После бури - Фредрик Бакман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как и все отцы, он был совершенно не готов к тому, что Цаккель плевать хотела на его мнение.
– Конусы по особой системе, говорите? Я сюда не систему смотреть приехала.
Отец раскрыл было рот, чтобы возмутиться, но тренер уже отвернулась, и ему ничего не оставалось, как уйти. Пока он плелся к трибунам, Петер так же неохотно и медленно натягивал коньки. На его счастье, Цаккель избегала физического контакта с людьми, не то давно бы уже дала ему пинка и выставила на лед.
– Александр? Это Петер Андерсон! Бывший игрок НХЛ и кумир твоего отца! Если ты его обыграешь, я подарю тебе свою машину! – крикнула она парню.
– Вы шутите?
– Я почти никогда не шучу, – заверила его Цаккель и положила ключи на борт.
Александр сменил сотню тренеров. Удивить его было не так-то просто.
– А если у меня не получится? – подозрительно спросил он.
– Почему ты думаешь, что у тебя не получится? – искренне удивилась Цаккель.
Александр неуверенно улыбнулся, как будто забыл, как это делается. На трибуне, сникнув, сидел его отец. Он выглядел на десять лет старше, чем когда стоял рядом с сыном на льду. Когда их взгляды встретились, в глазах парня не было ни капли любви, как у цирковой лошади, которая только что поняла, что корду обрезали. Петер нерешительно выкатился на лед позади него, чувствуя, что все это кончится растяжением паховых мышц и мучениями завтра в туалете. Александр подал ему клюшку. Глядя, как Петер тщетно – как будто это что-то могло изменить – пытается разогреться и нарезает круги по площадке, он спросил:
– А давно вы играли в НХЛ?
Он говорил искренне и без всякой издевки, но от одного этого намека в Петере что-то шевельнулось. Такое, чем он отнюдь не гордился. Поэтому он огрызнулся в ответ:
– Скажу, если выиграешь!
Уголки рта у парня дернулись. Потом он развернулся – без малейшего напряжения, словно управлял коньками одной лишь силой мысли, а Петер наклонился вперед, при этом поясница у него захрустела, как пузырчатая пленка. Парень, набирая скорость, выскочил из центрального круга. Казалось, ветерана НХЛ застали врасплох, исход мог быть только один, но у синей линии Петер с неожиданной для себя быстротой метнулся к противнику и отбил бросок. Может, он постарел и набрал вес, но некоторые инстинкты остаются навсегда. Изумленный Александр резко остановился, глаза его почернели, взгляд Петера тоже. Александр подобрал шайбу и приготовился к новому заходу, так же самоуверенно, только на этот раз видно было, что он взбешен. На этот раз он катился с такой скоростью и с таким напором, что решил уже, что обошел Петера, но вдруг откуда ни возьмись вылетела его клюшка, и шайба снова оказалась отбита. Александр начал еще раз, но Петер предугадал его замысел и, сделав шаг навстречу, почувствовал, что тот отпрянул. У парня было все – техника, физическая форма, но он боялся принять удар. С трибуны прогремел голос отца: эти слова Петер тысячу раз слышал раньше, на тысяче других площадок:
– НЕ ОТСТУПАЙ! НЕ СДАВАЙСЯ! ДЕРИСЬ! БУДЬ МУЖИКОМ, ТВОЮ МАТЬ!
Александр поправил шлем и снова разогнался, но Петер просто вышел вперед и выбил шайбу. Когда то же самое повторилось три раза, Цаккель, стоявшая у борта, крикнула:
– Александр? Ты знаешь, что ты тупой как пробка?
Парень резко затормозил. Петер смог наконец отдышаться. Он стоял, упершись руками в колени, пот заливал глаза, он был уверен, что так наступает инфаркт. Александр подкатил к Цаккель:
– Чего?
– Кто такой мунго, слыхал? – спросила она.
– Вы как, блин, меня назвали?
Цаккель вздохнула с таким видом, как будто показала парню библиотеку, а он попытался сожрать книги.
– Это такое животное. Охотится на кобр. Ты понимаешь, какой это идиотизм? Кобра намного быстрее, ее яд может убить любое животное, но мунго все равно атакует кобру, потому что он идиот. Но знаешь, чем все это заканчивается? Мунго побеждает. А знаешь почему?
– У нас тренировка или урок по биологии? – хмыкнул Александр.
– Это не биология. Это физика, – заметила Цаккель.
Александр снова поправил шлем, пытаясь сохранить остатки самоуверенности, хотя это удавалось ему уже не так хорошо. Он покосился на отца, но Цаккель отрезала:
– Не смотри на папу, его здесь нет. Сейчас здесь только ты и я.
Парень едва заметно выдохнул, кожа на скулах чуть расслабилась.
– Окей… ну валяйте, расскажите… почему этот мунго, или как его там, побеждает кобру?
Цаккель ткнула указательным пальцем в висок.
– Мунго побеждает, потому что развивается. Змея каждый раз жалит как придется, она не думает и ничему не учится, а мунго строит свое нападение, учитывая все предыдущие атаки. Он пробует, примеряется, отскакивает назад, подманивает змею все ближе и ближе. Потому что, когда тело змеи полностью вытянуто, она движется медленнее всего и в этот момент наиболее уязвима. А мунго ждет своего шанса, хитрит, а потом контратакует, отвечая ударом на удар, и поражает змею прямо в голову. Всякий раз это выглядит как чистое везение, но это не везение. Понимаешь?
– Э… нет… – почесав лоб, начал Александр.
Цаккель сложила пальцы в форме маленькой хватающей пасти.
– Ты играешь, как кобра, предсказуемо, потому что все твои предыдущие тренеры почему-то решили, что на тебя можно рассчитывать. Но это не так. Да я бы тебе пиво постеречь не доверила – даже если бы в стакане было пусто. Тебя бесполезно вписывать в «системы» и обсуждать с тобой «позиции», потому что ты для этого слишком туп. Именно поэтому ты не сходишься с тренерами и отовсюду вылетаешь. Но это твоя фишка – ты такой тупой, что никто даже представить себе не может, на что ты способен. Если будешь играть как кобра, Петер сможет всякий раз перехватить у тебя шайбу. Значит, надо играть как мунго. Как полный идиот.
Казалось, все это не очень-то убедило Александра. Несколько раз, пока Цаккель объясняла, он взглянул на нее так, словно она испортила воздух и, довольная собой, предложила ему понюхать. И все же он подхватил шайбу и покатил к центру – медленно и на этот раз немного озадаченно. В хоккее самое трудное – это изменить свою точку зрения. Еще труднее – изменить свое мнение о себе.
Александр толкнулся и набрал скорость, Петер
