Спасти шпиона - Данил Корецкий

Прошло около часа. На темном небе не было видно ни одной звездочки. По горизонту то и дело пробегали длинные расщепленные молнии, иногда доносились отдаленные раскаты грома. За это время наблюдатель в «Форде» успел помочиться в пустую бутылку, разрешив одну из своих физиологических проблем. Но человек – такое животное, у которого подобные проблемы возникают одна за другой: теперь Суслик изнывал от жажды. Однако воды уже не было ни капли – только теплая желтая жидкость в пластиковой бутылке. Говорят, на космических кораблях мочу очищают, и ее снова можно пить. Но здесь очистителей не было, а до такого состояния, чтобы пить неочищенную мочу, он еще не дошел.

Наконец, улицу с северной стороны осветили стремительно приближающиеся мощные ксеноновые фары. Шеф! Наблюдатель обрадованно вышел навстречу. Через минуту он преданно смотрел на Сурена Бабияна, который, отдуваясь, выбрался из большого черного «Фольксвагена Туарега».

– В доме? – спросил Бабиян, осматривая свои широко расставленные короткие ноги и оправляя джинсы.

Суслик впервые видел его в джинсах.

– Да, – лаконично ответил он.

– Свободен, – бросил Змей. – Жди нас в отеле.

«Значит, без меня обойдутся,» – удовлетворенно подумал Суслик, уже чувствуя в руке живительную прохладу только что извлеченной из холодильника бутылки пива.

Что будет происходить здесь, его не интересовало.

…Оксана долго не подходила к двери, Сурен терпеливо ждал. Терпеливее, чем обычно.

– Кто там?

– Это я, Барби. Открой.

Щелкнул замок, дверь неуверенно приотворилась, потом распахнулась так, что зазвенело стекло.

– Сурен! Ты приехал!…

– Конечно, приехал. Куда я денусь? Почему ты не дождалась меня в отеле, как мы договаривались? Почему вернулась сюда? – Сурен был тих и ласков, как папочка, нашедший пропавшую дочь.

– Но… Ведь оплата за номер кончилась, а у меня не было денег…

– Дурак портье все перепутал, он не должен был тебя выселять. Его сегодня уволили.

– Ее…

– Что?

– Меня выселяла девушка. Мэри.

– Да какая разница. Я просто с ног сбился, пока тебя нашел!…

Оксана не знала, что сказать. В поведении Сурена, в его словах, в ускользающем взгляде – во всем была какая-то фальшь. Но сейчас все это казалось не важным. Главное, он здесь. Главное, что он, похоже, еще ничего не знает, и у нее есть шанс самой преподнести неприятную новость под нужным соусом. Она прижалась к его надежной груди, положила голову на плечо, обняла за плечи и не собиралась больше отпускать.

– Ну ладно, теперь все хорошо, – деловито сказал Сурен и провел горячей ладонью по тонкой маечке, обтягивающей ее узкую спину, – то ли погладил, то ли пот вытер.

– Но нам нужно возвращаться… Пора. Я заказал ужин в номер, скоро его принесут.

– В наш номер? Тысяча четыреста седьмой? – просияла Оксана, предвкушая сказочное погружение в роскошную, богатую жизнь.

– Конечно. Я же человек старой закалки, консерватор. Поехали.

– Сейчас. Только соберу сумку.

– Не надо, – махнул рукой Сурен. – Все, что надо, я приготовил.

– О, Суренчик, ты такой щедрый, и так меня балуешь, – растроганно воскликнула Оксана и вытерла повлажневшие глаза.

– Ты меня тоже, – с неопределенной интонацией сказал он.

– Что-то я не пойму, чего это Змей взбесился, – негромко сказал сидящий за рулем Алекс. – Роскошная телка, сама на него вешается…

Жора сделал вид, будто не услышал.

– Ты жену его видел? – не успокаивался Алекс. – Центнер сала копченого, ноги, как у слона. Да еще с усиками… И вашингтонская ведьма, эта Лючия, не лучше: черная, сухопарая, морщинистая, как мумия… Вот этих мне было бы пришить, как раз сморкнуться.

– Вашингтонскую уже пришили, – сказал Жора. – На куски порезали…

– Кто?! – встрепенулся водитель. – С таким-то мужем?!

– Вот и думай, – загадочно сказал Жора. Он был умней напарника, больше приближен к шефу и лучше ориентировался в происходящем. К тому же, когда вчера Змею позвонили из Вашингтона, он стоял за дверью и слышал весь разговор. Поэтому настроение у него было хреновым.

Алекс задумался. Его мозги скрипели и перегревались.

– А-а, вон оно что, – наконец догадался он. – Семейные разборки. Все равно ее не жалко.

– А эту? – вежливо поинтересовался Жора.

