Битва колдуньи. Сага о мечах - Елизавета Дворецкая

Сбылось… Сумасшедший Квитт действительно умеет приносить жертвы! Торбранд чувствовал себя заключенным в какие-то невидимые оковы, но это было просто ощущение его человеческой слабости рядом с силой бога. Покой был полон этой силой, и она стояла в нем, как неподвижный упругий ветер, так что дышать было трудно, но каждый вздох казался необычайно живительным. Спящие хирдманы невольно вдыхали силу будущих побед, и она растекалась по их жилам, чтобы потом в битве вдруг вскипеть и выплеснуться бурным потоком.

Больше никто в покое не проснулся, не пошевелился, а Торбранд уже не знал, сон это или явь. Вернее всего, грань сна и яви, ясности и безумия, где и происходит встреча человека с божеством.

Повелитель Битв сел на край лежанки и дружелюбно кивнул Торбранду. Взгляд единственного глаза Одина был подобен раскаленному острию копья, и Торбранд отвел глаза, не в силах смотреть в лицо богу. Воздух между ними дрожал, как прозрачная грань пламенного язычка, где горячее всего. Края серого плаща Властелина, сотканные из тумана, расплывались во тьме. Отец Ратей принес с собой сюда часть своего, высшего, мира и сам оставался в нем. Он был словно серая туча, таящая молнии; не белая, не черная, не золотая, а серая, туманная, таинственная, почти неуловимая для человеческого глаза. Даже сидя рядом с ним, Торбранд был бесконечно далек от Повелителя.

– Приветствую тебя, Торбранд сын Тородда! – тихо произнес Властелин, но каждое слово отдавалось в душе конунга и звенело, как горное эхо.

«И я приветствую тебя, Властелин!» – хотел ответить Торбранд, но язык его не слушался. Однако Отец Ратей снова кивнул, будто услышал.

– Я доволен твоей жертвой! – продолжал Один. – Давно я не получал сыновей конунга, и кровь его была сладка мне и Девам Битв. Я пошлю их на помощь тебе. Они укроют щитами тебя и твоих людей, а мечи их будут без пощады сносить головы квиттам. Я дам тебе достойное оружие для начала битвы.

В руке Отца Павших вдруг оказалось копье. Его длинный наконечник мерцал голубоватым светом, а на древке сплетались руны девяти миров, как на посохе колдуна.

– Отныне оно твое и будет принадлежать твоему роду! – сказал Властелин. – Оно принесет тебе победу в любой битве, но на него наложено заклятье. Его не должно направлять на то, из чего была сделана цепь Глейпнир. Это заклятье добавил мой сын Тюр, чтобы его племя имело хоть какую-то надежду на спасение. Покажи, Торбранд сын Тородда, достаточно ли ты мудр и сведущ, чтобы владеть моим копьем!

Отец Богов усмехнулся в густую белую бороду, а по спине Торбранда пробежал озноб. Всякого, кто состязается с Одином в мудрости, ждет смерть, поскольку поражение неизбежно. Велик же будет его позор, если он не сумеет ответить на вопрос! И не видать ему тогда милости Отца Побед и чудесного копья, и любые жертвы будут напрасны.

– Перечисли, из чего была выкована цепь, из-за которой мой сын Тюр лишился руки, – предложил Один, пряча в бороду насмешку.

Теряясь от волнения, Торбранд с лихорадочным усилием принялся вспоминать.

– Цепь Глейпнир была выкована из… из женских бород… – Сначала ему вспомнилось самое диковинное и нелепое. – Из птичьей слюны, из рыбьего дыхания… Из медвежьих жил…

Властелин Битв благосклонно кивал в ответ на каждое названное диво, и Торбранд постепенно набрался уверенности. Он помнил, что волшебная цепь была составлена из шести сутей. Четыре он назвал. Еще что-то было связано с Фрейей, он даже думал в детстве, что это она дала… Шум кошачьих шагов! И потому кошки бегают неслышно…

– И что же было последним? – спросил Один.

– Последним… – Торбранд лихорадочно пытался собрать в кучу и удержать в голове все уже названное, отыскать хоть на дне морском шестую суть, но она ускользала, не давалась. Это что-то огромное, несокрушимое, то самое, что придало цепи прочность, когда остальные части сделали ее обманчиво легкой и мягкой…

Повелитель Битв насмешливо улыбался, как будто дразнил Торбранда скрытой частью мудрости, которая ему не давалась. О, сам-то Властелин знает все, он, отдавший в залог свой глаз! Глаз… источник Мимира… великаны… горы…

– Корни гор! – с облегчением выдохнул Торбранд, и у него было такое чувство, как будто он чудом удержался на краю пропасти.

Властелин Битв снова улыбнулся.

– Ты почти так же мудр, как и храбр, Торбранд сын Тородда! И в награду я дам тебе еще один совет. Он касается того, что лежит у тебя в изголовье.

Торбранд вспомнил золотого дракона, и Властелин кивнул.

