Наследники Раскола - Александра Герасимова

Слова звучали, словно отдельно от короля.

— Очень важно сохранить кольцо до Второго пришествия и вручить в знак раскаяния и смирения…

Карина не двигалась.

— Не бойтесь. Те, кто охотятся за кольцом, никогда не найдут его. Они не знают, что когда кольцо обретает хранителя, оно не может быть украдено, а только передано.

Словно против воли девушка протянула руку — на ощупь коробочка была почти горячей.

— А как же вы?

— Меня ждет смерть. А слепой человек не боится мрака…

Старик закрыл глаза и не произнес больше ни слова. Карина медленно побрела назад. У двери она обернулась. Слепой король неподвижно сидел на троне-драконе и почти сливался с его белым цветом.

57.

Снова выйдя в коридор, Карина почти сразу встретила Кристофера и Домну:

— Мы уже не знали, что и думать!

— Давно тебя ищем!

Девушка была рада видеть друзей, но о встрече со Слепым королем почему-то умолчала. Не задерживаясь, путешественники отправились в новый дворец. Как только они вошли туда, то встретили Темперу Белую.

На герцогине был дорожный костюм, столь же патологически безвкусный, как и давешнее платье. Вид у нее был изрядно запыхавшийся. Четверо человек замерли в нерешительности друг перед другом. Первой нашлась обладательница жемчужных зубов:

— Я боялась, что вы уехали, не простившись. Хотела догнать, чтобы еще раз заверить в своем глубоком расположении и преподнести скромные безделушки, полезные в дороге.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответствовал Крис. — Я со своей стороны готов оказать вам любую медицинскую помощь.

— Благодарю, но я совершенно здорова! — вспыхнула герцогиня.

— Значит, этот платок не ваш? — Кристофер резко нагнулся и поднял что-то, лежащее у сапога Темперы.

На шелке салатного цвета алела свежая кровь.

— Нет! — герцогиня побледнела тем заметнее, что до этого была раскрасневшейся.

— Что ж… — Крис сложил и убрал платок к себе в карман. — Но вы правы, нам, действительно, пора.

58.

В дороге женщины оживленно беседовали. Только их спутник был странно задумчив.

— Знаете, Карина, — говорила настоятельница. — Я столько лет не рисовала. А сейчас просто в жар бросает, как представлю, что можно взять лист бумаги, кисть… Страшновато, конечно. Любой навык уходит из рук. Но потихонечку все начнет восстанавливаться. Может, даже лучше будет получаться.

— В юности мы, или, во всяком случае, я, рисовали как-то неосознанно, — продолжала Домна. — Это было столь же обыденно, как есть, спать, убираться. А сейчас, повзрослев и столкнувшись со всем этим великолепием, я вдруг поняла, что от нас хотели наши преподаватели.

Голос матушки был вдохновенен:

— Весь мир я вижу совершенно иначе. Нам говорили: «Черного цвета в природе нет» или «Стены нашего замка не серые, а перламутровые». Мы слушались. Ну, действительно, не рисовать же ночное небо краской из одной баночки! Не мазать же стены одним тоном! И только сейчас я поняла, что черного цвета действительно нет, а Грет-Лоттский замок действительно был перламутровым!

И вдруг за спинами путешественников, совсем близко от них раздалось:

— Стойте! Именем закона остановитесь!!!

Карина, Домна, Крис растерянно натянули поводья. Этого хватило для того, чтобы все пути к бегству были отрезаны. Их окружили со всех сторон. В воздухе прозвучало гневное:

— Вы арестованы по обвинению в убийстве Слепого короля!

— Что?! — возопила Карина. — Это неправда!!!

— Есть неопровержимые свидетельства, что ночью вы посещали старый дворец, где обокрали и убили беспомощного старика!

— Это неправда! — кричала Карина.

Но их с Крисом уже разоружили и начали связывать. Настоятельницу монастыря святой Клариссы не трогали. Более того, командир отряда галантно поклонился ей:

— Уважаемая, матушка, мы не смеем подозревать вас в столь дерзком преступлении. Но позвольте мне лично проводить вас в Драдуанию. Путешествовать одной опасно.

Командир не мог оторваться от прекрасного лица настоятельницы. И Карина посочувствовала Домне, чья броская красота, никак не вязавшаяся с ее кротким, доброжелательным нравом, в который раз оказывалась объектом симпатии со стороны негодяя.

Спокойно и твердо настоятельница произнесла:

— Я рада, что, как служительница Церкви, нахожу у вас такое уважение. Но будьте последовательны! Поверьте — мои друзья невиновны!

— Это решит суд! — глаза командира нехорошо блеснули. — А нам с вами пора отправляться!

Домна попыталась возражать. Но ей попался еще более суровый надзиратель, чем самим путешественникам.

59.

Синейцы бросили путешественников в тюрьму. Ее функцию исполнял бывший королевский склад художественных материалов. Все, что хранилось здесь, уже никому не было нужно. Коробки с высохшими гуашевыми, акварельными, масляными красками, углем, сангиной, простыми и цветными карандашами пыльными штабелями занимали большую часть огромного пространства.

Карина горестно покачала головой:

— Сколько детей могло бы научиться рисовать… Причем, это были бы те же самые люди, которые арестовали нас… И убили Слепого короля…

— Нас также обвиняют в краже некой ценной вещи, — напомнил Крис. — Боюсь, значимость ее так велика, что, даже приобщившись к прекрасному, люди не отказались бы от насилия, чтобы заполучить это. Вы, кстати, не представляете, что бы это могло быть?

— Нет, — покачала головой Карина и сама себе не могла объяснить, почему опять не открылась своему другу.

Начались дни, только внешне похожие один на другой. Для Карины они были исполнены глубоко личного смысла. Впервые в жизни девушка чувствовала себя целиком в потоке судьбы — никогда раньше она столь полно и благодарно не вписывалась в предлагаемые обстоятельства.

Ее чувство к Кристоферу вышло на новый уровень. Она смотрела на своего друга словно впервые. Каждый день находила что-то новое в его облике, поведении, характере. Только сейчас она отметила, что у эсверца удивительная танцующая походка. Как будто он не шел, а двигался в неком замысловатом танце. Особая грация проявлялась даже в самых простых движениях рук.

Карина поняла, что сложившийся у нее прежде образ этого мужчины не имеет никакого отношения к действительности. Когда-то давно она словно накинула на Кристофера Ива Эсверского блестящую ткань со знакомым всем девушкам рисунком, а теперь с удивлением сняла ее и увидела настоящего Криса — Криса, которому было около сорока лет; Криса, у которого тонкие морщинки уже разбегались от уголков глаз; Криса, у которого была своя жизнь и до знакомства с ней и после; Криса, который был совсем не обязан ее любить…