Смерть консулу! Люцифер - Жорж Оне
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Граф молча обнял её и прижал к своему сердцу.
— Если кто может ещё спасти его, то это ты, Антуанета, — сказал он взволнованным голосом.
Долго ещё после того сидел граф со своей племянницей у камина, обсуждая подробности путешествия и шансы на успех.
Вольфсеггом руководило только одно стремление — надежда спасти своего любимца; но у Антуанеты к этому мотиву примешивались и другие, не менее сильные побуждения. Влияние Цамбелли не прошло бесследно; в ней опять заговорила жажда приключений и более широкой деятельности; также не последнюю роль играло честолюбивое желание заслужить похвалу и уважение дяди. Придуманный план мог доставить ей возможность достигнуть всего этого.
Граф Вольфсегг как бы для успокоения своей совести высказал ещё несколько возражений, но настолько слабых и неубедительных, что Антуанета без труда опровергла все его доводы.
Таким образом, поездка в Париж молодой графини была окончательно решена.
Глава V
После сильных нравственных потрясений всегда наступает пора тупого спокойствия и равнодушие. Магдалена и её мать, опомнившись от первого горя, через три дня настолько освоились со своим несчастьем, что уже в состоянии были приняться за свои обычные занятия. Эгберт не сказал им, как ему удалось отыскать несчастного старика, но передал им от него небольшую записку, в которой тот умолял их не наводить о нём никаких справок и считать его умершим до более счастливых дней. Жена и дочь Армгарта безусловно подчинились этому желанию, зная, что слухи о нём скорее затихнут и его убежище будет безопаснее, если они будут вести себя таким образом, как будто он умер или пропал без вести, потому что, делая попытки отыскать его, они неизбежно наведут сыщиков на его след.
Полиция больше не беспокоила их ни обысками, ни допросами. Неизвестно, были ли они обязаны этим влиянию графа Вольфсегга, или тому, что в высших сферах решено было, что не стоит добиваться истины там, где уже не было возможности что-либо исправить или изменить. Могла тут действовать и боязнь со стороны полиции, что если дело получит огласку, то могут открыться различные злоупотребления по управлению как со стороны мелких чиновников, так и их начальства. Таким образом, по той или другой причине общество осталось в полном неведении относительно подробностей происшествия в гостинице «Kugel»; говорили только, что Армгарт проиграл там значительную сумму денег и пропал без вести.
Несколько дней спустя граф Вольфсегг нанёс визит жене Армгарта и о чём-то долго беседовал с ней втайне от Магдалены, которая должна была удалиться в это время из комнаты по его просьбе. Затем граф прошёл в нижний этаж к Эгберту.
— Я только что был у госпожи Армгарт и старался по возможности успокоить её относительно последствий поступка её мужа, хотя несомненно, что секретарь самым бессовестным образом обманул моё доверие. Если бы ваша мать была жива, Эгберт, я не смел бы показаться ей на глаза. Привести в её дом такого человека!..
— Не судите о нём так строго, граф. Не зная, как выйти из затруднительного положения, он потерял голову, а тут подвернулся искуситель.
— Да, Цамбелли может всякого обольстить своим дьявольским красноречием.
— Я не на шутку испугался, — сказал Эгберт, — когда узнал, что в моё отсутствие шевалье был у секретаря и долго беседовал с ним. Я сознаю, что не имею права относиться с такой неприязнью к человеку, который не сделал мне никакого зла, но не в силах преодолеть себя. Я чувствую какое-то странное беспокойство, когда встречаюсь с ним.
— А я так вполне убеждён, что человек не только вправе, но и должен до известной степени руководствоваться своими симпатиями и антипатиями в сношениях с людьми, так как они редко обманывают нас.
— Но тогда разум уже не будет играть никакой роли в нашей жизни. В подтверждение этого я приведу вам пример, из которого можно ясно видеть, до какого абсурда мы можем дойти под влиянием антипатии. Шевалье произвёл на меня тяжёлое впечатление с самого первого момента нашей встречи, и я, не имея никаких данных, кроме мелких фактов, которые я произвольно истолковал в известном смысле, пришёл к твёрдому убеждению, что этот человек тем или другим способом причастен к убийству и ограблению Жана Бурдона. Я теперь с ужасом вспоминаю об этом и дал себе слово не поддаваться более моим личным ощущениям, не проверив их надлежащим образом.
Но граф, к удивлению Эгберта, спокойно выслушал его.
— У вас слишком мягкое сердце, мой милый друг, — сказал он. — Вы напрасно упрекаете себя; ваше подозрение разделяют и другие люди. Барон Пухгейм и я сам почти убеждены в этом.
— Вы, граф! — воскликнул Эгберт. — А этот крестьянин?..
— Флориан давно выпущен из тюрьмы. Он действительно нашёл в поле красный шёлковый кошелёк Бурдона. Убийцам, вероятно, не нужна была горсть золотых; они взяли письма и бумаги, а кошелёк бросили. Весьма вероятно, что это сделал Цамбелли, если он участвовал в убийстве, чтобы отвлечь от себя подозрение.
— Почему вы не заявили об этом на суде?
— Потому, мой дорогой Эгберт, что предположения в таких делах не имеют никакого значения. Жан Бурдон сделался жертвой великой борьбы, которую Наполеон ведёт против целой Европы, не он первый и не он последний. Цамбелли в данном случае хотел услужить французскому правительству. Счастье Бонапарта научило его не пренебрегать никакими средствами для достижения цели.
— Не имеете ли вы, граф, каких-нибудь известий о сыне несчастного Бурдона? — спросил Эгберт, чтобы переменить тему разговора, так как не хотел возобновлять старых споров о политике.
— Нет, он не ответил мне на письмо, в котором я подробно сообщал ему о смерти его отца. Я даже не знаю, получил ли он это письмо; французская почта вскрывает все письма, адресованные из Австрии в Париж. Впрочем, я скоро надеюсь получить относительно этого самые точные сведения, потому что на днях моя племянница едет в Париж.
— Графиня Антуанета!
— Да, представился очень удобный
