Принц и пилигрим - Мэри Стюарт

В лице его я заметил перемену, что-то, как в зеркале, мимолетно отразилось на нем — страдание, горе, печаль? Пот затекал в глаза, но мальчик не сморгнул ни разу.

Пора было мне присоединиться к нему. Я отвел взгляд от его лица и уставился в огонь.

И сразу увидел Артура. Он сидел на белом коне у самой кромки моря. Береговая отмель покрыта галечником, а вверху, на скале, — башня, которую я сразу узнал: это приморская твердыня Регеда, охраняющая устье реки Итуны. Смеркалось, на штормовом небе громоздились бастионы синих туч, под ними отсвечивало серое море. Пенные валы, шипя, налетали на камни и взметались ввысь, чтобы, так же шипя, просочиться по мокрому галечнику обратно. Белый скакун стоял недвижно, кружево морской пены обвивало ему копыта, ветер раздувал гриву и серый плащ Артура, а белые конские бока лоснились — казалось, этот всадник вышел прямо из пучины моря.

Перед Артуром стоял какой-то человек, по виду крестьянин, и что-то озабоченно говорил, указывая рукой в море. Король обернулся и посмотрел туда, куда указывал крестьянин, поднеся ладонь козырьком к глазам. Я увидел то, на что он смотрел: далеко, у горизонта, в море плясал огонек. Король задал вопрос, крестьянин ответил и опять указал, теперь в сторону берега. Король кивнул, передал что-то тому в руку, потом повернул коня и поскакал по приморской дороге, и сквозь сгустившийся туман я увидел ратников, скакавших за ним следом. Прежде чем туман все затянул, я успел заметить, как в бойницах башни на скале зажглись огни.

Я снова очутился в озаренной огнем комнате и увидел, что Ниниан возвратился в нее еще прежде меня. Он сидел, скорчившись, перед очагом, обхватив голову руками.

— Ниниан!

Он не пошевелился, только еле заметно качнул головой. Я переждал минуту или две и протянул ему питье, которое теперь всегда держал под рукой.

— На. Выпей.

Он сделал глоток-другой, поблагодарил меня взглядом, но не произнес ни слова.

Я молча наблюдал за ним. Потом сказал:

— Итак, король достиг берегов Итуны и узнал о пиратах. Теперь он переночует в приморской башне Регеда, а утром, можно не сомневаться, настигнет Хевиля. В чем же дело? Артур невредим, видение твое подтвердилось, и все, что он задумал, будет осуществлено.

По-прежнему в ответ ни слова, и только этот исполненный отчаяния взгляд. Я поспешил сказать:

— Ну-ну, Ниниан, не убивайся так. Для Артура это дело мелкое. Единственное, о чем ему следует позаботиться, это как покарать Хевиля, да чтобы не оскорбились его братья. Да и это не представит трудности. Хевиль уже давно, как говорится, плюнул в отцовский очаг и занялся злодействами на свой страх и риск. Так что, даже если старый Кау еще жив, едва ли он примет это близко к сердцу, а что до его старших сыновей, то они, узнав о смерти Хевиля, только вздохнут с облегчением. Если же ты видел беду, несчастье, — уже строже добавил я, — то тем более не должен отмалчиваться. Что это было? Смерть Кау? Но ее и так ожидают со дня на день. Чья же тогда? Морганы, сестры короля? Или графа Эктора?

— Нет. — Голос его прозвучал странно, словно порыв ветра с песком ударил в певучие струны. — Короля я даже не видел.

— Выходит, ты ничего не видел? Не огорчайся, Ниниан, это бывает. Вспомни, в прошлый раз это случилось даже со мной. Будут дни, когда, как ты ни напрягайся, тебе ничего не откроется. Я ведь говорил тебе, надо терпеливо ждать милости от бога. Он сам избирает вещий срок, а не мы.

Ниниан потряс головой:

— Не в этом дело. Видение мне было. Но верховного короля я не видел. Совсем другое.

— Тогда скажи мне.

Опять этот отчаянный взгляд.

— Не могу.

— Послушай, друг мой, как не тебе выбирать твои видения, так же не тебе решать, рассказывать их или нет. Настанет, быть может, время, когда ты в королевских дворцах будешь сам судить, о чем говорить, а о чем промолчать, но сегодня, здесь, ты расскажешь мне все, что увидишь.

— Я не могу!

Я переждал минуту.

— Ну хорошо. Ответь на вопросы. Ты видел образы в пламени?

— Да.

— И они как-то противоречили твоему прежнему видению или тому, что видел я?

— Нет.

— В таком случае, если ты молчишь из страха передо мной, если ты боишься, что я почему-нибудь рассержусь…

— Перед тобой я никогда не испытываю страха.

— Раз так, — терпеливо убеждал его я, — нет совершенно никаких причин тебе хранить молчание, наоборот, как ни посмотри, ты обязан сказать мне, что ты видел. Может быть, это вовсе не так страшно, как ты думаешь. Ты мог неправильно понять. Это тебе не приходило в голову?

В его взгляде вспыхнула надежда — чтобы тут же погаснуть. Ниниан нерешительно набрал в грудь воздуха. Я уже подумал, что он заговорит, но он только прикусил губу и не нарушил молчания. Может быть, это мою смерть он увидел? — мелькнула у меня мысль.

Я наклонился к нему, взял в ладони его лицо, заставил его посмотреть мне в глаза.

— Ниниан. Ты думаешь, я не смогу побывать там, где сейчас был ты? Неужели ты заставишь меня напрягаться и тратить силы, вместо того чтобы поступить по моему слову? Ну скажи мне, что ты видел в пламени?

Он облизнул пересохшие губы и проговорил шепотом, словно его страшили звуки:

— Ты знал, что Бедуир на этот раз не сопровождает верховного короля? Что он остался в Камелоте?

— Нет, но об этом легко догадаться. Ведь король должен был оставить кого-то сторожить дворец и охранять королеву.

— Вот это я и видел. — Он опять облизнул губы. — Бедуира в Камелоте… с королевой. Они были… по-моему, они…

Я разжал ладони, и он поспешил снова опустить голову, отведя свой взгляд от моего.

И я докончил за него, потому что конец его сбивчивых речей мог быть только один:

— …любят друг друга?

— Да, мне кажется. То есть я это знаю точно, — Он заговорил теперь горячо, недоуменно: — Мерлин! Как она может? После всего, что было… После всего, что он для нее сделал!.. Этот случай с Мельвасом, все знают, что там произошло. А Бедуир? Как он мог предать своего короля! Но королева, женщина, и чтобы посмотрела в сторону от такого супруга, от такого короля!.. Если бы можно было не поверить этому видению! Но я знаю, оно было истинным! — Он глядел на меня еще расширенными после транса глазами. — Мерлин, во имя бога, что нам делать?

Я медленно ответил:

— Пока еще не знаю. Но не думай теперь об этом, если можешь. Это бремя ты не должен брать на себя вместе со мною.