Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. [1944-1945] - Леонид Леонов

В течение нескольких ночей под прикрытием темноты, в полной тишине войска занимали указанные им позиции на плацдармах. Все плотнее становились боевые порядки. Траншеи, блиндажи, огневые позиции артиллерии и минометов перемежались наблюдательными пунктами, укрытиями танков и автотягачей, складами боеприпасов. Казалось, нет ни одного свободного метра земли.

Командующие и члены Военных советов, командиры и политработники почти все время находились среди войск, проверяли готовность к наступлению всех средств борьбы, знание каждым бойцом первого эшелона своих задач.

…Ночь на 16 апреля. Вместе с командующим фронтом маршалом Г. К. Жуковым, командующими артиллерией и бронетанковыми войсками генералами В. И. Казаковым, Г. А. Орлом и начальником тыла Н. А. Антипенко едем на наблюдательный пункт командующего 8-й гвардейской армией генерала В. И. Чуйкова. Ночь темная и безветренная. Изредка тишину нарушают разрывы снарядов и мин противника, ответные выстрелы наших отдельных орудий, специально выделенных для этой цели. Враг явно нервничает. Небо беспрерывно расцвечивают ракеты, освещая наш передний край.

Казалось, время остановилось в ожидании «Ч» — минуты начала артиллерийской подготовки. Присутствовавшие на НП нетерпеливо посматривали на часы, сверяли их друг у друга. Наконец, стрелки часов подошли к 4 утра. Генерал Казаков обратился к командующему фронтом:

— Товарищ командующий, разрешите дать условный сигнал.

— Добро!

— Родина! — скомандовал в микрофон Казаков.

В одно мгновение заполыхало небо, вздрогнула земля. Тысячи орудийных и минометных стволов, залпы сотен «катюш» обрушили на врага сокрушающий огонь. Тысячи самолетов авиации дальнего действия маршала авиации А. Е. Голованова, генерал-полковника С. И. Руденко сбрасывали свой смертоносный груз на укрепления и огневые позиции неприятеля. Это был невиданный по своей мощи удар, перед которым не могли устоять никакие железобетонные укрепления.

Еще не закончилась авиационно-артиллерийская подготовка, а уже вплотную к передовым траншеям подошли танки и самоходно-артиллерийские установки сопровождения пехоты. Стали на свои боевые позиции орудия сопровождения и прямой наводки. А из района высоты 66, что юго-западнее Кюстрина, предутреннюю мглу внезапно разорвал слепящий свет более сотни мощных прожекторов, освещая нашим воинам путь победоносного наступления. Стало светло как днем.

В ударных колоннах послышались голоса:

— Приготовиться к атаке!

— На штурм! Даешь Берлин!

Под грохот канонады парторг роты Алексеев и комсорг Рощин написали листовку-«молнию», которую бойцы передавали из рук в руки и о которой потом писали во фронтовой газете.

«Товарищи! — говорилось в этой листовке. — До атаки осталось 20 минут… Мы, Алексеев и Рощин, идем направляющими, по сигналу поднимаемся первыми. Не отставайте от нас! Мы ворвемся в первую траншею. Вы — за нами, поддерживайте нас! Немцы не устоят перед нами. Нужно не отставать, а преследовать врага по пятам. Будьте готовы!»

На НП прильнули к биноклям. Под могучий аккомпанемент артиллерии, перенесшей огонь в глубину обороны противника, при ярком свете прожекторов стальная лавина танков и штурмующих батальонов двинулась на укрепления врага.

— Первая полоса обороны противника преодолена! — поступает радостное сообщение.

Но через некоторое время по телефону докладывают:

— Ворваться с ходу на основную линию обороны врага — Зееловские высоты — не удалось… Враг оказывает бешеное сопротивление, ведет убийственный огонь из неподавленной артиллерии, пулеметов, кругом мощные минные поля, многорядье проволочных заграждений…

Первое огорчение. Следовавшие одно за другим донесения говорили о том, что на Зееловских высотах враг сосредоточил огромное количество артиллерии и минометов, привлек сюда массу зенитной артиллерии из берлинской ПВО, до предела насытил боевые порядки опасным оружием ближнего боя, в основном противотанковым — фаустпатронами. Все это было искусно замаскировано, укрыто от авиации и артогня и теперь введено в действие.

Расчет фашистского командования был ясен: наши наступающие войска захлебнутся в шквале их огня, завязнут в канавах и болотах, не одолеют крутых скатов высот.

Положение осложнялось. Маршал Жуков усилил удары авиации, артиллерии. Однако и это не принесло желаемых результатов — ворваться на Зееловские высоты не удалось. Сквозь густую пелену дыма и пыли в бинокль просматривались лишь сплошные всплески артиллерийских выстрелов противника и густые разрывы снарядов и мин на подступах к высотам и на самих высотах. Наши герои — гвардейцы Сталинграда — вынуждены были залечь. План наступления срывался. А тут еще поступила шифротелеграмма Верховного Главкомандующего: «Гитлер плетет паутину в районе Берлина, чтобы вызвать разногласия между русскими и союзниками. Эту паутину нужно разрубить путем взятия Берлина советскими войсками… Мы это можем сделать, и мы это должны сделать».

