Гобелены грез - Роберта Джеллис

Герольд был местным, и хотя он не особенно уважал сэра Лайонела, который обладал горячим и неуживчивым нравом, но все же относился с определенной долей преданности к еще одному местному магнату. Поэтому он намеревался не предавать огласке новость, которая бы удивила всех. Эта новость касалась лорда Ратссона, которого все считали последним представителем семьи по мужской линии, но который отыскал давно потерянного племянника. Герольд только сообщил:

— Лорд Ратссон, наконец, нашел воина…

— Вы думаете, я боюсь этого? — сердито огрызнулся сэр Лайонел Хьюг. — Я не слепой. Я видел, как его приветствовали. Я знаю, о чем вы думаете. Но моя претензия правомерна, и я не боюсь суда людского или Божьего.

Герольд был раздражен отношением сэра Лайонела. Он собирался поговорить с ним из самых добрых побуждений, потому что, увидев Хью, он уже не был так уверен, как прежде, что сэр Лайонел выиграет. На самом деле он намеревался предупредить сэра Лайонела, что Ратссон нашел родственника, который, без сомнения, одолеет сэра Лайонела, несмотря на результат поединка, потому что король действительно не одобрил этот спор. Сейчас, увидев гнев сэра Лайонела, герольд подумал, что его предостережение не имели смысла. Сэр Лайонел не может отступить из-за того, что появился этот воин, который сможет поддержать и защитить старого и не воинственного Ральфа Ратссона, иначе все графство станет смеяться над ним.

Гнев сэра Лайонела напомнил герольду, что, хотя сэр Лайонел имел некоторое право, требовать Ратссон — согласно традиции приданое бездетной вдовы должно быть возвращено семье, — но он, как и многие другие, не оправдывал ссору с Ратссоном, который был уже старик и после смерти короля Генриха не имел друзей. Никто не хотел рисковать своей жизнью ради Ратссона, и оттого они еще более злились на сэра Лайонела. Поэтому герольд ничего больше не сказал и очень обрадовался, что в этот момент совершенно отчетливо раздался колокольный звон, заглушавший шум толпы. Герольд посмотрел на восток и, судя по высоте бледного солнца, решил, что колокола отзванивают начало поединка.

— Пора, — облегченно сказал он и резко направил коня к центру поля. Достигнув центра, он начал называть участников поединка и оглашать смысл ссоры.

Хью наблюдал, как герольд пересек поле, и с большим интересом смотрел на человека, с которым тот разговаривал, и решил, что это, должно быть, и есть сэр Лайонел. Если сравнить его с герольдом, то сэр Лайонел был выше и примерно одного роста с Хью, и, может быть, тяжелее. Расстояние было слишком большим, чтобы различить мелкие детали, но доспехи сэра Лайонела выглядели изрядно поношенными. Хью подумал, что, возможно, к предостережениям дяди следовало прислушиваться внимательнее, и повернулся к Ральфу, который все еще выражал свое недовольство по поводу подозрительности де Мерли. Он попросил дядю вернуться к Одрис. Де Мерли, увидев, что герольд направляется к центру поля, поспешил занять место судьи. Ральф, казалось, собирался что-то сказать, но вместо слов он обнял Хью, наклонил его голову, поцеловал, снова обнял и поспешил прочь.

Когда герольд начал говорить, Хью подошел к помощнику, который держал в руке несколько копий, и начал внимательно рассматривать их. Он выбрал три копья, на которые указал помощнику. Потом он выбрал еще три на случай, если сэр Лайонел пожелает продлить поединок. Он взобрался на Руфуса и взял в руку первое копье, легко оперев древко на свою правую ступню. Он ожидал, повернув своего боевого коня так, чтобы видеть своего противника. Сэр Лайонел держал наготове копье, обхватив древко рукой. Хью почувствовал, что настало время расплаты, хотя лицо его и не выражало никаких эмоций. Несмотря на разницу в возрасте, Хью был достаточно уверен, что сэр Лайонел меньше участвовал в поединках, чем он, и поэтому имел меньше опыта. Хью хорошо знал, что не обязательно утруждать руку, держа копье, пока герольд разъяснял суть ссоры: обычно они так красноречивы, эти герольды.

В данном случае Хью был только отчасти прав. У него было достаточно времени, чтобы обмотать поводья вокруг передней луки седла, поэтому правая рука будет свободной и он сможет поддерживать ею копье, а в левой будет держать щит, потому что дело было очень сложным и слушать его пришлось долго. В отличие от других поединков на этом герольд фактически не украшал ничем свою речь. Кроме того и участники поединка не нанимали помощника герольда, чтобы тот огласил доблести их и предков. Священник, который принимал клятву Хью, последовал, однако, за герольдом на поле, призывая Бога и святых, чьими мощами он символически освятил ристалище, вершить суд на поединке.

Хью благочестиво помолился Деве Марие, чтобы она поддержала и защитила его. Ему вспомнилось легенда, в которой говорилось о матери Божьей, принимавшей участие в турнирах за рыцаря, который был особенно предан ей, тогда, когда тот не мог выйти на поле, нарушая обещание. Хью прошептал:

— Я не прошу о многом, Госпожа, только взгляни в мою сторону и придай силы моим рукам.

Он закрыл глаза, сосредоточившись на молитве, и не увидел, что священник занял место рядом с дамой де Мерли.

Поэтому бормотание герольда "Во имя Господа, начинайте поединок! " застало Хью врасплох. Его глаза быстро открылись, когда он дошел до середины «Ave Maria», он увидел, что герольд пришпорил коня и поскакал с поля. Хью непроизвольно размотал повод, освободив голову Руфуса, поднял копье в позицию, пришпорил Руфуса и громко закричал, побуждая коня мчаться во весь опор. Он держал наготове щит и следил за приближающимся противником. Они направились прямо друг к другу. Колени Хью крепко сжали бока коня, но он был готов внезапно пришпорить коня и повернуть влево или вправо, чтобы последовать за сэром Лайонелом, если тот свернет в сторону, или уклониться самому, чтобы избежать удара. Сближаясь с противником, Хью понял, что сэр Лайонел — неплохой наездник, но едва успел огорчиться этому, прежде чем они съехались.

Столкновение было жестоким, обе лошади моментально остановились и вздыбились, но Хью прочно держался в седле. Он повернул и приподнял свой щит, посылая Руфуса влево на лошадь сэра Лайонела, а сам наклонился вперед насколько мог. В нем загорелась надежда, когда он отбил копье сэра Лайонела и увидел, как тот откинулся назад в седле, но в следующее мгновение почувствовал, как его по инерции потащило вперед, когда сэр Лайонел, подняв щит вверх, заставил конец копья Хью пролететь над своей головой. Хью задохнулся, когда ударился грудью о луку седла, но удар этот спас его, потому что сэр Лайонел развернул свое копье по широкой дуге, и мог бы ранить руку Хью. Копье, не причинив вреда Хью, упало за его спиной, и Руфус рванулся вперед.