Звездная река - Гай Гэвриел Кей

Брови Вэньцзуна быстро сошлись на переносице, потом он улыбнулся. «У императора благожелательная улыбка, – подумал Лу Ма. – Она может согреть, подобно лучу солнца».

– Мы действительно помним! Разрешаем вам говорить, командир Жэнь, – произнес император. Улыбка погасла. Вспоминал ли он вторжение в свой любимый сад, или его расстроил возникающий конфликт? Ма не имел представления. Ему очень не хотелось находиться в этом зале.

Молодой человек, который смотрел на него несколько минут назад, шагнул вперед, внешне совершенно спокойный. На нем была форма военного и сапоги, а не придворное платье и туфли. Ма не слишком хорошо разбирался в знаках отличия и не мог определить его ранг, но он был молод, и его ранг не мог быть таким высоким, чтобы он имел право выступать перед таким высоким собранием.

«Пусть лучше он, чем я», – подумал Лу Ма. Пока он смотрел и ждал, перед его мысленным взором промелькнула картинка, наполнившая его грустью: речка к востоку от их фермы, какой она должна быть сейчас, летним утром, когда лучи света проникают сквозь ветви деревьев.

Если ты долгие годы жил, путешествовал и сражался рядом с человеком, ты научился видеть в нем напряжение, каким бы неприметным оно ни было, каким бы невидимым для других.

Цзао Цзыцзи, стоя на краю зала среди стражников судьи, смотрел, как Дайянь вышел вперед. В неторопливости движений друга он прочел осознание того, как высоки сейчас ставки в этой игре.

Он сам боялся. Его роль и роль трех других стражников судьи была чисто символической. Они были сопровождающими, символами его ранга. Ван Фуинь оказал ему любезность, на этот день вернув ему старую форму и разрешив присутствовать.

Одного того, что у Цзыцзи к лодыжке сзади был привязан ремнем тонкий клинок без рукоятки, было достаточно, чтобы его казнили, если найдут. Сапоги не проверяли, его пугало не это. Клинок находился там на тот случай, если все пойдет совсем не так, и они с Дайянем окажутся в тюремной камере. Там нож пригодится. У него уже был такой опыт, но здесь все иначе. Здесь он выглядел бы глупо, сбрасывая сапог, чтобы достать крохотное лезвие. Просто он чувствовал себя лучше с оружием, даже бесполезным.

Ему не слишком хотелось присутствовать в этом зале. Его мозг, его желания работали не так. Да, он теперь мог бы рассказывать детям, если у него когда-нибудь будут дети, что он побывал в тронном зале Ханьцзиня, видел императора Вэньцзуна. Слышал, как говорит император. Может быть, это когда-нибудь поможет ему получить жену, хотя он не был уверен, что ему нужна женщина, для которой было бы так важно, что он просто стоял на краю зала рядом с мраморной колонной.

Глупые, глупые мысли! Нет, он здесь потому, что понимает: Дайянь благодарен друзьям за поддержку. Поэтому он смотрел, и судья тоже, как Дайянь готовится – во второй раз – приступить к осуществлению того, что задумал старый, почти слепой человек.

Амбиции и мечты сажают тебя за стол, чтобы пить вместе с неожиданными компаньонами. Чашки наполняются снова и снова, ты пьешь, и тебе кажется, будто ты меняешь мир.

Он смотрел, как Дайянь выполнил обряд тройного коленопреклонения, как солдат, а не как придворный: с уважением, но без лоска. Он не притворялся тем, кем он не был. Здесь это не сработает.

Цзыцзи услышал, как его друг заговорил спокойно и прямо.

– Великий повелитель, я могу подтвердить: о том, что ваш достойный посол услышал на северо-востоке, говорят на западе в казармах и в деревнях выше Шуцюяня. Действительно говорят, что Восточная столица пала под натиском алтаев.

Цзыцзи посмотрел на первого министра и евнуха рядом с ним. Дайянь не мог это сделать. А Цзыцзи мог, стоя сзади. Слова Дайяня были прямым опровержением слов У Туна. Первый министр слишком хорошо владел собой, чтобы выдать свою реакцию. Ее не мог заметить издалека человек, который его не знает. «Однако рот евнуха сжался в тонкую полоску, похожую на лезвие кинжала», – подумал Цзыцзи.

Тогда заговорил император Катая, обращаясь прямо к Жэнь Дайяню, который родился вторым сыном мелкого служащего управы на западе. Он сказал:

– Откуда вам это известно, командир Жэнь?

Дайянь сделал глубокий вздох, чтобы успокоиться. Ему нужно быть более хладнокровным. Но может закружиться голова, если хотя бы на секунду задуматься о том, что к тебе напрямую обращается обладатель мандата богов с церемониальным головным убором на голове в своем тронном зале. Ему нельзя размышлять об этом, как и думать о своем отце.

– Я сам там был, великий повелитель, – ответил он. – Когда меня отправили служить на запад с моими солдатами, я счел необходимым узнать все, что можно, о происходящем на границе Золотой реки.

– Вы сами переправились через реку?

– Да, мой повелитель.

– На земли сяолюй?

– Да, мой повелитель.

– Сколько человек было с вами?

– Я был один, мой повелитель. Я делал вид, будто хочу заняться контрабандой соли.

– Но это же незаконно, – сказал император.

– Да, светлейший повелитель.

Вэньцзун задумчиво кивнул, словно получил подтверждение чему-то важному. Дайянь подумал о том, что запертый в своем дворце император очень остро чувствует, что от него скрывают информацию. Он даже не знал об Эригайе. Поэтому это утро так много значило.

Он старался не смотреть в ту сторону, где стоял первый министр. Именно первая жена Кай Чжэня пыталась убить Шань. Но горькие хитросплетения жизни и политики привели к тому, что в это утро они с первым министром стремятся к одной цели.

– И вы верите в эти слухи насчет Восточной столицы… вы считаете, что это правда? – император нахмурил брови.

– Я не мог решить, мой повелитель. До сегодняшнего утра. Я не знал, что скажет уважаемый посол. А теперь… да, мой повелитель. Ваш слуга считает, что это правда. Эти известия пришли к нам и от алтаев, и от сяолюй.

– Погодите, – это произнес Кай Чжэнь. Это означало, что Дайяню придется посмотреть на него. Он повернулся, придав бесстрастное выражение своему лицу. – Если вы не знали, что доложит посол, почему вы вообще оказались здесь?

Старик предупреждал его, что это произойдет. Старик почти расписал все происходящее, как вечернее представление театра. Но только они сейчас не в театре.

Дайянь ответил:

– Мой господин, я рассказал главному судье, как другу, которому доверяю, о том, что я узнал на северном берегу. Он сообщил мне, что посланник императора должен вернуться в Ханьцзинь. И настоял, чтобы я попросил разрешения и приехал сюда, предложил мне место в своем отряде, на тот случай, если мои сведения важны. Надеюсь, я не нарушил правил.

Проблема могла возникнуть при расчете времени, если бы кто-то внимательно просчитал его: эти сведения не могли так быстро попасть на восток, а потом обратно на запад, если не использовать запрещенную птичью почту. Но старик был совершенно уверен (он всегда был уверен), что время никто не проверит. Во всяком случае, не успеет проверить вовремя.