Тысячеликий демон - Ростислав Левгеров

Мечеслав провел пальцами по ее щеке.

– Сегодня, сейчас, – произнес он.

– Сегодня, сейчас, – произнесла она.

Мечеслав начал раздевать ее, и девушка сразу же ощутила его спокойствие и уверенность. Прежде он волновался, и руки его дрожали; теперь прикосновения были мягкими и почти невесомыми.

Они сидели на ложе, друг против друга; он медленно снимал с нее одежды, обнажая юное тело – шелковистая кожа, крохотная родинка на шее, легкий, светлый пушок над розовым бутоном, – а она смотрела в его лицо. Взгляд его приобрел неизвестную ей прежде теплоту – теплоту любящего мужчины, а не страшащегося неизвестности и мучавшегося комплексами любовника. В его чертах, в улыбке, словно окутавшей ее отеческой заботой, промелькнули знакомые штрихи. И она не без смущения поняла, что влекло ее к нему – память о погибшем друге. И она подумала тогда, видит ли ее Девятко? Одобряет ли ее?

Наконец Мечеслав снял с нее всё, затем ловкими, размашистыми движениями рук разделся сам, оголив на удивление молодое, поджарое тело. Она с замиранием сердца оглядела его – на груди косой шрам, на левом плече вмятина, оставшаяся, по-видимому, от прошедшей насквозь стрелы. Мечеслав же, в свою очередь буквально пожирал девушку глазами, и его мужское достоинство налилось силой.

Он мягко привлёк девушку к себе и осторожно вонзил в нее свое орудие. В первый миг она с досадой испытала знакомые ощущения – боль и зуд, но постепенно это прошло, уступив место наслаждению. Наслаждение робко росло, точно первый цветок ранней весной, и вскоре расцвело яркими красками. Искра забылась в нарастающем экстазе, и теперь ей жгуче хотелось только одного – чтобы Мечеслав продолжал, продолжал любить ее. Она чувствовала его горячий стебель в себе, и это чувство было самым счастливым во всей ее жизни.

– Еще, еще! – шептала она. Со лба Мечеслава упала капля пота и потекла меж ее вздыбившихся, отвердевших грудей. – Еще!

Оргазм длился сладостно долго; девушка выгнулась, подобно пантере; задрожала, с силой стиснув его бёдра; оцарапала ему спину; взмокшие волосы разлетелись по подушке.

Семя Мечеслава обожгло ее, разлилось искрящейся лавой; она застонала, впитывая последние капли их близости, и обессилено раскинула руки. Мечеслав вынул ставший таким чувствительным член, тихо засмеялся и упал рядом.

– Кого бы ты хотел? – спросила Искра.

– Честно? Девочку.

– Девочку… – повторила она. – Я подарю тебе девочку, родной.

Сказав это, Искра поцеловала его. И удивилась, как искренне это у нее получилось.

Стоило князю Андрею ступить в пределы библиотеки, как к нему вышел Доброгост.

– У нас гость, ваше высочество.

– Гость? Кто же он?

– Он представился, как советник князя Военега Асмунд. Вон он, за столом.

– Хорошо, Доброгост. Можешь идти. И налей нам чего-нибудь, вина, например.

– Слушаюсь, ваше высочество. Книги, какие вы просили, я приготовил.

– Отлично.

Асмунд погрузился в чтение книг, которые принес Доброгост, и не сразу заметил князя.

– Я так и думал, что вы здесь, уважаемый Асмунд, палач его светлости Военега Красивого, то бишь Кровожадного.

– А, вы пришли, наконец! – Асмунд проворно вскочил и указал Андрею на кресло. – Простите, я занял ваше место.

Андрей, бросив полный неприязни взгляд на непрошеного гостя, со стоном уселся на кресло.

– А мне дадут возможность присесть? – поинтересовался Асмунд.

– А зачем?

– Ну, не выгоните же вы меня?

