В неизведанные края - Сергей Обручев

На следующий день мы прощаемся с Чауном и выезжаем на юго-запад вверх по реке Пучевеем, большому притоку Чауна, начинающемуся в Северном Анюйском хребте. Нам опять нужно пересечь огромную Чаунскую впадину, чтобы подойти к подножию хребта.

Сначала снег крепкий, и сани быстро стучат по застругам. Но когда мы уходим километров за сорок от берега, снег становится рыхлее и глубже, лыжа погружается целиком, и иногда только передний конец ее высовывается над поверхностью. Пухлый снег быстро режется лыжей, проваливается вниз, и за нами остаются три глубоких лыжных следа. На поверхности снега кое-где видны маленькие дырочки – это лемминг, копытная мышь, прокопал свои ходы вниз к земле. Часто возле этих норок следы песцов. Видно, как хищник прыгал в погоне за маленьким зверьком и раскапывал его ходы. Иногда и сам лемминг мелькнет черным тельцем по снегу. А раз даже один лемминг не успел убежать от аэросаней и встал на задние лапки, подняв передние с умоляющим видом навстречу саням. Но громадная лыжа наехала на него и втоптала в снег. Что с ним было дальше, мы так и не знаем. Остался ли он жив или погиб, сделавшись первой жертвой механического транспорта на Чукотке?

Песцов мы нередко видали весной и пробовали гнаться за ними на аэросанях, но, так как нам с ними было не по пути, они обычно убегали в сторону; приходилось скоро бросать погоню, хотя было ясно, что песец уже сдается.

Наши двое саней идут друг за дружкой – впереди я с Яцыно на малых, более легких санях, сзади большие сани с Денисовым и Ковтуном. Теперь мы едем наконец без Укукая: мы хорошо знаем Чаунскую равнину и сами найдем те реки, которые нам нужны.

У подножия гор, там, где черная полоса кустов вдоль долины реки Пучевеем поворачивает из равнины в ущелье, видны две яранги и невдалеке маленькое стадо. Мы направляемся к этим ярангам. Вблизи них никого не видно; истоптан, как всегда, снег, стоят груженые нарты, но ни людей, ни собак. Одна яранга совсем пуста, в другой я нахожу собаку, в страхе прижавшуюся под опрокинутой нартой. Полог не снят, и дверь его опущена. Кричу – никто не отзывается. Поднимаю шкуры – в пологе сидит скорчившись чукчанка и держит шаманский бубен. Уже издали увидав этих странных черных зверей, мчавшихся со страшной быстротой и оглушающим визгом, подобно злым духам чукотских сказок, она спряталась в полог и пыталась камланием спасти себя и стадо.

Злые духи – «келе», населявшие, по прежним верованиям чукчей, в большом количестве весь мир, могущественны и злобны. Они могут быстро перелетать в любое место, превращаться в людей, зверей и насекомых, делать людям всевозможные гадости, всячески мучить их.

Как пишет Богораз, почти всегда «келе» – людоеды и питаются душами людей. Эти души можно откармливать на убой, жарить и есть. «Келе» очень любят внутренности человеческих душ – сердце, кишки и в особенности печень. «Келе» очень разнообразны: есть грубые жестокие великаны, есть невидимые злые духи, есть разные чудовища – огромный червь-ремень, хватающий людей, чудовищные орлы, медведи, белухи.

Шаман имеет в своем распоряжении особых, служебных шаманских духов – «янра-калат», которые являются по его призыву и исполняют его приказания. Принимая во внимание разнообразие «келе» и их злобность, шаману и служебным духам приходится много работать, чтобы защитить своих клиентов.

Впрочем, чукчи лучше защищены от нападения на их души, чем европейцы. Каждый из них имеет не одну душу, а несколько, пять или шесть, «увивит», маленьких, не больше комара. Одну или две души можно потерять без ущерба для здоровья, но, когда злые духи похитят большую часть этих душ и съедят их, наступает болезнь, а с исчезновением последней «увивит» человек умирает. Шаман может разыскать похищенные «увивит» в надземном и подземном царстве и вернуть их больному или даже мертвому человеку.

Обычно клиенту шаман доставляет обратно только один «увивит».

Советские учреждения ведут энергичную борьбу с шаманами и их влиянием на население. В 1935 году шаманы уже боялись выступать открыто, они старались действовать тайком, в глубине тундры. Уже тогда многие чукчи начинали относиться иронически к власти шаманов и охотнее шли к доктору, чем к шаману. Особенно это было заметно на молодом поколении, побывавшем в советской школе.

После того как чукчанка убедилась, что мы живые люди, а не «келе», и немного успокоилась, с ней удалось поговорить. Но до самого нашего отъезда она не решилась подойти близко к аэросаням. Наверно, она думала, что это все же какой-нибудь волшебный, крайне опасный, чудовищный жук.

Географические ее познания были весьма ограниченны, и она могла только сообщить, что эта река, выходящая из гор, и есть нужный нам исток Пучевеем.

По долине Пучевеем мы вошли в горы и выбрали на устье левого притока стрелку приметных холмов, где можно было определить астропункт. Аэросани легко въехали на склон холма и стали рядком. Стоянка идеальная: крепкий снег, удобное место для палатки и для астрономических наблюдений, а рядом в русле реки большие кусты ольхи. Об этом тоже надо подумать, выбирая место для базы, ведь и в апрельские ночи мороз доходит до 36 градусов. А здесь нам предстоит простоять несколько дней – надо сделать экскурсии на лыжах по окрестным горам, а потом съездить на больших аэросанях в глубь гор.

Следующий день нарушает наши планы – пурга со скоростью до 12 метров в секунду, поземка тянет с гор при ясном небе. Можно сделать лишь маленькую экскурсию за десять километров вдоль береговых утесов. Только 12 апреля удается послать большие сани с обоими водителями в Чаун за новым запасом бензина, а самим отправиться на соседнюю гору.

Гора с тремя крутыми уступами и плоским верхом, похожим на платформу для взлета самолетов. До горы легко дойти на лыжах, но потом надо лезть пешком. Склоны покрыты крепким снегом, убитым ветрами, и, чтобы забраться на второй и третий уступы, приходится ползти, цепляясь за каждый камешек и выбивая молотком ступеньки в снегу. Мы ходим в меховых плектах с кожаной подошвой, которые на крутых склонах скользят, как коньки. Для этих зимних восхождений следовало бы надевать, конечно, альпийские башмаки с гвоздями и брать ледоруб, но внизу это снаряжение только мешало бы. А когда идешь на лыжах и предполагаешь тащить назад в рюкзаке груз камней – неизбежный плод всякой геологической экскурсии, то рассчитываешь каждую сотню граммов и берешь с собой только необходимое.

На вершине горы я встретился с Ковтуном, который поднялся по другому склону. Он уже установил на палке свою буссоль и определял направления на горные вершины. Отсюда видны гора Нейтлин и несколько других пунктов в Чаунской равнине, уже определенных им ранее, и, делая на них засечки, Ковтун определил положение нашей горы. А по ней потом будет определено положение вершин гор в глубине хребта. Таким образом, получается система треугольников, охватывающая всю изученную область. Когда будут обработаны астрономические наблюдения и точно вычислено положение астрономических пунктов, сеть треугольников будет, как говорят, привязана к астропунктам и положение ее уточнено и исправлено.