Диалоги - Диас Назихович Валеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Г р о м к и х. Да-да, хотеть, но не мочь…
Б о р и с С е м е н о в и ч. Мочь, иметь возможности, но не хотеть… Бывает и такой вариант.
Г р о м к и х. Если бы знать, где выход? Хотеть, но не мочь, но где выход?
Б о р и с С е м е н о в и ч. Конечно, поиски смысла индивидуального существования упираются, в общем-то, в вопрос о том, куда идет человечество в целом. Во что верить, к чему стремиться?! Одни полагают, что можно спасти душу, только вырвавшись напрочь из мира, уйдя в себя. У других, напротив, — отказ от собственной индивидуальности. Высшее счастье — раствориться в массе, быть как все, чувствовать, как все. А выход?.. Мне кажется, сейчас перед миром стоит только одна альтернатива. А выход?.. Это главный вопрос человеческого существования!.. Там, где свободное развитие каждого станет условием свободного развития всех, социальные роли конечно же перестанут восприниматься человеком как навязанные ему извне… Выход есть! И только один, вообще-то, ибо иначе… Марксова формула сейчас еще острее звучит. Только путь к ней труден. Мы порой как-то забываем, не отдаем себе отчета, что цель-то эта очень серьезна.
Г р о м к и х (поднимаясь). Да, странный и неожиданный разговор состоялся у нас с вами, Борис Тихонович.
Б о р и с С е м е н о в и ч. Семенович.
Г р о м к и х. Извините… Да, Борис Семенович. Но вам легче! Вы здесь, в этой больнице, сами ежедневно не становитесь перед выбором.
Б о р и с С е м е н о в и ч. Мое дело — лечить людей. Лечить! Лечить то, что вы… В частности, и вы порой, к сожалению, разрушаете! Извините.
Г р о м к и х. Простите, этот упрек я не могу принять! Все на свете требует для своего существования силы. Дурное и хорошее одинаково ничтожно, когда бессильно. В теории сила дается логикой. Но другое дело — практическая жизнь. Вы говорите, выбор? Но дает ли реальная жизнь человеку возможность этого самого выбора?!
Б о р и с С е м е н о в и ч. В принципе всегда есть возможность выбора!
Г р о м к и х. В принципе? А в жизни? Через мой кабинет ежедневно проходят сотни людей. Причем каждый из них не просто человек, он прежде всего носитель определенных отношений и интересов, и я сам при этом также не что иное, как олицетворение определенных экономических и политических категорий!.. Сотни решений каждый день. Больших, важных, второстепенных — всяких! Но иногда я думаю, я ли, понимаете, я ли принимаю эти решения? Чем сложнее деятельность, в которой участвуешь, тем больше всякого рода противоречий. Клубок их иногда словно тоже что-то живое, но безличное. Словно какое-то существо со своим разумом и со своими целями. (Взрываясь.) И именно оно — это существо… А мы, мы так… Так! Здесь ключ к проблеме! Здесь столкновение! В конце концов, мы все Ахматовы!
Б о р и с С е м е н о в и ч. Но именно овладение безличными нормами и ценностями, власть над ними…
Г р о м к и х (перебивая). Какая власть?! Формально обозначенное разделение труда с набором подробных инструкций. Формальные каналы коммуникаций. Ясно прочерченные линии подчинения. Каждое событие заранее категоризировано. То или иное решение, которое я, допустим, принимаю, заключается лишь в том, что я отношу проблему к какой-то категории, подбирая для нее одну из возможных альтернатив.
Б о р и с С е м е н о в и ч. Как бы вы ни объясняли, но в моральном плане…
Г р о м к и х. Что? Что в моральном плане?
Б о р и с С е м е н о в и ч. Вы извините меня, но поскольку разговор принял такой оборот… Вы, очевидно, пытаетесь снять с себя ответственность за какие-то важные стороны своей деятельности… Вы извините.
Г р о м к и х. Да, пытаюсь! Глядя со стороны, дорогой доктор, легко рассуждать!.. Степень талантливости исполнения роли имеет, конечно, значение. Но главное-то, дорогой доктор, главное-то сама роль! Главное-то — я ли, гендиректор Громких, управляю, я ли, гендиректор Громких, принимаю решение? И я ли?!.. Понимаете, я ли в данном случае сказал Ахматову, что он не существует?! Я ли?!
Б о р и с С е м е н о в и ч. Отказ от ответственности равносилен моральной капитуляции.
Г р о м к и х. А нести груз ответственности за события, которые ты реально не можешь предотвратить?!
Б о р и с С е м е н о в и ч. Простите меня… Но если, желая оправдать себя, Александр Данилович, человек объясняет свои беды злым роком, он подчиняет себя року. Если же он принимает всю ответственность за себя, он тем самым отстаивает и свои человеческие возможности.
Г р о м к и х. А мера этих возможностей? Мера?
Б о р и с С е м е н о в и ч. От этой меры и от желания, собственно, и зависит, может ли человек повлиять на судьбу того, от чего он неотделим. Конечно, того, кто ввязывается в безнадежные дела, называют безумцем. Но этот безумец, определивший свою позицию, выбирает, в сущности, между тем, быть ему самим собой, быть ему вообще или не быть. Разве так уж мала эта ставка?
Г р о м к и х. Не знаю, не знаю.
Б о р и с С е м е н о в и ч. Правда, очень часто мы сами убеждаем себя в безнадежности того или иного дела… Просто чтобы не ввязываться в борьбу.
Г р о м к и х (после паузы). О создавшейся ситуации вас проинформировал Ахматов?
Б о р и с С е м е н о в и ч. Я старый человек. Да и кроме того, моя профессиональная обязанность знать и эту сторону жизни…
Молчание.
Г р о м к и х. Помню, в детстве, пятеро парней избивали одного. Ногами, колом, вырванным из забора… Все, что я сделал, было бесполезно. Я не спас его. Не сократил даже его мучений… Но, во всяком случае, здесь вы правы, я все-таки не стал соучастником преступления… Ставка не мала, конечно.
Молчание.
Кто знает, может, главный выбор… Это что? История болезни Ахматова?
Б о р и с С е м е н о в и ч. Да.
Г р о м к и х (беря в руки бумаги). А может, это… история и моей болезни?.. (Швыряет бумаги.) Выбор…
Б о р и с С е м е н о в и ч. Вас что-нибудь беспокоит?
Г р о м к и х (усмехаясь). Вы на каждого человека смотрите как на пациента?