Требовались необычные, решительные меры. Было принято решение ввести 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии непосредственно в боевые порядки первого эшелона и вместе с пехотой таранить оборону врага, усилить удары артиллерии и авиации, уплотнить боевые порядки.

По пояс в весенней воде, через болота, каналы и водосбросы упорно пробивались наши мужественные пехотинцы, выискивая малейшие щели в обороне врага, ломая его сопротивление. Саперы и танкотралы под убийственным огнем врага прокладывали путь в минных полях и проволочных заграждениях. За ними устремились танкисты и самоходчики, увлекая за собой штурмующую пехоту, пробивая одну за другой бреши в обороне неприятеля, преодолевая кручи, штыком и гранатой, снарядом и гусеницей метр за метром пробиваясь вперед и вперед.

Протараненная в центре, обойденная с севера войсками 3-й и 5-й ударных и 2-й гвардейской танковой армий, неприступная Зееловская твердыня пала. Враг начал пятиться к Берлину.

Вдоль дорог уже стояли щиты с плакатами-призывами:

«До Берлина 50 км. Быстрее вперед!»

«До Берлина осталось 30 км. Вперед, товарищи, вперед!»

Нелегки были эти последние километры. Но ничто не могло уже остановить могучую лавину советских войск. Охваченные азартом боя воины рвались к Берлину, стараясь опередить друг друга. Шло невиданное боевое соревнование подразделений, частей и соединений.

Военный совет зорко следил за ходом боя, вникая во все его сложные перипетии. На НП непрерывно раздавались звонки телефонов, поступали радиограммы, донесения, доклады. Боевое напряжение возрастало.

Танки с мотопехотой и стрелковые дивизии усиливают натиск. С юга успешно наступают подвижные части 1-го Украинского фронта… На севере форсировали Одер войска 2-го Белорусского фронта и вместе с 1-й армией Войска Польского продвигаются на запад и северо-запад.

Разведчики докладывают радиоперехваты передач противника. Приказы Гитлера призывают и угрожают: «Всякий отступающий будет расстрелян на месте!», «Сдача в плен — измена!», «На защите Берлина — стоять насмерть!». Сообщалось о расстреле 18 солдат, пытавшихся сложить оружие, о казни семей 28 солдат, сдавшихся в плен. Гитлер не жалел крови своего народа, пытаясь оттянуть час своей гибели.

А советские солдаты теснили противника все ближе и ближе к Берлину. 20 апреля первые тяжелые снаряды батарейцев капитана Решетова и майора Демидова взорвались в районе имперской канцелярии. Это было в 13.00, а в 15.00 открыла огонь по Берлину уже вся дальнобойная артиллерия.

Под вечер 20 апреля выезжаю в 5-ю ударную армию. Весенний ветер бросает в лицо запах гари. Молодая апрельская листва пожухла от огня и дыма, покрылась густым слоем копоти. Ночь застает меня в лесу в одном из полков. Несмотря на усталость от напряжения дневного боя, бойцы возбуждены: завтра с утра начнется непосредственный штурм Берлина.

23 апреля Москва салютовала воинам 150-й и 171-й дивизий 3-й ударной армии генерала Кузнецова, первыми ворвавшимися в Берлин. Велика была радость воинов этих дивизий и всего фронта! Несмотря на ожесточенные уличные бои, на стенах домов, на заборах и афишных тумбах города появились надписи краской, мелом, углем: «Москва салютует героям!», «Вперед к рейхстагу!», «Берите пример с гвардейца Юникова. Он здесь один сражался против семерых и победил».

Салют Москвы окрылил бойцов. Они сражались с еще большим упорством.

Бои в Берлине требовали особых тактических приемов. Были созданы штурмовые группы, в которые вошли лучшие командиры, бывалые солдаты. Они учили молодых воинов, как надо бить врага, выкуривать его из домов, подвалов, с чердаков, очищать улицу за улицей, занимать кварталы.

24 апреля член Военного совета 1-й танковой армии Н. К. Попель докладывал о героическом подвиге штурмовой группы младшего лейтенанта Таганцева, первой прорвавшейся к Силезскому вокзалу. Противник встретил группу сильным огнем всех видов оружия из окон, подвалов, чердаков. Лобовая атака не удалась. Таганцев повел свою группу в обход привокзальной площади, проскочил зону огня и ворвался в здание со стороны перрона. Замешательством противника воспользовались другие группы и тоже ворвались в здание вокзала. Завязался ожесточенный бой за каждый зал, комнату, лестничный пролет. На помощь подошли наши танки, орудия. Враг оставлял одно помещение за другим. Две освобожденные в здании вокзала советские девушки из Сталинградской области провели группу Таганцева подвалами в тыл сопротивлявшимся гитлеровцам, и вокзал полностью оказался в наших руках.