него, как на счастливца, считают, что ему просто везет. Петренко и сам, кажется, склонен думать то же самое. Опять новые места, и каждое новое место откладывает в нем новое, яркое впечатление.

Сейчас, по пути на аэродром, Петренко был под впечатлением беседы с полковником, кабинет которого он только что покинул.

Полковник Грохотов поговорил с ним о цели командировки, а потом подвел его к большой карте Советского Союза, висящей на стене, и сказал:

– Вот она – Якутия. Большой, суровый и очень богатый край. А вот тут, видите, еще даже не отмечено на карте, расположен рудник Той Хая, где вас ожидает майор Шелестов. Вы будете пролетать слободу Амгу, – это районный центр. В Амге жил когда-то сосланный туда писатель Короленко. В Вилюйске отбывал ссылку Чернышевский, в селе Покровском – Серго Орджоникидзе, из Верхнеленского каземата бежал Феликс Дзержинский. Смотрите, сколько места занимает Якутия. По территории она стоит на втором месте после Российской Федерации. Мне сказали, что вы сами изъявили желание…

– Так точно, товарищ полковник, – прервал Грохотова Петренко. – Мне очень хотелось здесь побывать.

– Побывать или работать?

– Конечно, работать. Я неправильно выразил свою мысль, – поправился Петренко.

– Это другое дело. – Полковник подошел к книжному шкафу. – Наша родина огромна, богата, и мы ее еще плохо знаем. А должны знать. Возьмите в дорогу вот эту книгу и почитайте. Советую почитать. Лично мне она доставила большое удовольствие…

– Спасибо, товарищ полковник. Обязательно прочту…

*

Глубокой ночью самолет поднялся в воздух. Температура опустилась до 42 градусов ниже нуля.

"Как только все живое выдерживает эту страшную стужу? – подумал Петренко, располагаясь поудобнее в отведенном ему месте. – Эх, и достанется тебе здесь, южанин! Не раз еще вспомнишь теплую, привольную Украину!"

Привыкший приспосабливаться к любой обстановке, полный сил, энергии, Петренко пригрелся и вскоре заснул. Проснулся он, когда едва-едва рассветало, и солнца еще не было видно. Приник к оконцу.

Внизу то морем разливалась тайга, то тянулись безбрежные снежные пространства. Изредка попадались на глаза небольшие населенные пункты. Ближе к ним лес редел, светлел, мельчал. Светолюбивые сосны около жилых мест уж не так тянулись верхушками к небу, а больше раздавались куполами вширь.

Петренко с интересом всматривался вниз. Печные трубы в селах и деревнях, казалось, выходили не из домов, а торчали из пышных огромных сугробов. Припомнилось училище, топографический класс. Там вот так же, только не в снегу, а в вате, стояли различные домики и строения.

Большую судоходную реку Алдан – один из притоков Лены, Петренко узнал по вмерзшим в лед неподвижным кунгасам – мелким рыболовным судам. Среди моря снега и нагромождений льда эти маленькие суденышки выглядели жалко и беспомощно.

Чем дальше на северо-восток уходил самолет, тем однообразнее, угрюмее и суровее становилась природа. Надвигалась сплошная тайга, безлюдье.

В пути в воздухе застиг восход солнца. Брызнули его яркие, но негреющне лучи, и снег, будто охваченный огнем, запылал ослепительным пламенем.

Солнце все вдруг преобразило. Возникали картины невиданной красоты.

Петренко долго любовался ими. Потом, вспомнив о книге, данной полковником, он достал ее, раскрыл и начал читать:

"Простор поперек неведомый – широкая сияющая страна! Протяжение вдаль неведомое – необъятная вдоль земля!

С подножья восточных склонов путаными нитями перевита нарядная земля. С западных склонов отчеканены ее красивые луговины. С северных склонов отлиты ее мауровые поля. С южных склонов раскинулись ее зеленого шелка долины. Вытянутым листам жести подобны ее урочища. Тени не видно – светлые озера…"

Так изображают Якутию героические поэмы народного эпоса "Олонгхо".

– Олонгхо… Олонгхо… – повторил Петренко, оторвав глаза от книги. – Интересно. Надо запомнить, – и опять углубился в чтение.

"…Но подлинное лицо Якутии сурово.

На громадном расстоянии от республики лежат теплые южные и западные моря. От Тихого океана она ограждена сплошной стеной Станового, Колымского и Анадырского горных хребтов.

С севера страна открыта всем ветрам. В пределах Верхоянска – Оймокона лежит полюс холода, самое холодное место на земном шаре, где температура опускается до 84,5° по Цельсию.

Величественны просторы Якутии: пади и сопки, дуга и равнины. Темная нескончаемая тайга усеяна точно большими зеркалами – сверкающими озерами. Бесчисленны реки и речки, несущие свои воды к суровому Ледовитому океану…

Семь месяцев длится якутская зима, с хрустальным звонким воздухом, с густыми молочными туманами и полным безветрием. Двухметровым ледяным панцырем покрыты реки…

Якутия почти не знает весны. Лето наступает мгновенно. Как только вскрываются реки, за три-четыре дня набухают и лопаются почки, прорастает трава, и страна одевается зеленью…

Начинается торопливая жадная жизнь. Солнце почти круглые сутки течет расплавленным золотом по бледно-голубому небу. Белые ночи прекрасны. Голубоватый, пронизывающий свет, тишина, чуть побледневшая зелень и еще более необъятная, чем днем, безграничность просторов…

На девять квадратных километров здесь приходится одни житель, а в таких районах, как Усть-Янский или Оленекский, в пятьдесят раз меньше…"

Старший лейтенант Ноговицын круто снизил машину, повел ее почти на бреющем полете и показал рукой вниз.

Петренко отложил в сторону книгу, вгляделся: волк! Настоящий северный волк, не торопясь, ленивой трусцой пересекал голую заснеженную равнину, как бы не замечая самолета и не страшась его.

Нетронутый снег, покрывавший равнину, подобно белому атласу, отливал чистой белизной.

Потом опять потянулась тайга. Казалось, что ей уже не будет конца и края, но через некоторое время она вдруг сразу расступилась, и взору Петренко открылась такая картина: справа тянулась к небу высокая, поросшая хвойным лесом гора, а слева у ее подножия теснился поселок.