Андреевское братство - Василий Звягинцев

Все дружно повернули головы в сторону окна. Стрельба в городе с ночи гуще не стала, но как-то расползлась, окружая центр. Слышнее всего были винтовочные выстрелы в районе трех вокзалов.

— Вот так уже часов десять погромыхивает. Откуда я знаю, что там сейчас творится? Кто, в кого и зачем? И чья берет и возьмет, тоже неизвестно. Я человек осторожный. Решил, что лучше пока в надежном месте отсидеться и на свежую голову сообразить, где теперь «патриа» и где будет более «бене» (Прим. автора — Ubi bene, ibi patria — где хорошо, там и родина). Тем более засветили вы меня… Если хоть один из тех, кто в доме был, уцелел, мне не отмазаться. Ну а с вами мы худо-бедно договорились.

Слова мои были восприняты вроде бы с пониманием, хотя Людмила по-прежнему искрила на меня своими зеленовато-карими глазами. Плохая разведчица, раз так и не научилась эмоций сдерживать. Хотя, может быть, ее истинное положение и роль в организации такого умения и не требуют.

— И что теперь? — спросил Станислав.

— Это уж ваше дело. Отдохнули, поели-попили, начинайте решения принимать. Хотите — можете уходить, а я здесь останусь, хотите — что иное предлагайте. И не забывайте, должок за вами, и за ночь он порядочно вырос.

— В каком смысле?

— В наипрямейшем. Я условия договора выполнил, сдал вам своих прежних коллег с потрохами. Как минимум вдвое сверх того, что мне от них причиталось, надеюсь с вас получить. А за спасение, лечение и ночлег с пансионом — это уж во что вы свои три жизни сами оцените… — кривляться мне было нетрудно, я вспомнил к случаю одного из своих давних приятелей и копировал его стиль поведения и манеру выражаться, хотя на ходу расцвечивал свой словарь оборотами из здешнего лексикона.

— Это он называет — сдал! — Людмила вмешалась, упорно продолжая говорить обо мне в третьем лице. — Подставил целый отряд под засаду…

Кириллов только зыркнул на нее раздраженно-недобро, а я и тут не смолчал:

— Ага, подставил! А кто предупреждал, что не отвечаю, если мышка кошке не по зубам окажется? Хотел бы подставить, где б вы сейчас были, милая мадам? Забыли уже, как вас от страха колотило, когда в машину заскакивали, Артемида-охотница? Да и прочих господ имел полную возможность… да просто предоставить собственной участи. Скажите еще, что я вас вчера за руки хватал и просил меня в плен взять. А потом уговаривал поскорее в Марьину рощу ехать. Так было, Станислав Викентьевич? Или, может, несколько иначе?

«Англичанин» молчал, видимо, соображая, как получше ответить и мне, и своей агрессивной сотруднице.

— Лучше всего будет, — продолжал я, — если вы прямо сейчас со мной рассчитаетесь, и адью. И адрес забудете, во избежание дальнейших неприятностей. Тем более что я тут тоже не задержусь. По тысяче фунтов с носа вам не обременительно будет?

Насколько я знал нынешние цены, на такую сумму можно было приобрести в Англии небольшой, но приличный домик в Лондоне и роскошный — в сельской местности. Или скромно всю жизнь существовать на проценты.

— Ну, это вы загнули, — изобразил удивленное возмущение Станислав. — Мало, что чересчур запрашиваете, так у нас с собой и десятой доли такой суммы не найдется…

— Это не вопрос. Один может за деньгами съездить, остальные здесь подождут. И счетчик включим. Час ожидания — еще сотня. Пойдет? Вы ж все время из внимания упускаете, я не идейный борец, я человек, в меру способностей зарабатывающий себе на жизнь. И только…

— Ну подождите, подождите, Игорь Моисеевич, надо же поговорить, договориться. Разумеется, сегодня обстановка совсем не та, что вчера, из данности и будем исходить, — примирительно сказал Кириллов и снова сморщился от боли.

— Травматическая невралгия, — поставил я диагноз. — Хорошо помогает перечный пластырь. Договориться я тоже не против, но исходные условия остаются прежними. Три тысячи вы мне и так и так должны, все возможные впредь услуги — по прейскуранту…

Мой скромный «Рено», основательно продырявленный пулями, чего я ночью не заметил, Герасим закатил в каретный сарай, а взамен предоставил длинную синюю «Испано-Сюизу» с полностью закрытым купе, сияющими никелем радиатором, бамперами, колесными дисками и спицами, шелковыми шторками на окнах хрустального стекла и с дипломатическим флажком Швейцарии (похожим одновременно на флаг Красного Креста) на капоте.

