Каюсь - Полина Раевская

-Наивная ты Чукотская леди, Яночка. Мама тебе разве не говорила, чтобы ты не верила взрослым дядям, когда они тебе предлагают конфетку? Пора очки розовые снимать. В следующий раз бери задаток,-с самодовольным видом поучал он, погружаясь в ванну и блаженно прикрывая глаза.

-Сволочь ты Гладышев! Вот так и теряешь веру в людей и превращаешься в стерву. –негодовала я почти искренни, подводя неутешительный итог.

-Ну, пока ты не превратилась, сбегай за чем-нибудь вкусненьким, будь другом! – подмигнул Олег, нахально улыбнувшись. И этой улыбке невозможно было отказать, поэтому я лишь покачала головой и посмеиваясь, пошла за «чем-нибудь вкусненьким».

На поднос накидала все, что под руку попалось, так как глаза разбежались, и я не знала, что выбрать. Поэтому, когда я поставила перед Гладышевым пирамиду из тарелок, он засмеялся, зато после уплетал за обе щеки и Моццареллу и оливки и сорбет, от которого пришел в восторг. И пока ел, всячески нахваливал, отчего я хотела провалиться сквозь землю, хоть и было приятно. Хорошо, что расположилась в ванной позади Гладышева, и он не заметил, как горят мои щеки. Ну, а потом вернулась привычная легкость и непринужденность. Олег расслабленно откинулся спиной мне на грудь, пока я нежно водила мочалкой по его плечам и рассказывала об учебе на курсах. Гладышев не в пример Лере с неподдельным интересом задавал вопросы, внимательно слушал и отпускал комментарии в своей язвительно манере, за что был не раз обрызган водой. Удивительно, но я могла рассказать ему о своих сомнениях, переживаниях, обо всем на свете, кроме чувств, которые испытываю рядом с ним. Но теперь это лишь вопрос времени. Лед тронулся и это очевидно, поэтому я пребывала в состояние эйфории и жизнь казалась мне прекрасной, а проблемы незначительными.

Единственное, что не давало покоя, так это то, что Олег по-прежнему застегнут от меня практически на все пуговицы, а мне хотелось знать о нем больше, разделять с ним его радости и невзгоды.

Несмотря на то, что мне удалось поднять ему настроения, я не избавила его от переживаний, с которыми он приехал. Уверенна, он ни с кем никогда их не делит, и от этого не по себе. Как можно справляться со всем в одиночку? Где взять такие силы? И почему он так немногословен, когда разговор заходит о нем? Мне стало в очередной раз больно за него. Такой он у меня одинокий, сдержанный, гордый.

Я мимолетно, обняла его, чтобы не заметил, что расчувствовалась, но это короткое объятие было с особой нежностью, любовью и трепетом. За этот миг я решила, что сейчас самый подходящий момент попробовать разговорить Олега. Поэтому закончив рассказ о своих планах пойти на курсы вождения и английского языка, которые Гладышев в очередной раз одобрил, набралась смелости и как бы между прочим спросила;

-Как твоя командировка? Успешно прошла? Быстро вы все решили.

Олег на мгновение напрягся, но сразу же расслабился. Я уловила эту перемену и окончательно убедилась в том, что проблема в дочери. Гладышев некоторое время молчал. Я уже хотела сменить тему, поняв, что ничего не дождусь, но ошиблась и замерла на секунду, когда раздался уставший голос Олега;

-Пришлось перенести переговоры.

Я не стала делать вид ,что ничего не понимаю, но все же осторожно озвучила свои догадки;

-Олеся опять чудит?

Олег невесело усмехнулся, а у меня сжалось сердце. Какой-то этот смешок получился пропитанный самоиронией, усталостью и даже отчаяньем.

-Знаешь, я хоть и не знаю жизни и не самая умная, но мне совсем недавно было пятнадцать и …Я могла бы помочь лучше понять ее, - предложила я шепотом, прижавшись губами к его виску, нежно целуя. Олег ласково провел ладонями по моим ногам, скрещенным у него на поясе и остановившись на колене, легонько сжал, словно поблагодарил.

Глава 14.3

-Она опять явилась домой под ночь, обманула водителя. Он с ног сбился, ища ее. Я хотел уволить, но какой смысл, если проблема в том, что у меня дочь охренела в конец?! Это уже третий водила за месяц! –коротко обрисовал он ситуацию.

-Может, все не так страшно, как ты себе рисуешь? –попыталась я его успокоить, -Может, зависали у подруги или …

-Вот именно, что зависала она не понять по каким притонам! –взорвался он, резко приняв сидячее положение, но я не позволила ему уйти, обхватила за пояс и прижалась к широкой спине, целуя у основания шеи, и только почувствовав ,что он немного расслабился, мягко спросила;

-Почему ты о ней так плохо думаешь?

-А что я должен думать?!-воскликнул он, удивляя меня. Сейчас передо мной словно моя мама в чистом виде предстала, а ведь Гладышев являлся человеком с объективным взглядом на жизнь, но видимо, когда дело касается собственных детей, объективность летит к чертям.

