Ii. Камень второй. Горящий обсидиан - Ольга Макарова

— …Я наложил Чарм, — пояснил Макс Эдне. — Это простенькое заклинание привлекательности. Они ничего не меняет в человеке, просто влияет на восприятие его окружающими: те перестают заострять внимание на недостатках внешности…

— Для меня ты всегда красивый, — почти с вызовом произнесла Эдна.

Макс криво улыбнулся, но ничего не ответил… Хотел бы он знать, что обычно говорят в таких случаях…

— Ты знаешь, где мы? — решил он перевести разговор в иное русло.

— Это Кариба, — Эдна пожала плечиками. — Славный добрый городок у моря. Многие мои родичи живут здесь.

— Угу, — кивнул Макс. — Потому я и открыл трансволо сюда. Здесь тебе будет спокойнее и безопаснее…

— Эй, молодые-красивые! — окликнул их бодрый голос.

Они дружно обернулись и увидели милую пожилую женщину, стоявшую в дверях небольшого бамбукового домишки — в таких обычно продают приезжим прохладные напитки и безделушки.

— …Вы чего одеты не по погоде? Небось, недавно в городе… — продолжала весело тараторить женщина, смешно жестикулируя ловкими загорелыми руками. — И гуляете в самый жар… Заходите. У меня здесь тень, холодный сок, да и одежду вам подберем по сезону…

Эдна вопросительно посмотрела на Макса: так уж повелось у них, что за хмурым пареньком всегда оставалось решающее слово. На этот раз он просто развел руками: мол, почему бы и нет?..

…Как и полагается парню, Максимилиан был непритязателен к одежде. Он сразу же выбрал себе практичный и неброский костюм из тонкой льняной ткани и простую соломенную шляпу.

Теперь он, одетый по-южному, сидел на изящном плетеном стуле, положив ногу на ногу и потягивая охлажденный апельсиновый сок через трубочку, и наблюдал, как Эдна, перебирая пестрые наряды, пытается сделать непростой выбор. То и дело она пыталась задавать Максу вопросы. Спрашивала, будет к лицу ей то или это, но ответы, по ее мнению, у него выходили крайне невразумительные и бесполезные.

— …Смотри, какое чудо, Милиан! — воскликнула Эдна, показывая ему очередное легкое платьице. — Как считаешь, пойдет мне такое, с глубоким вырезом?

— Нет, — покачал головой Макс.

— Почему это?! — возмутилась девушка.

— Шрам будет виден, — спокойно ответил Макс на это. Он вспомнил о стигийской стреле, оставившей Эдне отметину сродни тем, что носил он сам.

— Глу-у-упый, — ласково протянула Эдна и, схватив понравившееся платье, побежала одеваться.

Максимилиан недооценил силу преображения: увидев Эдну в новом наряде, он скверно поперхнулся соком… В походной одежде она была похожа на мальчишку; сейчас перед Максом стояла удивительной красоты девушка.

— Что-то не так? — спросила Эдна лукаво.

— Нет… — Макс несколько долгих секунд откашливался, стуча себя кулаком по груди, пока наконец не сумел сказать: — Ты… ты прекрасна.

Поднявшись со стула, он подошел к Эдне и осторожно приобнял ее за талию.

— Куда шрам дела, красавица? — шутливо спросил он.

— Я — дракон, — с улыбкой напомнила Эдна, положив руки ему на плечи, — я делаю со своим человеческим обликом, что хочу…

Макс не понял, что произошло, и момента изменения не уловил… Миг назад он обнимал хрупкую юную девушку с почти детской фигуркой и едва наметившейся грудью; теперь же — и когда она успела так измениться?! — Эдна выглядела взрослой… эдакой дамой лет двадцати трех. Зрелая, сформировавшаяся фигура; лицо, хранящее след южной скуки, пресыщенности мужским вниманием и надменности, столь часто свойственной таким вот жгучим красоткам.

— Не надо… — сказал Макс, отстраняясь и отводя взгляд. — Пожалуйста, верни все как было… — сдержанно проговорил он, по-прежнему глядя в сторону.

— Извини, что напугала…

Когда Максимилиан вновь посмотрел на Эдну, то сумел вздохнуть с облегчением, узнав прежние черты.

— Вот… — произнесла она чуть виновато. — А ты говоришь, шрам…

В каком-то неожиданном порыве, Макс крепко прижал Эдну к себе и зажмурился, точно пытаясь удержать просящиеся слезы. Он решился отпустить ее только когда почувствовал на себе чужой взгляд.

— Молодежь… — с умилением произнесла хозяйка бамбукового домика.

— Сколько с меня? — деловито осведомился Макс, доставая кошель.

— Пятнадцать монет серебром. Сумка для старой одежды — бесплатно…

Сумка пришлась очень кстати. Это фарховые плащи можно было уложить в два небольших свертка — тем и славится настоящий фарх. Остальное же пришлось бы нести в руках. А так, с этой новой сумкой, от северянских отдыхающих Макса с Эдной отличить было сложно. Разве что диадемовый посох смотрелся немного странно.

— Где мы можем найти твоих драконьих родичей? — спросил Макс, когда они уже шагали по выбеленной морской солью брусчатке городских улиц.

— Они сами нас найдут, Милиан, — ответила Эдна.

В своем новом платье, в изящных сандалиях на тонкой подошве, она шагала легко и свободно; и ветер играл ее смешными стрижеными волосами…

«Я буду с тобой, — вдруг подумал Макс. — Все те тысячи лет, которые живет дракон. Совсем ненадолго я оставлю тебя. Пока не вернусь с бессмертием…» Эта мысль захватила все его существо, и самые радужные мечты встали перед мысленным взором… Никогда, никогда человек не чувствует момента, с которого начинает слепнуть!.. Ослепленные любовью. Ослепленные мечтой… Говорят, им можно все простить. Но они потом редко прощают себя сами…

Драконы не спешили показываться на глаза. А Макс не спешил их искать. Дабы переждать тяжелую дневную жару, он снял комнату в одной из недорогих гостиниц для отдыхающих… Деньги подходили к концу: всего тридцать пять монет серебром осталось от тех ста, что заплатил Максимилиану Урхан.

Это был серьезный повод задуматься… Для штурма Цитадели Влады нужно нанять девятерых. Это должны быть опытные, бесстрашные вояки, хорошо знакомые с тенью. Такие запросят дорого. И половину — вперед…

— Почему ты такой грустный, Мил? — с участием спросила Эдна, присаживаясь рядом.

Он заглянул в ее большие, удивительные глаза и попытался изобразить улыбку. Потом неохотно поведал о проблеме с деньгами.

— А сколько тебе нужно? — спросила девушка.

— Тысяч пять серебром… — пожал плечами Макс.

— Как много… — Эдна схватилась за голову. — Я не украду столько. Прости…

— Тебе не за что просить прощения, — Максимилиан вновь осторожно обнял ее. — И красть ничего не надо. Не вздумай…