— Кузов бронированный, — сообщил он мне, поглаживая машину по лаковому крылу, — стекла пуленепробиваемые, шины тоже. Мотор сто сорок лошадиных сил. Под сиденьем два автомата, в кармане на левой дверце пистолет, в перчаточном ящике гранаты. Александр Иванович наказал, чтобы я проследил, бронежилет чтоб под пиджачок непременно поддели, и фуражечка вот шоферская, тоже кевларовая…

Убедительнейший тип заботливого дворецкого, провожающего барина в дальнюю и опасную дорогу.

— Паспорт вот вам дипломатический приготовил, — протянул Герасим зеленую книжку. — Швейцария такая страна, что хоть красные, хоть белые, хоть еще кто с природным уважением относятся. Бандиты всякие, те, конечно, да, им все одно, с каким документом к стенке ставить, но в Москве, да днем, особенно можно не опасаться… А может, и мне с вами поехать? Я и за руль могу, и навроде охранника…

В словесах андроида я вдруг явственно уловил интонации и скрытую усмешку Шульгина. Не кто иной, как хитромудрый Александр Иванович его программировал.

— Нет уж, ты здесь оставайся. Дом охраняй, оборону держи. Куда мне прикажешь возвращаться, если что?

— Как угодно. Дом сберегу. При всех властях берег. У меня для каждого и бумага сурьезная найдется, и что еще другое, смотря по обстоятельствам. Еще одно в виду имейте, господин Риттенберг (в паспорте фамилию мне оставили прежнюю, а имя транскрибировали в Ингвар, и был я теперь, получается, швейцарец шведского происхождения, дважды нейтрал), что в салоне между шоферским местом и пассажирским купе перегородка стеклянная, звуконепроницаемая, и пассажиры ваши, свободно себя чувствуя, разговориться могут, и даже наверняка, так на этот случай там микрофоны чувствительные, а у вас возле уха — динамик, и все вам великолепно слышно будет…

— Ну спасибо, братец. Все у тебя предусмотрено.

— Служба такая, барин, — и не был бы он роботом, я поклялся бы, что в бороде промелькнула ироническая усмешка, мол, мы ж с тобой все великолепно понимаем, но — положение обязывает валять дурака.

— Однако вы человек предусмотрительный, — сказал, увидев машину, Станислав. — И не поймешь, как с вами обходиться. То вы маклером представляетесь, за сотню фунтов готовым головой рисковать, то вдруг оказываетесь владельцем роскошной дачи и царского выезда… Странно как-то…

— Чего же странного? Вот товарищ Кириллов, кажется, специалист в таких вопросах, ему труда не составит выяснить, кто хозяином дачи числится, и соответствующие выводы вам доложить…

Я блефовал, конечно, но был почти уверен, что даже проверка по линии ГПУ, если бы они решили ей сейчас заниматься, ничего меня компрометирующего не показала бы. Шульгин в таких вещах разбирается четко.

Усаживая гостей в машину, я, демонстрируя полное доверие, вернул им оружие. Мне они ничего не сделают, не в их интересах, а в городе обстановка смутная, мало ли что может приключиться.

— Куда прикажете следовать? — поинтересовался я, как заправский шофер у пожелавших прокатиться господ.

— Вообще-то нам… — начал Станислав, но Кириллов его перебил на полуслове:

— Поезжайте в сторону центра, как если бы к Никитским воротам, только поосторожнее, нам совсем ни к чему в перестрелку попадать. Старайтесь так, чтобы и не рисковать, и увидеть побольше.

— Сложная задача. Ну да, бог даст, по дипломатам стрелять не станут. У вас какие-нибудь подходящие документы есть?

— Найдутся.

— Тогда трогаем. Имейте в виду, стекло здесь толстое, если что-то сказать захотите, вот тут переговорная труба есть. Пробку из амбушюра выдерните, тогда я услышу. Под обстрел попадем — на пол ложитесь, а я буду на скорости прорываться.

Купе в машине было просторное, в нем помещался широкий кожаный диван, еще два откидных сиденья и столик с пепельницей, кольцами для бутылок и стаканов, хрустальной вазочкой для цветов.

Поехали…

Москва еще больше, чем накануне, производила впечатление города, в котором никто не понимает, что, собственно, происходит и как должны развиваться события в ближайшее время.

Я имею в виду, разумеется, активных участников событий, а не обывателей.

Беспорядки, само собой, кем-то организовывались и направлялись, но стороннему наблюдателю представлялась только внешняя канва событий.

На площадях митинговали, но на какую именно тему — понять из движущегося автомобиля было невозможно.

В разных направлениях двигались колонны, в которых перемешались и военные, и штатские, причем вооруженных людей было на удивление мало.