Все волки Канорры - Виктория Угрюмова

Кальфон вытащил из недр своих доспехов огромный огненный носовой платок и прочувствованно в него высморкался.

— Мне никто не говорил таких тонких комплиментов, генерал, — признался он.

— А если он и хочет убить тебя? — спросил Зелг, нарезая круги вокруг кузена. — Ты об этом подумал?

— Подумал, — беспечно отвечал Юлейн. — Скажи, зачем бы ему делать тебя королем Тиронги? А я именно тебя назначил наследником престола, имей в виду.

— Только не это!

— А то-то же! Думаешь, я собираюсь мучиться в одиночку всю оставшуюся жизнь? Так вот, если он захочет меня убить, в Булли-Толли это будет сделать легче легкого. А тут ты меня защитишь. К тому же, теперь у тебя есть дополнительная причина беречь меня как зеницу ока.

— Это не лишено здравого смысла, — вмешался Намора. — Здесь у нас больше шансов отбиться от любого гухурунды.

— Вовсером мы несломимимы, — согласился Карлюза. — А Бумсик и Хрюмсик его найдут для жестокого и кровавого, но справедливого возмездия.

— Эти всех найдут, — согласился Думгар. — Но именно сейчас я бы не рекомендовал запускать их в замок. Один каноррский демон и два кассарийских хряка — чрезмерное испытание даже для этих неприступных стен. Давайте пока остановимся на гухурунде.

Гостиным гарнитуром и ограничимся

Остап Бендер

— Да и я отлично помню его запах, — хищно улыбнулся Гампакорта. — Мадарьяга, ты со мной?

— Спрашиваешь, — вампир возбужденно облизнулся, — уже иду.

— Мы будем возглавлять вас следом, — важно сказал Карлюза. — Для придания дополнительских веса и впечатления.

— Ну и мы с Бедерхемом не помешаем, — Кальфон выудил из-под пола пламенеющий клинок. — Как сказал милорд Карлюза? Вовсером веселее.

— А вот если бы у нас был воздвиг, — раздался звонкий голос Мардамона, — или хоть какая-нибудь скромная пирамидка, древний демон первым делом отправился бы к ней, и мы его там запросто сцапали.

— Зачем ему первым делом отправляться к воздвигу? — вскричал Зелг таким грозным басом, каким обычно не кричат воспитанные герцоги.

— Это же элементарно, пирамиды и воздвиги всегда притягивают демонов, они буквально манят их, поэтому прозорливые жрецы всегда стоят на вершине с жертвой наготове, — бодро ответил жрец, и некромант подумал, что одно он знает наверняка: пирамиды, воздвиги и здравый смысл — три вещи несовместные. Они друг другу явно противопоказаны и хорошо об этом знают.

— Пупсик! — раздался непреклонный голос мадам Мумезы.

— Да, лютик!

—Не отходи от меня ни на шаг.

— Как можно, Мумочка? — возмутился Намора. — Да я с тебя глаз не спущу.

— И не вмешивайся, если я буду с ним разбираться. Ты уже простудился в поездке, не хватало только, чтобы ты опять вспотел и поцарапался. Ты будешь охранять нас морально.

— Мумочка, тебе нельзя переутомляться.

— Но и сидеть сиднем тоже вредно, — возразила мадам капрал. — Сегодня у меня такое настроение, когда я предпочитаю размяться.

Намора проворчал что-то неразборчивое, что при большом желании можно было принять за согласие. Он понимал, что женится на стойком кактусе, хотя всегда мечтал о нежной маргаритке, но не собирался идти на попятную лишь потому, что его невеста характером больше всего походила на боевого древнеступа. Древнеступов же как-то приручали, чтобы установить у них на спинах эти пестрые будочки — вот и он сможет.

— Мы с Лилипупсом тоже охотно поохотимся, — сказал Такангор.

Узандаф хотел было заметить, что двоих против гухурунды маловато, но затем вспомнил, как его ребенком водили в начальную школу Некромантии, Зверствоведения и Черной Магии, и как там в столовой подавали на обед фирменное блюдо — рубленые котлеты в гробиках, и успокоился. Эти двое стояли, довольные, как второгодники Детского Гвардейского Приюта, переведенные в следующий класс без экзаменов. Фамильный боевой топорик и знаменитая бормотайка были уже при них, не иначе генерал и сержант во время обеда прятали их под столом. И если взвесить все обстоятельства, это только подчеркивало их прозорливость и предусмотрительность.

— Мы с Эдной запечатаем подземелье заклятьями, пока вы не разберетесь что к чему, — сказала Яростная. — Ты ведь не против, Зелг?

А Зелг отозвал Думгара в сторону и спросил вполголоса.

— Думгар, мне нужно ненадолго уединиться. Ты присмотришь за остальными? Лучше всего было бы вернуться в тронный зал, как думаешь?

— Полагаю, я смогу задержать гухурунду на какое-то время, если придется, милорд. Тронный зал отлично подходит для кратковременной, но действенной обороны. Там достаточно охранных заклинаний, и колонны и двери самые надежные.

— Только прошу тебя, не геройствуй, не рискуй понапрасну.

— В этой ситуации, — едва усмехнулся голем, — риск ни в коем случае не будет напрасным.

И он направился к выходу из подземелья, как огромный древнеступ-вожак, гонящий перед собой немалое непослушное свое стадо.

* * *

На Гонн-Гилленхорме царила подозрительная тишина.

Зелг осторожно подошел к воротам с решетками из переплетенных бронзовых драконов и василисков, толкнул их. Огромные петли едва слышно скрипнули, тяжеленные створки, которые выдержали бы атаку циклопического тарана, подались с неправдоподобной легкостью. Ничто не напоминало о том, что происходило здесь в прошлый раз. Легкий ветерок шевелил полотнища лазурных флагов, и некромант подумал, что ткань выглядит не такой потрепанной — как-то свежее, чище и целее. Да и сам замок больше не производил впечатления заброшенных и обреченных руин. Стены то ли укрепились, то ли посветлели; двор больше не был завален обломками и мусором; небо прояснилось, только легкие облачка путешествовали куда-то симпатичной пушистой стайкой. Скала под ногами более не содрогалась, и — к полному и окончательному изумлению Зелга — какая-то залетная пичуга пропела что-то жизнеутверждающее, сидя в просвете бойницы.

Эгон и Тристан выбежали к нему из дверей донжона.

— Владыка! Ты смог! — вскричал Тристан, склоняя голову.

— Ты победил! — вторил ему Эгон, не скрывая радости и облегчения.

Казалось, впору радоваться, но герцогу было не по себе. Он не видел никаких причин для этих волшебных изменений, и понимал, что все, увы, не так просто. Есть какой-то подвох. Не может не быть.

— Где он? — спросил молодой человек, быстро оглядывая своих стражей.

Они будто вернулись к прежнему, уже полузабытому облику, как в те детские годы, когда он вообразил их с такой непостижимой ясностью. Они выглядели моложе, крепче, сильнее, глаза сверкали, на щеках играл румянец, как у людей, ведущих мирную спокойную жизнь на свежем воздухе. Доспехи приобрели блеск, плащи не висели больше жалкими лохмотьями.