– Это обручье – немалое сокровище. Но в нем таится Сила, а значит, оно – оружие. А оружием нужно уметь владеть. Я советую тебе хранить это обручье, но не надевать его. Никому не дари его и не давай, пока не настанет крайняя необходимость. Расстанься с ним только тогда, когда тебе будет казаться, что ты купил в обмен на это обручье целый мир. И что-то говорит мне, что ты отдашь его женщине…

В голосе Отца Павших звучала усмешка, но тут же он снова стал серьезен и суров.

– Я вижу, ты достоин владеть моим копьем! – сказал он. – Бейся же им так, чтобы сам Браги почел твои подвиги достойными песен! Пусть твой сын гордится тобой!

– Сын? – Торбранд вскинул голову, в невольном изумлении посмотрел в глаз Властелина, но тот сам отбросил человеческий взгляд.

Какой сын? Когда, от какой матери он родится, каким будет? Узнать это сейчас было важнее самой победы.

Но Властелин не прибавил больше ни слова. Когда Торбранд поднял глаза, старика в сером плаще уже не было рядом с ним. Только копье стояло возле стены и его длинный наконечник поблескивал в полутьме таинственным голубоватым светом.

– Они будут здесь не позднее завтрашнего утра! – возбужденно рассказывал Хродмар Удачливый.

На длинной шерсти его медвежьей накидки повисли прозрачные капли первого весеннего дождя, светлые волосы намокли и липли ко лбу, под глазами темнели тени, на бледном лице мелкие рубцы отчетливо розовели и были более заметны, чем обычно. Но, несмотря на все эти признаки усталости, Хродмар был воодушевлен ожиданием близкой битвы и сделался непривычно разговорчив. Едва шагнув через порог гридницы, он пересказывал свои новости уже в третий раз, начав чуть ли не в воротах:

– Мы видели их стоянку. Они боятся, что мы перебьем их при высадке, поэтому думают оставить свои корабли за дневной переход отсюда, возле Утиного фьорда. Я думаю, конунг, надо послать туда часть людей и попробовать увести корабли, когда войско Стюра двинется сюда и отойдет от них подальше.

– Правильно! Я тоже сделал бы так! – восхитился Кольбейн ярл, и хирдманы ответили дружным гулом одобрения.

– Правильно. Незачем давать им возможность отступить, мы перебьем их прямо здесь, – сказал Торбранд конунг. – Нет лошадки – не нужно и уздечки. А корабли нам понадобятся потом, когда будем вывозить добычу.

Прежде чем продолжить, Хродмар на несколько мгновений задержал взгляд на копье в руках конунга. Уже два дня Торбранд не расставался с ним ни днем, ни ночью и был прав – один вид копья Властелина подбадривал дружину и внушал несокрушимую веру в победу. Об их победе над Стюром будут слагать песни все скальды Морского Пути! Возбуждение Хродмара быстро передавалось всем – войско фьяллей уже не первый месяц искало и ждало этой битвы.

– На их стоянке я видел три стяга, – рассказывал Хродмар. – Самого Стюра, Лейрингов и северного Квиттинга, тот, что мы уже видели.

– Ингстейн хёвдинг. – Торбранд кивнул. – И ты уверен, что там не было восточных квиттов и… и слэттов?

– Если бы там был хоть один «ворон» на полотне или на море, я бы его не пропустил! – Хродмар решительно мотнул головой. – Но их там не было! Стюр не дождался помощи от слэттов!

– Стюр поставил свой стяг в середине?

– Нет, справа, со стороны берега.

– Я поставлю свой стяг против его, – сказал Торбранд.

– И отец пойдет вслед за сыном! – добавил Асвальд Сутулый. Торбранд уверенно кивнул и качнул в руке копье Властелина.

Уже к рассвету войско фьяллей выстроилось на равнине, где морской ветер еще раскачивал на ветке дуба жертву Отцу Ратей. Речь Торбранда конунга к войску была краткой.

– Один и Тор отдадут нам победу! – уверенно объявил он и показал сверкающим наконечником копья на юг, где ждало своей участи невидимое за лесом войско Стюра конунга. – Мы сбросим квиттов в их собственное море, и пусть негодяев там пожрет их собственный Большой Тюлень! Тор и Мйольнир! Копье Властелина поведет нас!

Над лесом взвился столб дыма, сразу за ним еще два. Это оставшиеся в лесу хирдманы Хродмара подавали знак о приближении квиттингского войска. Три дыма означали три стяга.

И почти сразу на склоне дальнего холма показались передовые отряды Стюра. Человеческие фигуры издалека казались крохотными точками; этих точек высыпа́лось из леса все больше и больше, и вот они слились в густую темную тучу. Фьялли ждали противника на равнине, поскольку во всей окрестности не было другого открытого пространства, способного дать простор восьми или девяти тысячам человек. Торбранд и Стюр знали, что эта битва решит их судьбу, принесет победу или поражение их державам, и каждый из конунгов хотел сделать богов и людей свидетелями своей доблести.