-Ну, уж явно не самое худшее, - отвечаю иронично.

-Я реально смотрю на вещи. –отрезал Олег, начиная меня раздражать этим извечным «я взрослый, я все знаю!». Ни хрена подобного!

-Реально?–насмешливо поинтересовалась я, закипая, не в силах абстрагироваться от моей собственной ситуации с мамой. Впрочем, наверное, и не нужно этого делать, а напротив, стоит на нашем примере показать ошибочность подобной тактики поведения. Поэтому я сделала несколько вздохов, успокаиваясь и продолжила:

-Моя мама тоже «реально» смотрит на вещи. И я у нее шлюха! А все лишь потому, что не поступила и сплю с мужчиной на двадцать лет старше себя, и не важно, что он у меня один-единственный, хотя к восемнадцати у многих девочек приличный списочек набегает. Неважно, что я работаю, занимаюсь, развиваюсь, стремлюсь к чему-то. Все неважно! Шлюха и точка! –со слезами на глазах, изливала я душу, но тут же подавила истерику, и уже спокойно спросила, - Вот ты мне скажи, ты ее вытаскивал из каких-то «притонов», видел пьяной или обкуренной?

-Ну, что ты говоришь?! –поморщился он и тут же усмехнувшись, покачал головой, понимая, к чему я клоню и признавая мою правоту.

-Я говорю реальные вещи, Олеж. Просто знаешь, своими необоснованными нападками и предписаниями всех смертных грехов, вы –родители сами зачастую толкаете детей совершить какой-то более серьезный проступок, чтобы как говорится, не зря бочку катили.

-Ты права, и я с тобой абсолютно согласен. Я если честно, - задумчиво произнес он, - стал понимать твою маму. Не считаю, что она права, но сложно держать себя в руках, когда ребенок пошел по неверному пути и ты не знаешь, как его остановить. Начинается паника и череда неверных слов, поступков, которые только разобщают и отдаляют.-признался он с тяжелым вздохом, а у меня слезы навернулись на глаза. Я думала о маме. Испытывает ли она подобные чувства, что и Олег? Без понятия. Но сейчас это не имеет значение. Сейчас важно показать Олегу сторону Олеси, разобраться.

-Ты говорил с ней? –мягко поинтересовалась.

-Ну, конечно, говорил! –раздраженно парировал он, словно я спросила какую-то глупость. И я отчетливо представила это его «говорил».

-Как говорил? Как со своей подчиненной; менторским тоном вещал, что она должна и обязана?- язвительно продолжила я допрос, и увидев, как у Гладышева заходили желваки, поняла, что не ошиблась и продолжила гнуть свою линию. – Так нельзя, Гладышев! Она твоя доченька, твоя принцесса, твоя душа и кровиночка, а не твой новый проект, в котором все должно работать, как ты хочешь.

-Я никогда не относился к ней подобным образом. –возразил он.

-Не обманывай! Ты ко всем так относишься, просто уже не замечаешь. Я понимаю, что ты имеешь полное право требовать от нее выполнения различных обязанностей, но ты также должен учитывать и ее желания, стремления и интересы. Не задумывался, с чего вдруг полетела отлаженная система? Отчего случился этот бунт? – продолжала я рассуждать. За это время мы немного успокоились и вернулись в исходную позицию; я откинулась на бортик ванны, Олег на меня. Диалог стал менее эмоциональным, больше вдумчивым.

-Об этом и думаю, Чайка. Постоянно. Где что-то упустил? Что не так делаю? Понятно, что ей не хватает внимания, но его ей всегда не хватало…А я не могу разорваться и уж тем более стать матерью. Есть темы, которые невозможно обсудить с отцом. Я не ханжа и не твердолобый баран. Понимаю, что она не будет всю жизнь под моим крылом, что ей хочется и погулять и прочее, но не в пятнадцать! Не знаю, короче, как лучше. Как уловить середину между строгостью и вседозволенностью. Не знаю, как не испортить все и не усугубить. – признался он не скрывая ни своего опасения, ни сомнений, ни страха и волнения.

Я видела его таким впервые. Вот таким настоящим, без брони и не знающим, что делать. Растерявшись, не сразу нашлась с ответом.

-Я думаю, что проблема еще в том, что ты слишком давишь своим авторитетом.-попыталась я высказать свою мысль, но Гладышев полуобернулся и недоуменно приподнял бровь.

-Ну, просто ты ставишь себя таким образом, что волей не волей на каждое свое слово и действие люди ждут твоего одобрение. А ребенок он острее всего чувствует вот эту авторитетность и пытается изо всех сил заработать у тебя очки, просто потому что ты главный в его мире. Мои отношения с матерью всегда строились по такому же принципу. Я делала все, чтобы заслужить ее похвалу и одобрение. Но еще были и мои желание, а поскольку они не всегда соотносились с мамиными, то мне приходилось врать. А когда я вызвала недовольство, то сорвалась и меня понесло. – попыталась я объяснить, правда, получалось как-то не очень хорошо, но я продолжила;