Звезда и тень - Лаура Кинсейл

— Ну что же, Дожен-сан, — сказал насмешливо Сэмьюэл, — смотри, что произойдет, если я верну Гокуакуму назад достойному хозяину.

Дожен, не мигая, уставился на него.

Сэмьюэл передернул плечами, опустил меч.

— Итак, ты негодяй. Тебе на меня наплевать. Ты предал меня. Ты принуждал меня. Ты использовал меня семнадцать лет. Почему моя жена здесь? — он тяжело дышал, говорил сквозь зубы. — Взгляни на нее! — зарычал он, подняв меч над головой, — ты знаешь, как быстро я убью вас двоих?

— У тебя была слабость, Самуа-сан, — Дожен сказал спокойно. — Слишком многого хотел.

Сэмьюэл уставился на него. Он опустил меч. «Слишком многого хотел», — повторил он, не веря своим ушам. «Я хотел слишком многого!»

Засохшая кровь на его лице напоминала цвет войны. Он встряхнул головой, как будто бы сама эта мысль ставила его в тупик, как если бы Дожен ошеломил его.

Он внезапно повернулся, снова обрушил меч на железную решетку.

— Ты его слышишь, акула? Я хочу слишком многого!

Леда затаила дыхание, когда глянула в сторону и увидела ужасный силуэт акулы, выплывающей из-под корабля, огромной, с тупым носом, таких больших размеров» что когда ее голова была на уровне кормы, то хвост был как раз под ней, под Ледой. Она ударила по корпусу, и судно приподнялось.

Сэмьюэл сказал:

— Я не хочу слишком много. — Он повернулся к Леде и Икено.

Дожен издал особый звук, который был похож на рычание. Он подействовал на Леду, как парализующий удар. Она почувствовала, как хватка ее врага усилилась.

Сэмьюэл остановился, как вкопанный, как будто перед ним возникла стена. Леда неистово сжимала свою руку, стараясь крепко вцепиться в решетку, борясь, чувствуя, что теряет равновесие с каждым движением Икено.

— Сэмьюэл! — зарыдала она.

Он двинулся. С возгласом, почти нечеловеческим, он потряс воздух и заставил всех замолчать. Он метнул меч высоко вверх.

Икено отпихнул Леду, прыгнув, чтобы перехватить меч. Леда взвизгнула и начала махать руками, чтобы не потерять равновесие, наполовину свесившись за решетку. Вода и корабль дико вращались на ее глазах. Кто-то дернул ее за руку, резко поставил на ноги. Сэмьюэл прижал Леду к своей груди, со всей силой потащил, спотыкаясь, назад. Икено даже не взглянул на них. Он уставился на меч, который качался высоко в воздухе и с шумом полетел вниз.

Сначала он ударился о воду в десяти футах от судна. Всплеска почти не было, зато по всей его длине сверкнуло солнце под чистой водой. Акула повернулась с поразительной быстротой. Меч опустился лениво, как падающий лист, золотой эфес то тускнел, то вспыхивал. Акула с быстротой выстрела кинулась на оружие, ее огромная голова, казалось, раздулась. Мелькнуло белое брюхо и раскрытая пасть, с зубами, которые можно увидеть только в ночных кошмарах, и меч скользнул внутрь, как будто всосанный воздухом.

— Йа! — вырвался крик у Икено. Серый плавник прорезал поверхность воды. Акула отплыла от рыбачьей шхуны, подняв большую волну.

— Хи мано! — позвал Манало из каноэ с благоговением в голосе.

Остальные молчали. Акула повернулась к открытой гавани. Ее плавник заскользил под водой. Ужасный силуэт стал таять и исчез в глубине.

Сэмьюэл прижимал Леду к себе, прислонившись спиной к низкой палубной каюте. Он слышал, что она вся дрожит, у нее начинались судороги, как только она хотела пошевелиться или что-то сказать. Ее волосы рассыпались и закрывали глаза; он откинул их назад, глядя поверх ее головы на остальных.

Икено стоял неподвижно, смотря вслед акуле.

— Айя! — пробормотал он. — Будда и все боги да спасут нас! Что Танабе здесь делает?

— Я не знаю, — сказал Дожен. Голос Икено не изменился.

— Он сумасшедший или святой? Что ты сделал, Тана-бе-сан? Что ты натворил?

— Я не могу объяснить. Так случилось. Икено достал волшебное амамори из-под одежды и зажал его в кулаке.

— Бог войны заговорил? — вымолвил он с трудом. — Может быть, Хашиман заболел или спит под своим храмовым камнем, чтобы затем улететь за границу? — Он запел что-то ритуальное.

— Что ты хочешь? — голос Дожена был ровным.

Икено освободился от оцепенения. Его глаза были узкими, он словно перенес сверхъестественный страх.

— Рыба за акулу, — сказал он. Голос его был мрачен.

— Безнадежно, — ответил Дожен. — Твои люди истекают кровью.

Икено оглянулся через плечо. Единственный из его окружения нераненный человек перевязывал других.

— Мне после этого надо умереть.

— Собачья смерть. Невидимая смерть.

— Ты предатель! Ты предал нашу страну. Сейчас нужна Гокуакума. Мы пали на колени, приложив лбы к полу перед западом.

— Тогда встань прямо, но не доверяй демонам! — крикнул Дожен. — Я не верю, что бог войны живет под храмовым камнем. Я слишком долго прожил на западе. Хакиман живет повсюду, Икено-сан, — в политиках и проповедниках, в людях, вроде тебя и меня. Икено фыркнул.

— Танабе действительно слишком долго находился в изгнании. Он не японец.

Дожен обрушился на него, на его лице была такая ярость, какую Сэмьюэл не видел никогда. Икено стоял, расставив ноги, с поднятой головой, ожидая начала поединка.

Взволнованно заговорили окровавленные раненые у каюты. Манало поднялся наверх, с искусством, присущим островитянам, он закрепил повязки, помогая людям, которые без сожаления убили бы его четверть часа назад.

Дожен повернул голову. Он наблюдал за ними. Через мгновение он встретился глазами с Сэмьюэлом. Со зловещей улыбкой он сказал:

— Вероятно почтенный Икено-сан говорит больше, чем знает.

Сэмьюэл не смог разгадать этот взгляд. Он понял, что, действительно, никогда ничего не знал об истинных чувствах Дожена. Даже сейчас, испытав крах собственных стремлений, гнев и боль. Всегда Дожен наносил ему свои удары, кроме того единственного испытания в Халеакале, и даже тогда Сэмьюэл порой ему удивлялся.

Дожен — мастер. Был им всегда, и будет.

Но на этот раз Сэмьюэл посягнул на алмазную твердость его намерений и разбил их вместе со своими собственными.

Дожен поклонился ему с несгибаемой гордостью.

— Как я понял, дружба с западным человеком — трудная, но долгая. Но есть вещи, которых нельзя избежать в этом круге жизни. — В этих словах Сэмьюэл уловил и обвинение, и понимание. — Но помни о рыбе-звезде, Самуа-сан.

36

Сэмьюэл привлек к себе Леду, прижал свое лицо к ее шее. Она вцепилась в его руку, все еще дрожа.

— Пожалуйста, — сказала она тихим голосом по-английски, — теперь мы можем отправиться домой?

Сэмьюэл окликнул Манало, тот сразу же поднял руку в знак согласия и спустился в каноэ. Когда Леда это увидела, она напряглась в объятиях мужа.