– Эту – жалко, – признался напарник. Помолчав, добавил: – Нет, конечно, приказ есть приказ… Но все равно жалко. Молодая, красивая. И смотрит на него, как на Киркорова…

– Сука она палёная, – процедил сквозь зубы Жора. – Туда ей и дорога.

– А кого она спалила-то? Нас с тобой, что ли?

Жора не снизошел до ответа. Из вчерашнего разговора он понял, что шеф подцепил какой-то триппер, заразил эту ведьму Лючию, а она своего муженька. Дон Марио Ванцетти разделался с изменщицей, а теперь ищет ее любовника. В общем, Змею хана.

И ему, Жоре, хана тоже.

И этому дураку, Алексу.

А все через эту сучку, Оксану… Больше Змею неоткуда было подцепить эту гадость. Жора точно знал, как лицо приближенное. Вот тебе и «роскошная телка»! Да и шеф хорош… Гондон он штопаный, а не Змей.

– И все равно, – упрямо бубнил Алекс. – Можно как обычно сделать. А то удумал херню какую-то, фильм ужасов…

– Ты что, шефа учить вздумал? – зло перебил его Жора. – Если он узнает, ты ей еще завидовать будешь!

Мигель сидел в припаркованном за углом «Шевроле»-пикапе, который, похоже, был ровесником первой высадки человека на Луну. Он купил машину за триста пятьдесят долларов и в полной мере ощутил сказочность своего богатства. Сейчас Мигель разговаривал по душам со своим другом.

– Зачем ты это сделал, амиго? Ведь они сами все отдали. Зачем ты их убил?

Друг не отвечал.

– Ты меня сильно подставил. Очень сильно. Если Оксана узнает – что я ей скажу? А она рассердится. И обидится. Почему я должен отвечать за тебя?

Друг по-прежнему молчал. Он не умел отвечать, объяснять, оправдываться. Он вообще не умел говорить – только стрелять. Мигель разговаривал с револьвером «смит-вессон» модели шестьсот девяносто шесть, калибра сорок четыре магнум: хромированным, пятизарядным, с мощной рамкой, коротким стволом в два с половиной дюйма[25] и колоссальной энергией выстрела. И хозяин, и его жена опрокидывались и отлетали на два метра, как будто их лягнула лошадь. Но ведь сам Мигель этого не хотел!

– Я же не нажимал на курок! Ну, признайся, не нажимал? Ты сам все сделал, – настаивал Мигель.

Револьвер виновато молчал, как бы полностью признавая свою вину.

– Ну, то-то же, – назидательно сказал один друг другому. – Никогда так больше не делай!

Мигель откинул барабан, вынул и бросил под ноги три стреляные гильзы. Достав из перчаточного ящика квадратную полупустую коробку, он вставил в свободные гнезда длинные тяжелые патроны с высверленными в пулях отверстиями. Потом положил почти пустую коробку обратно, туда же сунул «смит-вессон» и завел мотор.

Нужно спешить, готовиться к завтрашнему отъезду, к новой жизни, которая начнется с рассветом. Собрать нехитрые пожитки, выспаться перед дальней дорогой… Нет. Мигель точно знал, что не уснет. Он слишком взволнован, слишком взбудоражен, слишком счастлив. Оксана обещала, что будет с ним. Значит, простила. Значит… Завтра, завтра утром.

Он, наконец, тронулся с места, но домой не поехал: решил еще сделать круг вокруг ее дома – вдруг заметит, выйдет? В сердце торчала какая-то заноза, что-то недосказанное между ними, и хватило бы одной улыбки, одного взгляда, чтобы занозы не стало. А интуиция подсказывала, что он обязательно увидит свою возлюбленную. И интуиция его не обманула.

Оксана с каким-то пожилым человеком садилась в большой внедорожник, припаркованный возле ее дома. Карамба! Что это значит?!

Он медленно проехал мимо, расширенными глазами рассматривая незнакомую машину. Свет фонарей высвечивал лица в темном салоне. Оксана весело улыбалась и прижималась к старику с лицом обезьяны. Может, это и есть ее любимый дядюшка Сурен, у которого она пропадала целую неделю, а потом вернулась вся в слезах?

Через пару сот метров Мигель съехал на обочину и выключил фары. Что происходит? Он не мог даже допустить, что Оксана обманула его. Невозможно. Она обещала!

И, тем не менее – куда-то уезжает с неизвестными людьми, и не похоже, чтобы ее тащили силком.

Или все-таки…

Мигель был растерян. Взгляд инстинктивно упал на крышку перчаточного ящика. Хорошо, что у него есть друг…

Фары «туарега» приближались, и Мигель пригнулся. Когда машина проезжала мимо, он попытался разглядеть, что происходит в салоне, но ничего не увидел. Габаритные огни исчезли за поворотом. Мигель завел двигатель и, не включая свет, поехал следом. В низком небе то и дело вспыхивали зарницы. Пахло большим дождем.