Кристина - Стивен Кинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я мог бы сказать ему, что демон уже разбужен, но он и сам это знал.
— Расскажите мне о своих подозрениях.
— Я перезвоню вам.
— Мистер Лебэй… пожалуйста…
— Я перезвоню своей сестре Марсии.
— Если нужна моя помощь, то я тоже могу позвонить…
— Нет, она не станет разговаривать с вами. На эту тему мы говорили только раз или два… Дэннис, я надеюсь, что ваша совесть чиста и передо мной. Потому что вы просите меня вскрыть старые раны и заставить их кровоточить снова. Я спрашиваю еще раз: вы уверены в том, что говорите?
— Уверен, — прошептал я.
— Я перезвоню вам, — сказал он и положил трубку.
Прошло пятнадцать минут, затем двадцать. Я ходил по комнате на костылях, потому что не мог сидеть сложа руки. Дважды я подходил к телефону, но не притрагивался к нему, боясь, что Лебэй будет звонить мне в то же самое время, и еще больше боясь, что он не позвонит совсем. Когда я подошел в третий раз, он зазвонил. Я схватил трубку.
— Привет, — прозвучал в ней сонный голос Элли, говорившей снизу. — Донна?
— Элли, это мне! — закричал я.
— Тебе так тебе, — произнесла Элли и положила трубку.
— Дэннис? — послышался затем еще более уставший голос Лебэя.
— Да, мистер Лебэй.
— Я позвонил ей, — после недолгой паузы сказал он. — Она велела мне говорить только от моего имени. Но она испугалась. Ты и я, мы оба виноваты в том, что старая женщина, в жизни никого не обидевшая и не имеющая ничего общего с твоим делом, сейчас плачет и не знает, куда деться от страха.
— У нас были уважительные причины.
— Ты уверен?
— Если бы я не был уверен, то не звонил бы вам, мистер Лебэй, — проговорил я. — Вы расскажете мне или нет?
— Да, — сказал он. — Но только тебе и никому, кроме тебя. Если ты расскажешь кому-нибудь еще, то я откажусь от своих слов. Ты понял?
— Да.
— Хорошо, — он вздохнул. — Прошлым летом, Дэннис, я в разговоре с тобой солгал тебе один раз, когда говорил о том, что я и Марсия почувствовали тогда. Мы лгали самим себе. Думаю, нам лучше было убеждать себя и дальше, что все это было только лишь дорожным происшествием.
— Маленькая девочка? Дочь Лебэя. Я до боли в руке сжал телефонную трубку.
— Да, — медленно произнес он. — Рита.
— Что произошло на самом деле, когда она подавилась?
— Моя мать иногда называла Ролли похищенным. Как в сказках про эльфов, которые похищают детей и оставляют взамен какую-нибудь вещь, — сказал Лебэй. — Я не говорил тебе об этом?
— Нет.
— Конечно, нет. Я говорил тебе, что твой друг был бы счастливей, если бы избавился от машины. Больше я ничего не мог сказать, потому что иррациональное… оно прокрадывается всюду…
Он замолчал. Я не торопил его. Он должен был сказать или не сказать. Проще некуда.
— Моя мать говорила, что пока ему не исполнилось шесть месяцев, он был просто чудесным ребенком. А потом… она говорила, что тогда прилетели эльфы. Она говорила, что они забрали ее чудесного ребенка и заменили его другим. Она улыбалась. Но никогда не говорила этого в присутствии Ролли, и ее глаза не улыбались, Дэннис. Я думаю… у нее не было иного объяснения тому, что он был так безудержен в своей ярости… и так неотступен в достижении своих простых целей.
У нас по соседству жил мальчик — я забыл его имя, — немного старше, который несколько раз избивал Ролли. Задира. Обычно он начинал с одежды Ролли: он спрашивал, сколько раз в году тот меняет носки и трусы. Ролли ругался, угрожал и лез в драку, а задира смеялся над ним, отталкивал Ролли своими длинными руками, пока не уставал или пока у Ролли не начинала течь кровь из носа. А потом Ролли сидел в углу и плакал, растирая по лицу слезы и кровь. И если мы с Дрю подходили к нему, то он жестоко избивал нас.
Однажды дом этого задиры сгорел дотла, Дэннис. Задира, отец задиры и младший брат задиры сгорели заживо. Младшая сестренка задиры получила ужасные ожоги. Тогда все подумали, что в их доме загорелась кухонная плита. Может быть, так все и было. Но сирены пожарных машин разбудили меня, и я не спал, когда Ролли забрался через окно в комнату, которую мы делили с ним. У него была сажа на лбу, и от него пахло бензином. Он увидел, что я лежу с открытыми глазами, и прошептал: «Если ты расскажешь, Джордж, то я убью тебя». И с той ночи, Дэннис, я пытался убедить себя, что он ходил посмотреть на пожар и не хотел, чтобы об этом узнали родители. Может быть, так все и было.
У меня пересохло во рту.
— Сколько лет было тогда вашему брату? — хрипло спросил я.
— Неполных четырнадцать, — с фальшивым спокойствием ответил Лебэй. — Год спустя в один зимний день он играл в хоккей, и паренек, которого звали Рэнди Фрогмортон, ударил клюшкой по голове Ролли. Ролли потерял сознание. Мы повезли его к врачу, и тот наложил ему не меньше дюжины швов на темени. Неделю спустя Рэнди Фрогмортон провалился под лед на пруду, где катался на коньках, и утонул. Правда, там стоял знак, указывающий на то, что в том месте был тонкий лед.
— Вы хотите сказать, что ваш брат убил всех этих людей? И намекаете на то, что он убил собственную дочь?
— Не то чтобы убил — так я никогда не думал. Она подавилась и умерла от удушья. Я только предполагаю, что он дал ей умереть.
— Вы говорили, что он переворачивал ее, пытался вызвать рвоту…
— Так говорил мне Ролли на похоронах, — сказал Джордж.
— Тогда почему…
— Позже мы с Марсией обсуждали это. Всего один раз, понимаешь? Ролли сказал мне: «Я взял ее за плечи и попытался вытрясти из горла кусок гамбургера, но он слишком глубоко застрял, Джордж». А вот Вероника сказала Марсии так: «Ролли поднял ее за ноги и попытался вытрясти из горла кусок гамбургера, но тот слишком глубоко застрял». Одну и ту же историю они рассказывали по-разному. И знаешь, о чем я подумал тогда?
— Нет.
— Я подумал о том, как Ролли залез в окно нашей спальни и прошептал: «Если ты расскажешь, Джордж, то я убью тебя».
— Но… почему. Зачем ему…
— Позже Вероника написала Марсии письмо, в котором намекала, что Ролли по-настоящему даже не пытался спасти их дочь. И что в самом конце он просто усадил ее обратно в машину. Вероника намекала на то, что он хотел… хотел, чтобы она умерла в машине.
Я не хотел говорить этого, но должен был сказать:
— Вы предполагаете, что ваш брат принес свою дочь в жертву? Что он совершал какой-то обряд человеческого жертвоприношения?
Последовало долгое, задумчивое, тягостное молчание.
— В обычном смысле слова — нет, — наконец проговорил Лебэй. — Так же нет, как я не предполагаю, что он сознательно убил ее. Если бы ты, Дэннис, знал моего брата, то ты понял бы, как нелепо подозревать его в колдовстве или в черной магии, или в договоре с демонами. Он не верил ни во что, кроме своих чувств… и, пожалуй, своих личных желаний. Я предполагаю, что действовал по какой-то… по какой-то интуиции… или по чьей-то чужой воле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});