Колдовские ворота - Антон Антонов

— Наоборот, — не согласился, однако, Максим. — На контрабанде людей Брейн ничего не теряет. А контрабанда лекарств и продуктов, которые выращены на мутагенных почвах — это финансовые потери.

— Что еще за мутагенные продукты? — спросил Барабин, с подозрением уставившись на чай, половину которого он уже выпил.

— Не бойся, мутантами от них не становятся. Просто на миросферных планетах в момент их созревания нет жизни — зато есть мутагенная протопочва. Она ускоряет рост растений и животных. Это позволяет быстро заселить планету разнообразной жизнью. А в Дендроиде создаются специальные мутагены и ускорители роста, которые еще более подстегивают этот процесс. На свежей миросферной планете можно собирать по несколько урожаев в месяц. Но пошлины на вывоз урожая такие, что о сверхприбыли и речи нет. Ни для кого, кроме Брейна. Симбионты и мутагены — это тот воздух, из которого Брейн делает деньги.

— А зачем Брейну деньги?

— Чтобы вкладывать их в мироустройство. В заказные миры, в стационарные, в выращивание контингента, в исследования. Денег на это надо много. Очень много.

С этой точки зрения стремление Брейна сократить потери можно было понять. Но он, похоже, испытывал те же самые проблемы, что и любая верховная власть. Пока существуют границы, искоренить контрабанду — непосильная задача. Точно так же, как искоренить преступность вообще невозможно, не изменив саму природу человека.

— Ну, Брейн никогда и не ставил цели полностью это все искоренить, — заметил Максим. — Наоборот, он с самого начала заботился о том, чтобы у людей была широкая степень свободы. У Брейна просто фантазии не хватает придумывать все эти новые миры. То есть человеческие мозги дополняют биокомпьютерные, а от зашоренных людей пользы никакой. Поэтому ставка была на максимальное разнообразие. От человеческих жертвоприношений и рабовладения до такой демократии, которая на Земле никому и не снилась. Однако все это — под контролем Брейна, незаметным, но надежным.

На гиантрейское разнообразие Барабин вдоволь насмотрелся на Арксе, а демократию, которая никому и не снилась, он вполне мог представить себе, исходя элементарно из размеров Дендроида.

Достаточно представить себе, какой черенок должен быть у плода, внутри которого скрыта целая планетная система. И прикинуть, сколько в этом черенке пещер, которые тянутся не на тысячи, а на миллионы километров в разные стороны. Приходи и живи, как твоей душе угодно.

Но вот контролировать все эти бесконечные пространства, в которых живут и размножаются люди — действительно задача адская. Даже для супермозга.

— Чтобы следить за каждым человеком или отслеживать любой переход по транксовому каналу, никаких мозгов не хватит, — подтвердил Максим. — И сейчас Брейн начал терять контроль над происходящим вообще. В Гиантрее стало слишком много случайного и непредсказуемого.

По голосу Макса чувствовалось, что его такое положение вещей вполне удовлетворяет. Чего нельзя сказать о Брейне, который поручил своим контрагентам подготовить меры, направленные против нарастания хаоса.

— Идея у них такая. Сколько в Гиантрее закрытых гелиосфер, никто не знает даже приблизительно. А значит, никто не сможет засечь момент, когда их станет вдвое больше. И еще вдвое, и еще, и так далее. Если срывать гелиосферы сразу после созревания, их число может удваиваться ежегодно. И очень скоро землян в гелиосферах станет больше, чем людей в остальном Гиантрее. Причем во много раз больше.

— Ну и что?

— Ну и все. В один прекрасный день из всех гелиосфер откроется свободный доступ в Гиантрей. И земляне валом повалят сюда, в Дендроид.

— Погоди! Я не понял, какой в этом смысл. По-моему, в этом случае хаоса станет еще больше. Было очень много людей, а будет очень-очень много.

— Да, но это все будут земляне. А их в матрице всего пять миллиардов. И на каждого есть подробное досье, про каждого хорошо известно, на что он способен и чего от него ждать. Любой дубликат будет вести себя примерно так же, как оригинал, а это значит, общая предсказуемость повысится.

— Ну, предположим, нам от этого ни холодно, ни жарко, — заметила Яна. — Если такое вдруг случится, на нас станут обращать еще меньше внимания.

— Я бы предпочел, чтобы на нас обращали больше внимания, — не согласился с нею Максим.

Затея с освобождением принцессы Каиссы как раз и была сильнодействующим средством для привлечения внимания к группировке, которая пока не прославилась ничем кроме хакерских подвигов и контрабанды.

Их могла бы прославить публикация секретного меморандума «О противодействии хаотическим тенденциям», но ребята предпочли продать эту информацию тихо и анонимно, а деньги истратить на баргаутский проект.

И теперь этот проект мог принести плоды. Особенно после того, как Барабин согласился в нем поучаствовать в обмен на хакерскую помощь в раздевании олигарха Десницкого до нижнего белья.

Раненая нога за несколько часов не то чтобы зажила, но не причиняла серьезных неудобств. Руки работали совсем хорошо, и вообще боеспособность вернулась к Барабину в полном объеме.

Случилось это как раз вовремя. Хакеры, наблюдавшие за перемещениями двух групп в горах Эркадара, объявили готовность номер один.

Барабину еще надо было одеться подобающим для варварского мира образом, а также позаботиться об оружии.

Оказалось, что хакеры подумали об этом заранее, и Барабина ожидал в одной из древесных пещер целый арсенал.

— Именные мечи? — спросил он, бросив взгляд на клинки, размерами и видом похожие на безвозвратно потерянный Эрефор.

— Именные, — подтвердил Олег, поднимая один из мечей. — Это, например, Тассимен.

— Да ну? — удивился Барабин. — И откуда он тут взялся?

— Догадайся с трех раз, — предложил Олег, но Барабин был не склонен упражняться в гадании, и Максим поспешил объяснить:

— Мы не хотели, чтобы Ласка вернулась к Рою Эрде. У Яны вообще было настроение помочь аргеманам его прикончить.

— Еще чего, — тут же огрызнулась Яна. — Я — ангел-хранитель, а не убийца.

— Однако согласись, тебя этот козел тоже достал. А как он Ласку достал — это не передать.

Со второго раза Барабин окончательно понял, что речь идет о Тассименше, но все-таки переспросил:

— Какую Ласку?

— Ну, она же не всегда звалась по имени меча. Правда, как ее на самом деле зовут, мы до сих пор не знаем. Ласка — это ее связное имя.

Остальное Барабин мог досказать и сам. Поскольку Ласка, как рабыня меча Тассимена, должна была служить тому, кто держит в руке этот меч, хакеры на всякий случай вообще убрали клинок из пределов досягаемости. И в этом им помогли аргеманы, которые свалили трофейное оружие в кучу и практически забыли о нем.