Шевалье - Синтия Хэррод-Иглз

Камера Карелли была тесной, но удобной, и ему разрешили держать своего слугу, Сэма, так что если бы его не ожидала смерть, он был бы в неплохом положении. Он очень обрадовался, увидев мать, обнял ее и долго стоял, обхватив Аннунсиату руками и уткнувшись лицом в ее волосы. Аннунсиата с горечью заметила, какой он стал худой. Его горячие слезы орошали ее голову. Наконец, он выпрямился и отпустил ее, пытаясь казаться веселым.

– Ну, матушка, что ты мне принесла в этой корзинке? – спросил он, присаживаясь на край койки и предлагая ей стул.

– Не знаю, хорошо ли тебя кормят. Я прихватила с собой немного лакомств, но если захочешь, я принесу что-нибудь посущественнее.

– Нас хорошо кормят, – ответил Карелли, – хотя и однообразно. Так что твой гостинец весьма кстати. С нами обходятся весьма любезно. Думаю, что они все нас жалеют. За два бочонка они бы открыли двери тюрьмы и выпустили нас на свободу, если бы им позволяла работа.

Больше всего он хотел услышать новости о восстании, и Аннунсиата рассказала ему все, что знала. Он слушал внимательно, беспокойно ерзая на месте, почти не сознавая этого. Потом он сообщил ей о своих делах.

– Они усиленно готовятся к суду, не ожидая дальнейших результатов восстания. Нам предъявят обвинение где-нибудь в январе, а после этого предадут как можно скорее суду. Они хотят покончить с этим до того, как общественное мнение повернется в нашу пользу. Кроме меня здесь еще семь пэров. Нас всех будут судить вместе.

– Кажется, казнь состоится вскоре после этого, – сказала Аннунсиата. – Дела несчастных солдат, захваченных в Престоне, также должны рассмотреть в январе. Дела тех, кто еще жив. Они содержатся в ужасных условиях.

Карелли кивнул в ответ, но ничего не сказал. Через мгновение он уже был на ногах и вышагивал по камере. Аннунсиата наблюдала, как сын ходит взад-вперед, ожидая, когда он успокоится. Наконец, он повернулся к ней и воскликнул:

– Это неволя, матушка. Я не могу ее вынести. Запертая дверь, маленькая комната. Ты была один раз в заключении. Как ты вытерпела его?

– Я была очень больна. Я мало что помню. Но, Карелли, это ненадолго. Я выжила, выживешь и ты.

– Не думаю, – с горечью произнес он. – Тебя спас король. У нас нет никакой надежды. Суд готовят только для формы. Приговор уже вынесен. Мы все должны умереть в Тауэре.

– Он твой кузен, твой кровный родственник. Он не убьет тебя, – с отчаянием проговорила Аннунсиата.

Карелли покачал головой.

– Его это не заботит. И не он убьет нас, а виги и раскольники. Они пошлют нас на смерть, а он, равнодушный к любому исходу, позволит исполниться их закону.

Аннунсиата ничего не сказала, зная все это слишком хорошо, и Карелли продолжал:

– Тем не менее, я не очень страшусь такой смерти. Солдат постоянно живет рядом со смертью. Ты есть – и тебя нет.

Аннунсиата была бессильна, она ничем не могла утешить его.

Больше Аннунсиате не разрешили увидеть Карелли. Ни к кому из пэров не допускали посетителей после первых нескольких дней заточения, пока не начался суд. Дервентвотер, Нитсдейл, Видрингтон, Карнват, Кенмюир и Нейрн – все они предстали вместе с Карелли перед судом равных по положению пэров во главе с лордом Коупером, председателем суда пэров в большом зале в Вестминстере. Это была торжественная, чопорная церемония. Все судьи и служащие суда надели парадные одежды. Парламентский пристав зачитал на латыни королевский указ о назначении судей. Лорд председатель суда с белым судейским жезлом занял свое место. Комендант Тауэра ввел обвиняемых пэров, которых сопровождал палач в маске, держа топор лезвием, повернутым в сторону от пленников. Аннунсиата с дрожью наблюдала за процессом из укромного места на балконе. Она вспомнила свое собственное шествие с палачом, который следовал за ней по пятам. Она заметила необычайную бледность Карелли. Все пленники вели себя с достоинством. Они преклонили колени перед лордом председателем суда, поклонились пэрам-судьям, а те, в свою очередь, поклонились им. Затем они заняли свое место за барьером.

Один за другим зачитывались пункты обвинения, и один за другим пэры давали свои ответы. Дервентвотер, Видрингтон и Нитсдейл приготовили речи с выражением сожаления за свои прошлые действия и просьбой о снисхождении и теперь зачитали их. Карнват и Кенмюир просто просили о прощении. Нейрн взволнованно говорил о том, что он протестант и в восстании играл маленькую роль.

Карелли тихо сказал:

– Я исполнял приказы, данные мне человеком, которого я считаю своим королем. Что я мог сделать? И что мог бы сделать любой из вас?

От собравшихся судей никакой реакции на выступления обвиняемых не последовало, даже вздоха симпатии. Как и предсказывал Карелли, результат суда был предрешен. Лорд председатель спросил подсудимых, почему им не может быть вынесен приговор согласно закону, и снова каждому из них предоставили возможность ответа. Карнват и Кенмюир сохранили свое достоинство и ничего не сказали. Видрингтон пожаловался на слабое здоровье, Нейрн заявил, что его семья будет голодать без него. Несчастный лорд Дервентвотер, молодой человек, недавно женившийся и имевший двух маленьких детей, с дрожью произнес, что страх перед приговором их светлости, который лишит его состояния и жизни и оставит его жену и детей без средств к существованию, отнял у него способность думать, и что он может только признать свою вину, но он поступил опрометчиво и непреднамеренно. Теперь настала очередь Карелли.

– Лорд Челмсфорд, что вы можете сказать? – спросил лорд Коупер.

Карелли выпрямил спину.

– Милорд, я простой солдат, и не мое дело произносить речи. Вы обвинили меня в измене, и если я виновен в измене, я заслуживаю смерти. Но я всегда считал, что измена – поднимать восстание против законного короля, а в этом я невиновен, ибо мой законный король – Джеймс III, другого я не знаю. Ему я служил верно и от всего сердца, как обязан служить солдат. Поэтому я должен заявить вам, что я невиновен ни в одном предательском действии и не заслуживаю смерти.

Его речь вызвала легкий шум, хотя сочувственный или нет, Аннунсиата не могла сказать. Лорд Коупер твердо произнес:

– Лорд Челмсфорд, мы здесь не обсуждаем право владения короной Англии или законность престолонаследия. Предательство – это действие, причиняющее вред общему благосостоянию Англии и направленное против ее главы, которой является король Георг I, лучший из королей. Вы прибыли из другой страны, чтобы начать войну против людей этого государства, что является ужасным преступлением, не заслуживающим прощения.

После этого Нитсдейлу, последнему из подсудимых, оставалось лишь сослаться на то, что он принимал очень незначительное участие в восстании. Наконец, Коупер поднялся для объявления приговора.