Девочка по имени Аме - Анна Аршинова

— Что-то срочное? — поинтересовалась она беспечно.

— Ничего особенного, могу тебя уверить, — Хорхе галантно улыбнулся.

— Я ведь все равно узнаю, — и в ее голосе послышалась неизбежность. И Хорхе знал, что она правдива. Хотелось досадливо скривить губы, но они по-прежнему широко улыбались.

Лидия кивнула Дамиану и вышла. Тот даже не обратил внимания на ее уход, полностью погруженный в свой мир поэзии, слезливой и сопливой. Хотя, ее называли нежной. У Хорхе было другое мнение.

Ками отлепился от дверного косяка и неспешно прошел к Дамиану, устроился на краю стола, сдвинув исписанные листы пергамента. Дамиан нахмурился и поднял голову. Ему очень не нравилось, что творческому процессу мешают.

— Чем могу помочь? — спросил он недовольно.

Хорхе сладко улыбнулся. Как хищник, что загнал свою жертву, и теперь знает, что она никуда от него не денется, чтобы та не предпринимала. Это такое хорошее чувство!

— Мне тут птичка напела о том, что хранилища Накатоми пусты, — улыбнулся Хорхе шире.

— Правда? — Дамиан удивился. Только с какой-то ноткой фальши.

— Ага. Сутры пропали. А ты говоришь о том, что видел их. Складываем два и два, и получаем…

Дамиан отложил кисть, поднимая голову на Хорхе.

— Я ничего не знаю.

— Но ты видел Сутры, — не сдавался Хорхе.

— Я солгал.

Хорхе сделал вид, что задумался.

— Или ты сейчас лжешь, — он почесал подбородок.

— С чего бы мне?

А взгляд искренний. Почти.

— Тебе что-то известно. Но говорить ты не хочешь. Или?… — Хорхе умел думать, и умел предполагать и проверять свои теории. Это одна из основ его собственной хитрости. — Тут замешан твой родитель…

Дамиан отвел взгляд, и Хорхе взял его за подбородок и заставил посмотреть. Тот молчал, но по выражению глаз, отпрыск Рихарда понял, что прав. Кирилл, родитель Дамиана. Он замешан в этом.

— Правительство Рихарда погубит Поднебесную, — выдохнул Дамиан, сдаваясь. Признавая, что тоже имеет отношение к делу. — Его неправильная политика ведет к гибели людей, а йокаев все больше.

Хорхе небрежно оттолкнул от себя Дамиана.

— Это не твои слова, — произнес он с презрением.

— Но я верю им! — вырвалось из ками, и Хорхе хмыкнул.

Тонкие и чувствительные души снаружи всегда отчего-то оказываются самими гнилыми и недалекими внутри, — подумалось ему. А еще подумалось ему, что Дамиан просто не понимает, что поддерживает. Пока среди ками будет царить раздор, йокаи сильнее укрепят свои позиции. И что тогда? Сокращение ками ни к чему хорошему привести не может по определению. У них может быть только один ребенок, а значит, пятьсот ками могут родить только пятьсот детей — и то при лучшем раскладе. Есть, конечно, Аши, но они в некоторых вопросах совершенно бесполезны. Итак, что будет с миром, если количество ками резко сократится?

— Идиот! — презренно бросил Хорхе. — Так ты читал Сутры? Говори!

Дамиан замолк. Нет, он не собирался об этом распространяться. К его сожалению, не на того напал.

— Проход к Рихарду мне всегда открыт. Или ты забыл, кем он мне приходится? Но обещаю, если ты мне скажешь, пока он ничего не узнает.

Дамиан отвернулся. Его пальцы нервно теребили край пергамента.

— Там говорится о том, что в двенадцатом исходе, Сусаноо и Аматэрасу родятся в клане Идзанами. Еще — о закрытом материке Авасима, и о том, что ключ от него Рихард поместил где-то в Академии. Больше ничего не знаю. Сутру читал не я, а Кирилл.

Хорхе удовлетворенно кивнул. Даже если Дамиан что-то утаил, это уже неважно. Потому что, если Сутры попадут к йокаям, то начнется такое, что и в исходе не снилось. Ни один Принц не станет сидеть сложа руки, если у него появится возможность открыть Авасиму. И если верить истории, что преподавали им здесь, в замке Химедзи хранится такое, против чего без Аматэрасу им не выстоять. Весь род ками в опасности, а значит, и люди тоже. Хорхе сжал кулаки и зарычал.

— Если эта информация попадет к врагу, будет война. Вы понимаете это?

— Сутры надежно спрятаны, — Дамиан высокомерно вздернул подбородок.

Надежность — это относительная вещь.

— Я просил Цукиеми за тебя, — сообщил Рихард, и Хорхе едва не споткнулся от удивления. Вспомнив о том, что ошеломленно хлопать глазами не в его репертуаре, он быстро взял себя в руки.

— Я польщен такой любезностью…

Хатиман бросил на него быстрый взгляд.

— Это была не любезность. Скорее необходимость.

— Да? — Хорхе приподнял брови в вежливом удивлении. — Что же за необходимость тебя к этому толкнула?

— Неважно. Он все равно не согласился, — махнул рукой Рихард.

Они прогуливались по внутреннему двору, и здесь было так ошеломляюще тихо и спокойно, что Хорхе едва ли не раздражало это лицемерие. Обширный водоем, плавающие в нем утки, плакучие ивы напоминали о том, что они находятся не в родной Поднебесной, а в стране Креста, где другой климат: короткая золотая осень и долгая холодная зима. Ведь здесь не было цепочки гор, которая ограждала от холодных северных ветров и создавала микроклимат. Это был мир, призванный копировать Поднебесную, чтобы Рихард или, возможно, Эхисса, чувствовали себя, как дома.

— Что происходит? — Хорхе посмотрел на родителя, который вертел в руках ярко-желтый кленовый лист.

— Есть вещь, которую нужно защитить, если… если меня не будет.

Хорхе хотелось рассмеяться. Вот уж кто для защиты подходил очень плохо, так Хатиман. Бог Войны! Да не смешите, сил не осталось!

— И что это за вещь? — прищурился Хорхе. Он догадывался, о чем идет речь, но предпочитал не озвучивать свои подозрения вслух. Пока.

— Тебе не стоит этого знать, — Хатиман бросил твердый взгляд на своего отпрыска. Хорхе равнодушно пожал плечами, ведь ему было совсем не интересно. Другой вопрос — где лежал этот пресловутый ключ. Хорхе втихаря обыскивал Академию, но пока отыскать не мог. Хорошо запрятал родитель!

— А в чем причина отказа Цукиеми? — отпрыск Рихарда изобразил вялый интерес.

— Он еще согласится, — Хатиман поднял второй лист с земли и внимательно осмотрел его. — Я тебе говорю это, чтобы не вздумал сказать, что в его услугах не нуждаешься, когда он придет.

— Я? — Хорхе был сама невинность. — Ты плохо меня знаешь, Рихард.

— И еще, — голос Хатимана вдруг утратил присущую ему мягкость и всепрощение. — Забудь о вражде школ. Сейчас не то время, чтобы бороться за власть.

Хорхе театрально приложил пальцы к вискам, делая вид, что этот разговор заставляет его голову болеть.