– Если б я мог, то давно бы уже так поступил. Вы себе не представляете, как мне хочется врезать вам по зубам, господин палач.

В этот момент появился Доброгост, держа в одной руке поднос с кувшином вина и двумя кружками, а в другой неся стул.

– Вы очень любезны, милостивый сударь, – с улыбкой сказал Асмунд, усевшись, и не дожидаясь разрешения, налив себе и князю красного. – Только разрешите уточнить: я не палач, я – слуга своего господина. Пыточных дел мастер, или, как говорит старина Лют-Кровопийца, мастер-дознаватель. В моем ведении разгадка тайн, заговоров и тому подобных вещей. А палачом можно назвать любого в Сечи: для них отрубить голову, либо посадить человека на кол – нехитрое дело. Итак, повторюсь, я – мастер-дознаватель (не скрою, мне нравится это выражение), и пришел к вам именно с этой целью.

– Неужели я уже успел насолить вашему красавцу? – спросил князь. – Может моя кривая рожа ему не по нраву?

– Нет, нет и нет! – воскликнул Асмунд. – Моё дело интересует только меня. Надеюсь, заинтересует и вас, князь.

– Значит, вы не собираетесь выворачивать мне руки и поджаривать пятки?

– Боже упаси! Разгадывать тайны, или, по другому, дознавать, не значит убивать. К тому же, у вас и нечего выворачивать-то. Но приступлю к делу. Вы, как говорят, основательно обосновались в библиотеке? Я угадал? Отлично. Тогда вот вам, возьмите это и прочтите.

С этими словами Асмунд протянул князю пергамент с предсказаниями Вышеслава.

– И что? – надменно спросил Андрей, прочитав.

– Вы знаете, кто автор этих строк?

– Кто?

– Вышеслав из Паучьего Камня.

– Он же умер два года назад.

– Но пергамент оставил. Мы нашли его у него в кабинете. – И Асмунд рассказал князю всё в подробностях, не забыв упомянуть о дереве с мертвыми воронами.

– Щеке, надеюсь, башку снесли? – спросил Андрей, явно заинтересованный услышанным.

– В первую очередь.

– Так ему, проходимцу, и надо.

– Ваше высочество, давайте не будем отвлекаться. Я же вижу – вы клюнули на мой рассказ. Что можете мне сказать?

Андрей молчал, раздумывая.

– Ага! – пристально разглядывая его, сказал Асмунд. – Вы тоже что-то знаете? Выкладывайте, не терзайте себя.

И Андрей решился, ибо виденное им существо, вкупе с неожиданной смертью Нестора, не давало ему покоя и служило причиной его дурного расположения духа. Асмунд буквально остолбенел.

– И вы так и не нашли вход в конуру архивариуса?

– Мы с Доброгостом обшарили все закоулки, перевернули все книги – ничего.

– Так. Это очень интересно. Надо бы этим заняться. Но давайте вернёмся к предсказанию. Можете вы мне точно сказать, был ли у Вышеслава сын?

– Конечно, был.

– Вот как! Расскажете о нём поподробней?

– Кажется его звали Вадим. Он был незаконнорожденным, рожден от связи с какой-то селянкой.

– Ясно. Торвенов и у меня хватает.

– Не представляю вас в постели с женщиной.

– Я люблю женщин и очень нежен с ними.

Андрей хрипло и отрывисто рассмеялся.

– Шутник, – сказал он. – Ну ладно. Что вам еще?

– Что-нибудь о Вадиме.

– Вадим, Вадим… а, вспомнил. Однажды он явился в тронный зал, и публично, в присутствии царя Блажена, потребовал у своего отца долю в наследстве. Дед, в смысле – Блажен, был так разъярен наглостью ублюдка, что тотчас упёк его в башню. Что с ним стало дальше – неизвестно, как и то, чем он занимался до этого и откуда пришел. Вышеслав вскользь упомянул лишь, что Вадим его… торвен. Может быть, это и не так.